Лев Вершинин - Обреченные сражаться. Лихолетье Ойкумены

– Хочу напомнить вам, почтенные собратья, – продолжает Судия Пурпура, не замечая, что рукава халата немного задрались, непристойно обнажив руки, багровые, словно у только что поработавшего палача, – что четыре года назад, в этом же саду, вы отказались помочь благородному Антигону, предпочтя остаться в стороне от конфликта. Результат налицо…

Хозяин усадьбы умолкает, предоставляя гостям возможность возразить.

Но желающих спорить нет.

Ибо он снова прав.

В те дни, дни жутковатого ожидания, когда посланцы Одноглазого, утратившего под Газой лучшую армию и выбитого из Месопотамии, в позе просителей стояли перед рабби финикийских городов, вымаливая денег на ведение войны под любые проценты, главы Торгового Союза предпочли остаться в стороне. Финикия, рассудили они, слишком мала для активного вмешательства в битву гигантов. Помочь наместнику Азии означало бы восстановить против себя и мемфисских жрецов, наложивших лапу на торговлю Египта, и ростовщиков Вавилона. Совет Судей продумал возможные последствия. Учтены были и неизбежные в таком случае повышения пошлин на транзитную торговлю через месопотамские дороги, открывающие путь на Восток, и вполне предсказуемая блокада египетским флотом финикийских гаваней. Послам Одноглазого отказали, весьма, впрочем, учтиво, с поклонами и ссылками на временные затруднения. Правда, мелехи Тира и Сидона ссудили наместника Азии какими-то суммами, но разве можно сравнить скудную государственную казну портовых городов со златохранилищами Торгового Союза?!

Решение было принято теми же, кто присутствует здесь ныне. Разве что Судия Дальних Путей был тогда здоров и полон сил. Тремя голосами против одного. Хозяин усадьбы доказывал необходимость помощи Антигону, но мнение его было пристрастно: что бы ни случилось, мастерские и красильни не останутся без дохода: пурпур нужен всем, невзирая на зигзаги политики, и если даже финикийские торговцы потерпят ущерб, драгоценная ткань все равно будет куплена приезжими караванщиками…

– Нужно ли мне разъяснять вам последствия ухода благородного Антигона в Европу?

Лишь сейчас обратив внимание на непорядок в одежде, хозяин усадьбы аккуратно одернул рукава.

В багрянце, навсегда въевшемся в руки по локоть, нет позора. Каждый мастер, работавший в красильне, гордится меткой, неотделимой от почтенного ремесла. Но Судия Пурпура много лет уже не склонялся над источающим пар чаном. Он давно возвысился над простыми мастерами. Ныне он владеет тринадцатью красильнями и поставляет пурпур ко двору Мелеха, и ни к чему лишний раз напоминать высшим, среди которых он – равный, о днях, когда ему приходилось добывать семье хлеб, сгибаясь над чаном с краской! Тонкие перчатки и низко опущенные рукава! Только так! А руки, меченные темным пурпуром, пусть видят лишь домочадцы. Жен их цвет, как ни странно, возбуждает, и возбуждение это помогает разогреться крови хозяина. Внукам тоже не вредно лишний раз напомнить, что честный труд способен вывести в почтенные рабби и простолюдина.

– Нужно ли? – повторил Судия Пурпура, немного возвысив голос.

Гости смущенно молчат.

Они не вчера родились. Они не нуждаются в напоминаниях и разъяснениях очевидного.

Они, все трое, признают: четыре года тому назад была проявлена близорукость и допущена серьезная ошибка.

Все предусмотрев, трое из четверых не учли главного.

Лучшие времена Финикии наступили, когда от Нила до самого Инда простерлась единая держава, царство персов, покончивших и с трехтысячелетней надменностью Египта, и с самонадеянным величием Вавилонии. Да, налоги, взимаемые шахиншахами Арьян-Ваэджа, были высоки, подчас непомерны. Зато на всем пространстве, подвластном Ахеменидам, не было никаких таможен и поборов, никаких застав и ущемлений, и местные власти остерегались самоуправничать, ограничиваясь разумными и не встречающими возражений сборами за право мелкооптовой торговли. Ах, какое было время! Лишь сноровка и удача, да еще сплоченность, деловая хватка и умение предвидеть обеспечивали победу над конкурентами. Это было честное соревнование, и финикийцы далеко опередили в нем не только жуликоватых египтян, но даже и купцов Месопотамии. Что говорить, если в самом Вавилоне были открыты представительства Торгового Союза, и прославленные беспощадностью тамошние ростовщики один за другим свертывали дела, не устояв в равной борьбе…

Вот почему всегда и в любых обстоятельствах шахиншахи Персиды могли рассчитывать на поддержку финикийцев. На деньги Тира и Сидона снаряжались армии, подчинявшие взбунтовавшихся сатрапов. Корабли Финикии составили основу персидского флота, когда цари царей шли в поход на юнанов, мешающих установить господство над рудниками Малой Азии, золото которых обеспечивало чеканку полновесной монеты. И когда юнаны явились на Восток, Тир дрался с ними до последней стрелы, до последнего глотка пресной воды, и исчез с лица земли на двадцать лет. И зря! Ибо Искандер, Мелех юнанов, как выяснилось, желал не разрушить, но лишь обновить свежей кровью единую державу Ахеменидов!

Поэтому Финикия, разобравшись, встала на сторону Искандера, и поныне ни один из совершенных людей не сомневается в его божественности…

– М-да… – почмокав губами, Судия Морской Торговли перевернул чашу, налил из высокогорлого кувшина немного шербета и отхлебнул. – Надо признать, что в последнее время египтяне слишком часто подходят к нашим рейдам!..

– А Селевк опять повысил пошлины за транзит! – встрепенувшись, пожаловался глава караванщиков.

– В ближайшем отчете будет указано, что отчисления в Общую казну упали на восемь процентов! – не умолчал о том, что пока еще было строжайшим секретом для всех, кроме собравшихся, евнух.

Хозяин усадьбы улыбался, уже не стараясь сохранять невозмутимость. Четыре года назад он приводил те же доводы, он даже позволил себе горячиться, а в ответ слышал лишь тупые однообразные возражения. Сегодня судьба подарила ему радость сполна взыскать за этот нелегкий день!

– Почтенные собратья знают, – сейчас Судия Пурпура выглядел много моложе своих лет, – что я не люблю высоких слов. И все же не удержусь. Необходимо решать, и решать немедленно! Быть может, сегодня и рано, но завтра, несомненно, будет поздно. Промедление смерти подобно. Наши почтенные собратья в Элладе поняли это раньше нас! Если сейчас мы не поможем благородному Антигону, нам самим уже никто не поможет. Финикия снова, как некогда, окажется между двумя тиграми, и даже подчинившись одному из них, станет мишенью для второго. Если мы хотим, чтобы возродилась держава Ахеменидов…

– Довольно! – совершенно неожиданно паралитик выпрямился и сел ровно. Рука его почти не дрожала, глаза полыхали молодым задором, и сделалось вполне очевидным, почему Совет сообщества Дальних Путей до сих пор не ставил перед руководством Торгового Союза вопрос о необходимости перевыборов своего рабби. – Все ясно! Прошу почтенного собрата, рабби сообщества красильщиков принять мое признание в давешней неправоте…