Саймон Скэрроу - Британия

Глабр нахмурился:

– С тех пор император наградил его за успешную кампанию в Босфоре, затем Галл воевал против армии мятежников в горах Северной Африки. Думаю, ты увидишь, что он подходит для должности губернатора Британии. Варвары в этих краях едва ли представляют серьезную опасность.

– В самом деле? – Макрон не сумел сдержать усталой улыбки. – Наши легионы сражаются с ними почти десять лет, господин трибун. И схватки вроде той, в которой вы только что приняли участие, – совсем не редкость. Надеюсь, новый губернатор не рассчитывает, что установит здесь порядок всего за несколько коротких лет.

– Галл знает, что делает, центурион. И я подозреваю, что ему не слишком понравится, что один из его легатов отправился в горы, чтобы покрыть себя славой, пока у него еще есть такая возможность.

Макрон сразу изменил свое мнение о трибуне. Глабр был совсем не глуп и сразу понял истинные мотивы Квинтата, решившего начать кампанию. Тем не менее Катон научил центуриона, что о своих командирах следует говорить со всем возможным уважением.

– Легат Квинтат – хороший командующий, господин. Он увидел шанс уничтожить друидов, пока враг слаб и разобщен, и решил им воспользоваться. Однако он движется в западню. Именно об этом я и должен его предупредить.

Он быстро рассказал трибуну детали допроса пленного варвара, которого захватил патруль возле форта. Глабр выслушал его очень внимательно.

– Тогда нельзя терять времени. Ты должен поспешить вперед вместе со своими людьми и поскорее добраться до армии, но я опасаюсь, что этот путь контролируют враги, и у тебя будет больше шансов, если ты останешься вместе с конвоем.

– Согласен, господин.

– Тогда нам следует выступить, как только повозки будут приведены в порядок. Мне нужен возница для моего фургона; предыдущий попытался сбежать, как только увидел врага. Его убили первым. – Глабр посмотрел в свинцовое небо. – Боюсь, еще до наступления ночи снова пойдет дождь.

– Да, господин трибун.

– Если честно, я бы предпочел сидеть перед очагом в своем кабинете в Риме.

– Могу себе представить.

Они обменялись грустными улыбками, но тут Глабр поднял палец:

– Теперь я вспомнил. Ты сказал, префект Катон, так?

– Да, господин трибун.

– Марк Квинт Катон, год назад женившийся на дочери сенатора Семпрония? Ее зовут Юлия, верно?

– Да.

– Ты знаком с префектом Катоном?

– Да, господин трибун. Он превосходный офицер и достойный человек. Я горжусь тем, что могу назвать его другом.

Трибун вздохнул, выражение его лица изменилось, он заметно помрачнел.

– В таком случае у меня для тебя плохие новости…

– Плохие новости? – Макрон почувствовал, что его охватывает тревога.

Он не осмелился даже предположить, что ему сейчас расскажет трибун.

– Мой отец находится в дружеских отношениях с сенатором Семпронием. Эту новость я услышал перед отъездом из Рима. Некоторое время назад у Юлии родился ребенок. Роды были тяжелыми, и она очень ослабела. Юлия так и не оправилась, а потом простудилась. Я сожалею… Однако юный Луций чувствовал себя хорошо. Во всяком случае, когда я покидал Рим. Юлия всегда была такой умной и хорошенькой девушкой. Старый Семпроний очень тяжело все это перенес. – Он немного помолчал, а потом грустно продолжил: – Полагаю, теперь я должен сообщить печальную весть ее мужу… Бедняга.

– Она умерла?

– Да, к сожалению.

Макрон сглотнул и скорбно покачал головой:

– Катон… мой бедный мальчик.

К ним быстро подошел опцион с одним из легионеров и отсалютовал, не обращая внимания на напряжение, возникшее между трибуном и центурионом, и обратился к Глабру. А легионер взял поводья мулов, которые тащили повозки, и встал, готовый повести животных дальше.

– Раненых положили в один из фургонов, господин трибун. Мертвецов – на повозку; мы оставим их здесь, вместе с припасами, которые не сможем забрать с собой. Весь конвой построен и готов двигаться дальше.

– Да, конечно. Нам не стоит здесь задерживаться. Центурион?

Макрон встряхнулся, взял себя в руки и повернулся к трибуну:

– Я готов, господин трибун.

– Хорошо. Я хочу, чтобы ты со своими людьми произвел разведку. Никакого геройства. Если увидишь противника, сразу возвращайся, постарайся не ввязываться в схватки. Понятно?

– Да, господин трибун.

– Ну тогда вперед.

Макрон отсалютовал и сел на свою лошадь. Устраиваясь в седле, он огляделся. Тонкие струи дыма уже поднимались над повозкой, где несколько тел в красных туниках лежали поверх мешков с зерном и кувшинами с оливковым маслом, уложенными на дно. Вспыхнул корм для мулов, ветер тут же раздул огонь, и яркое пламя окутало быстро загоревшийся тент фургона. Зрелище было драматическим и трогательным, но мысли Макрона были далеко. Он вспоминал, как в последний раз видел Катона и Юлию вместе, перед тем как они с Катоном покинули Рим. Их нескрываемая любовь тронула даже ожесточившееся сердце Макрона.

А теперь Юлия умерла.

И он с тоской думал о том, какой будет реакция его друга, когда он об этом узнает.

– А где остальной флот, будь он проклят? – спросил у Катона разгневанный Квинтат, который смотрел на бухту за мысом.

На серых волнах покачивались трирема и четыре небольшие узкие биремы [9] Бирема – военный гребной корабль с двумя рядами весел. , бросившие якоря в бухте. Прибрежная полоса была слишком узкой и мелкой, чтобы вытащенные на сушу корабли не подвергались опасности, поэтому они находились в пятидесяти ярдах. На противоположном берегу бухты под охраной патрулей «Кровавых воронов» продолжал строиться небольшой форт. И нигде не было видно остальных кораблей, которые должны были встретить армию на побережье. И даже грузовых судов с плоскими днищами, которые могли бы перевезти солдат через канал, отделявший материк от острова Мона.

За спиной легата стояли штабные офицеры и конный отряд телохранителей. Когда Катон доложил, что его люди обнаружили первые корабли римского флота, Квинтат решил сам на них взглянуть. Основная часть армии двигалась вдоль берега, отставая на пять миль. Вскоре они доберутся до бухты и еще до захода солнца разобьют лагерь. Наступление замедлилось, когда армия остановилась у столицы декеанглиев и двинулась дальше, оставив за спиной тлеющие руины. Враг постоянно атаковал колонну, но тут же отступал, как только римляне пытались нанести ответный удар. Кроме того, Квинтат получал донесения о варварах, нападавших на обозы римской армии. Поэтому легату пришлось отдать приказ двигаться сомкнутым строем, что заметно снижало скорость, а одну из кавалерийских когорт направить на защиту линий снабжения.

И все это имело прямое отношение к Катону. Исходный план кампании легата состоял в том, чтобы нанести стремительный удар в сердце гор, уничтожить декеанглиев перед тем, как смести с лица земли крепость друидов на острове Мона, и вернуться назад до наступления зимы. Но время шло, и, хотя дождя не было уже пять дней, заметно похолодало, по ночам начались заморозки. Вода замерзала в солдатских флягах, и с палаток, сделанных из козлиных шкур, постоянно приходилось обколачивать лед.