Бернард Корнуэлл - Последнее королевство. Бледный всадник (сборник)

– Это возможно, Утред?

– Они увидят наше приближение, – заметил я, – и приготовятся.

– Марш вглубь страны начнется с холмов! – заявил Эгвин.

И снова Альфред посмотрел на меня.

– Это оставит Этелингаэг без защиты, – сказал я, – и займет по крайней мере три дня. Под конец наши люди будут замерзшими, голодными и усталыми. Датчане заметят наше приближение, как только мы выйдем из-за холмов, и это даст им время надеть доспехи и вооружиться. Причем учти: только в самом лучшем случае нас будет столько же, сколько и врагов. А в худшем? – Я бессильно пожал плечами. – Спустя всего три или четыре дня остальные воины Свейна могли вернуться, и тогда наши семьдесят или восемьдесят человек окажутся лицом к лицу с целой ордой.

– Ну и как же нам тогда их победить? – спросил Альфред.

– Мы уничтожим их суда, – сказал я.

– Продолжай.

– Без судов датчане не смогут подняться вверх по рекам. И волей-неволей останутся на суше.

Альфред кивнул. Беокка снова стал царапать пером.

– И как же ты уничтожишь их суда? – поинтересовался король.

Этого я пока и сам не знал. Мы могли бы взять семьдесят человек и отправиться сразиться с семьюдесятью вражескими воинами, но в конце боя, даже если мы победим, нас самих останется всего двадцать, да и то, если еще повезет. Эти двадцать человек, конечно, могли бы сжечь суда, но я сомневался, что мы сумеем протянуть так долго. У Синуита собралось множество датских женщин, и, если дело дойдет до битвы, они придут на помощь своим мужчинам – тогда мы, скорее всего, потерпим поражение.

– Огонь, – с энтузиазмом сказал Эгвин. – Надо привезти на плоскодонках огонь и метать его через реку!

– Там есть воины, сторожащие корабли, – устало произнес я. – Они будут метать копья и топоры, стрелять из луков. Если тебе повезет, ты, может быть, и подожжешь одно судно. Но не больше.

– Пойти ночью, – предложил Эгвин.

– Луна сейчас почти полная, – возразил я. – И они увидят, как мы плывем. А если луна скроется за облаками, мы не увидим их флота.

– Тогда как же ты это сделаешь? – снова спросил Альфред.

– Бог пошлет небесный огонь, – заявил епископ Алевольд.

Никто на это не ответил. Альфред встал. И мы все тоже поднялись. Потом король указал на меня.

– Ты уничтожишь флот Свейна, – велел он, – и утром я узнаю, как именно ты собираешься это сделать. Если тебе это не удастся, тогда ты, – указал он на Эгвина, – отправишься в Дефнаскир, найдешь там олдермена Одду, велишь ему привести свои войска к устью реки и сделать эту работу за нас.

– Да, мой господин, – ответил Эгвин.

– До свидания, – холодно бросил мне Альфред и вышел.

Я рассердился. Он как раз этого и хотел – чтобы я рассердился.

Вместе с Леофриком я отправился в недавно возведенную крепость и принялся пристально смотреть через болота туда, где над Сэферном висели облака.

– Ну и как мы, по-твоему, сожжем двадцать четыре корабля? – спросил я.

– Бог пошлет огонь с небес, – ответил Леофрик. – А как же иначе?

– Я бы предпочел, чтобы Он послал нам тысячу воинов.

– Альфред не обратится за помощью к Одде. Он сказал это только для того, чтобы тебя разозлить.

– Он прав, верно? – нехотя спросил я. – Мы должны избавиться от Свейна.

– Интересно, каким образом?

Я посмотрел на поваленные деревья, из которых покойный Хасвольд соорудил запруду. Вместо того чтобы струиться вниз, вода теперь шла вверх по реке, потому что прилив был в полном разгаре, и рябь бежала от спутанных ветвей на запад.

– Помню, в детстве мне рассказывали одну легенду, – начал я. Потом помедлил, пытаясь вспомнить эту историю, которую, скорее всего, слышал от Беокки. – Христианский бог заставил воды моря расступиться, вроде так?

– А, это легенда про Моисея, – заметил Леофрик.

– А потом они сомкнулись обратно, и преследовавшие его враги утонули.

– Ловко придумано, – одобрил Леофрик.

– Вот мы это и сделаем.

– Но как?

Однако я ничего не объяснил другу, а вместо этого позвал жителей болота и поговорил с ними. К ночи у меня уже имелся план, а поскольку он был взят из Священного Писания, Альфред охотно его одобрил.

На подготовку у меня ушел целый день. Пришлось собрать достаточно плоскодонок, чтобы перевезти сорок человек, а еще мне понадобился Эофер, тот самый лучник-простак. Ну и морока с ним была, скажу я вам: этот верзила долго не понимал, что мне от него надо, и что-то бормотал с перепуганным видом, но потом девочка лет десяти или одиннадцати взяла Эофера за руку и объяснила, что он должен пойти с нами на охоту.

– Он тебе доверяет? – спросил я девчушку.

– Это мой дядя, – пояснила она.

Эофер взял племянницу за руку и заметно успокоился.

– И он сделает то, что ты ему скажешь?

Девочка кивнула, ее маленькое личико было серьезным. Я попросил малышку пойти с нами, чтобы у нас не возникло осложнений с ее дядей.

Мы вышли перед рассветом. Мы – это двадцать обитателей болота, искусных в управлении лодками, двадцать воинов, лучник-простак, его маленькая племянница и Исеулт. Альфред, конечно, не хотел, чтобы я брал с собой женщин, но я проигнорировал его возражения, и он не стал спорить. Проводив нас, король отправился в церковь Этелингаэга, которая теперь могла похвастаться недавно сделанным крестом из ольхи, прибитым к коньку крыши.

Над крестом низко в небе висела полная луна. Она была призрачно-бледной, а едва встало солнце, побледнела еще больше, но, когда десять плоскодонок поплыли вниз по реке, я смотрел на нее и возносил молчаливую молитву Ходеру, потому что именно луна и должна была даровать нам победу. Сегодня, впервые с того времени, как Гутрум напал на нас зимним утром, саксы наносили ему ответный удар.

Перед тем как Педредан впадает в море, он делает громадный крюк через болото: изгиб представляет собой почти три четверти круга. На его внутреннем берегу, на небольшой возвышенности, стоит крошечное поселение – всего полдюжины хибарок на сваях. Поселение называется Палфлеот, что означает «место с кольями», потому что жившие здесь раньше люди ставили в ближайших ручьях ловушки с кольями на угрей и на рыбу. Но датчане прогнали их и сожгли их дома, поэтому в Палфлеоте сейчас не было ничего, кроме обожженных свай и почерневшей грязи.

Мы причалили там на рассвете, дрожа от холодного ветра. Начавшийся отлив обнажил грязь и большие песчаные банки, через которые не так давно пробирались мы с Исеулт, но тогда с запада дул ветер, холодный и свежий, грозящий дождем, а сейчас косые солнечные лучи бросали длинные тени на траву и болотный тростник. Два лебедя полетели на юг, и я был уверен, что это боги послали нам знамение, вот только не знал, что оно означает.