Юрий Корчевский - Тамерлан. Железный Хромец против русского чуда

Вопреки худшим ожиданиям вечер и ночь прошли спокойно, и только к полудню наступившего дня далеко на горизонте показалась туча пыли.

Немедленно известили князя, и почти тут же под ворота крепости заявился бек.

Открыли ворота, и в город вошли крымчаки. Впервые за всю историю города русские сами впустили в город своих извечных врагов.

Табун коней еще вчера был уведен на поляну в Истошном лесу.

— Какие стены оборонять моим воинам? — деловито спросил бек.

— Вот эту, что к реке, и ту, где твои воины лагерем стояли.

Бек тут же отдал приказание на татарском, и крымчаки ловко полезли на стены. Такого количества воинов на своих стенах старый город еще не видел.

Князь встал рядом с беком.

— По-моему, пора зажигать мост, — сказал князь.

— Да, Федор Иванович. Хоть и невелика река, а все же преграда.

Бек кивнул, и несколько горящих стрел воткнулись в настил моста. Медленно стали заниматься доски, затем пламя разгорелось. Языки огня взмыли вверх, трещало дерево, разбрасывая угольки. Поднялся серый дым, затем сменившийся черным. «До опор огонь дошел, — с сожалением подумал князь. — Они же смолою облиты, чтобы не гнили долго, чтобы мост стоял прочно».

— Э-э-э! Не жалей, князь, моста. Самому бы уцелеть. А мост мужички снова отстроят! — сказал бек Ярык-оглан, увидев огорченное лицо Федора Ивановича.

Невыносимо долго шло время. Черная армия приближалась. Топот копыт нарастал, казалось, содрогалась земля.

«Сколько же их? — ужаснулся про себя князь. — Не устоим!»

Подойдя к реке, армия Тимура развернулась широким фронтом и замерла. До всадников вполне можно было достать стрелой из лука.

К урезу воды подошел воин.

— Эй, жители Карасу! Выдайте великому эмиру хана Тохтамыша и его бека, Ярык-оглана, и мы уйдем!

— Нет у нас хана и не видели! — прокричал кто-то из дружинников.

— Зато бек у вас, и я его узнал! — крикнул в ответ воин Тимура.

— Тогда приди и возьми! — Дружинник показал неприличный жест.

Воин сплюнул в реку и вернулся к гулямам.

Князь рассматривал невиданную доселе армию. Чудно! Каждая тысяча имела коней одного цвета — каурых, серых, гнедых. Щиты круглые, небольшие. У всех копья короткие, да шлемы на головах, но не такие, как у татар или русских.

Неожиданно воины Тимура дружно вскинули луки. Залп! Тысячи стрел тучей понеслись к городу, ища своих жертв.

— Берегись! — раздался чей-то крик на стене.

Князь успел пригнуться.

Стрелы впивались в стены, с противным шорохом смертельным дождем пролетали над головами и находили все-таки свою цель — уже за стенами в городе. Появились первые убитые и раненые. Жители, неосторожно вышедшие на улицы, поспешили укрыться в домах.

Бек махнул рукой, и крымчаки ответили залпом.

Никакой защиты, кроме брони, у гулямов не было. Стрелы крымчаков попадали в незащищенные места, в коней. Войско Тимура понесло под Ельцом первые потери.

Взревела труба, гулямы отошли от берега на дальность полета стрелы и спокойно, на виду у города, стали разбивать походный бивуак.

— Вот наглецы! — только и смог вымолвить князь.

— А чего им бояться? — даже не удивился бек. — Были бы у тебя, князь, камнеметы или баллисты — другое дело.

— Не надоумил Господь обзавестись. Сии орудия больше при осаде городов надобны. Да и у Тимура, похоже, их нет. Твои дозорные про обоз ничего не сказали, а на верховом коне их не увезешь.

— Тогда можно только сожалеть о несделанном. Смотри, князь, на гулямов и кусай локти.

— Что это за «гулямы» такие?

— В переводе — «удальцы». У тебя, князь, и в Орде — при беке, хане — есть дружины небольшие, где служат воины. В случае войны созывают ополчение, как правило, хуже вооруженное, не умеющее толком владеть искусством боя, не знающее воинских порядков. В армии Тимура — только профессионалы, посвятившие жизнь войне. У него жесткая дисциплина и послушание. И сардары, полководцы его, на высоте. Потому армия Тимура очень сильна.

— Какие-то слова ты мне говоришь невеселые, бек.

— И еще: жесток Тимур, пощады не знает ни к кому, да и коварен очень. Может дать слово жителям осажденного города не пролить ни капли крови и не сдержать его.

— Ну, магометане сроду слова не держали, коли православным клялись.

— В том-то и дело, что слово эмира давалось собратьям по вере, правоверным.

Князь только хмыкнул, услыхав такое. Он никогда не видел Тимура, но образ перед ним представал не лучший. Князь осознал, что существовать городу и его жителям осталось немного — от силы несколько дней. Но это осознание предстоящей катастрофы не умерило в нем желание сражаться за свой город. Вероятно, и он сложит голову, но, по крайней мере, потомки не будут плеваться при одном упоминании имени его. Человек рода благородного — а в жилах князя текла кровь Рюриковичей — должен прожить и умереть достойно. Смерть придет ко всем, и лучше ее встретить с мечом в руке, чем немощным, забытым всеми стариком — в постели.

Армия Тимура развела костры и занялась приготовлением пищи. Коней своих гулямы отогнали подальше в степь — не нужны они при штурме города, разве только самому Тимуру въехать в ворота покоренного города. Ну, так это эмиру еще подождать надо.

Оставив усиленные караулы на стенах, воины улеглись спать. На воинской службе как? Есть время — спи, есть возможность покушать — ешь, поскольку неизвестно, когда еще такая возможность представится. Вот перед боем кушать нельзя, и это даже новик знает, потому как при ранении в живот шансов выжить — никаких.

Утро у татар началось с намаза, причем князь проснулся от криков муллы, который был среди воинов бека. С противоположного берега ему вторил мулла войска Тимура.

Татары, как и дружинники князя, кушать не стали, понимая, что гулямы сегодня пойдут на приступ. Не для того Тимур сюда заявился, чтобы уйти несолоно хлебавши.

Князь с беком поднялись на стену. И очень вовремя.

От войска Тимура отделились две большие — человек по пятьсот — группы воинов. Они прошли вниз и вверх по реке, стали переправляться. И все на виду, только вот стрелой не достать.

— Бек, Тимур хочет напасть со всех сторон.

— Я уже понял, князь.

Гулямы набивали кожаные мешки сухой травой, сверху клали оружие, одежду и переплывали реку. Правда, ошибку допустили.

Та группа, что выше по течению ушла, не учла скорости течения. Хоть бы название реки узнали — Быстрая Сосна. Вот их и понесло вниз, к городу.

Татары тут же за луки взялись. Тетивы защелкали, вода кровью окрасилась. Половина зашедших в воду так и не вышла на берег — их тела унесло вниз по течению. Зато другие учли печальный опыт: они ушли значительно дальше, и вскоре князь и бек могли видеть, как к городу с двух сторон подходят гулямы.