Валерий Большаков - Варварский берег

Содержатель постоялого двора посмотрел на него с сомнением, тогда Олег положил на стол перстень с изумрудом.

– У старого Курбэ найдется всё, что нужно шевалье, – тут же затараторил хозяин, глаз не отрывая от камушка в оправе. – Если шевалье желает продать…

– Шевалье желает, – подтвердил Сухов, – но дешево не продаст.

Поторговавшись, ударили по рукам.

Содержатель тут же выложил пять золотых монет в пол-луидора и стопочку серебряных ливров.

Занялись шопингом.

Паха с Жекой, исполнявшие роли простых солдат, покупок не делали.

Пончика, игравшего врача, обрядили в строгий черный камзол, обули в туфли с пряжками, на плечи накинули серый плащ, а на голову – простую шляпу нахлобучили.

Олег переоделся в свое любимое – черное с серебряным шитьем. Парик он себе тоже выбрал брюнетистый – дурацкий тренд, но бритые головы еще в моду не вошли.

Яр принарядился в костюм из коричневой тафты.

– Ёш-моё, – ворчливо проговорил Быков, – хоть на людей стали похожи.

– А что, удобно! – высказался Пончик, напяливая паричок. – С волосами не почешешься, а тут снял – и скреби себе на здоровье. И голову мыть не надо – тряпочкой протер, и готово! Угу…

– И не говори, – поддержал его Яр. – Постирал, выкрутил и сушиться повесил!

– Балда ты, – с укором ответил Шурик.

Внезапно он вздрогнул.

– Там… этот, – сказал Пончик изменившимся голосом, – черный купец!

Сухов посмотрел. И впрямь знакомая по Роттердаму фигура поспешно переходила улицу.

Решив разобраться с непонятками, Олег рванул следом, придерживая шпагу.

Черный оглянулся и заторопился. Сухов не отставал. Он подобрался настолько близко, что, когда «хранитель врат» обернулся в очередной раз, Олегу удалось рассмотреть лицо таинственного купца – ничем особым не примечательное, обычное, оно дышало силой, не пряча чувств, страха среди которых не было.

А красный шрам на бритой щеке выделялся, как клеймо.

Черный сорвался с места и побежал, резко сворачивая за угол.

Сухов метнулся следом – и замер.

За углом наличествовала глубокая ниша, скрывавшая статую Богоматери.

Рядом с грубоватым изваянием оставалось достаточно места, чтобы приютить в случае дождя двоих или даже троих человек, однако ниша была пуста.

– Где он? – воскликнул, подбегая, Пончик.

– Не знаю, – буркнул Олег. – Свернул сюда – и с концами.

– Может, тут дверь потайная?

– Кино и немцы…

– Ёш-моё, какая дверь? – проворчал Быков. – Тут каменная кладка.

– Упустили, короче.

– Да и черт с ним!

– Правда что…

– Ладно. Это самое, возвращаемся – и по коням.

– В Париж?

– В Париж!

Дорога до Парижа вела почти точно на юг, пролегая через Амьен.

Олег торопился не особо, ибо спешка ничего не могла изменить, разве что пыли на тебе больше осядет.

День за днем маленькая кавалькада продвигалась к столице королевства. Ночевали в гостиницах – на свежем воздухе было… мм… слишком свежо.

Где-то малость заплутав, Сухов в какой-то момент выбрал не ту дорогу.

Впрочем, цена ошибки была ничтожной – просто подъезжать к Парижу пришлось не с севера, через Сен-Дени, а с западной стороны, следуя через ворота Сент-Оноре.

Олег пустил гнедка шагом – до города оставалось каких-то десять верст от силы.

Сегодня они, дай бог, успеют снять мансарду или комнаты поприличнее, на сколько хватит их невеликих средств, а завтра придется искать пути в Версаль.

Просто так на прием к королю не попадешь, только по знакомству, а среди знакомых Сухова царедворцы не числились.

Олег не долго прикидывал способы решения этой задачки, его вниманием завладела милая заварушка – впереди, у поворота, человек десять конных остановили богатую карету и увлеченно ее грабили.

Ан нет – жертвы разбоя не были такими уж беспомощными! Раздался сухой треск выстрела, и один из конников схватился за плечо.

Тут же из кареты выскочил мужчина без шляпы, но со шпагой в руке.

Кучер вскинул мушкет, выпалил – и упал с козел, сраженный ответным выстрелом. Двое грумов с запяток храбро кинулись на разбойника-кавалериста, орудуя ножами.

Одного из них всадник рубанул палашом – рубаха на груме окрасилась алым, а другой и сам всадил клинок вражине, да хорошо так, по рукоять.

– Вперед! – бросил Сухов. – Поможем!

Товарищи только и ждали команды. Все пятеро пришпорили лошадей.

– А стоит ли? – крикнул Пончик. – Их там много!

Угу…

– Сейчас меньше станет! – ответил Быков.

Парочкой пистолетов-пуфферов вся огневая мощь «суховцев» и ограничивалась, но обе пули не пропали зря – одного из нападавших Олег убил, другого ранил в ногу.

А ты не разбойничай!

Грабители, пребывая в запале, не сразу поняли, что на них самих напали, стреляют и режут. Надо было воспользоваться эффектом неожиданности.

Выхватив шпагу, Сухов с ходу заколол грабителя, толстого и вонючего, вооруженного мушкетоном.

Ударил в спину – клинок вошел, как в масло. Так и не выстрелив, толстяк выпал из седла в дорожную пыль.

Его сосед-бородач развернулся в седле, щерясь и вытягивая руку с пистолетом.

Олег с размаху ударил по ней шпагой – бородач успел нажать на спусковой крючок, и в тот же момент «Флинтлок» подлетел вверх, переворачиваясь. Грохнул выстрел, пуля ушла в небо.

А шпага просадила разбойнику грудь – тот содрогнулся и упал на шею коню, обливаясь кровью.

Пончик живо спешился, подхватывая ружье, – с холодным оружием он не дружил, зато в огнестрелах знал толк.

Он тут же доказал это, зарядом картечи свалив усатого разбойника, чернющего, как араб.

Пара дробин досталась коню. Заржав, раненое животное встало на дыбки, сбрасывая мертвого всадника – и сбивая прицел еще одному «работнику меча и топора», стриженному под горшок. Нетерпеливо давая шенкелей коню, он выехал на пару шагов, снова вскидывая обрез – мушкет с коротким, отпиленным стволом.

Целился он в хозяина кареты, да чуток поторопился – увесистая круглая пуля чиркнула по крыше экипажа.

Зато нож, брошенный уцелевшим грумом, вошел стриженому в область ключицы. Подскакавший Быков добил торопыгу.

Паха с Жекой вдвоем набросились на следующего в очереди, длинного, как жердь, с громадным кадыком на тонкой шее.

Тот был не дурак подраться, да только десантники, прошедшие варяжскую школу, – это страшная сила.

Уделали кадыкастого.

В Быкова едва не разрядили пистолет, но, слава Богу, мимо. Зато Яр разозлился не на шутку и просадил стрелку грудь, едва не потеряв шпагу – клинок завяз.

Трое или четверо разбойничков, оценив расклад, дали деру, но никто их преследовать не стал. И как-то сразу стало тихо.

Сухов спрыгнул с гнедка и, удерживая коня за узду, спросил хозяина кареты, довольно молодого мужчину с узким лицом, обрамленным кудрями светлого парика, в дорогом сером камзоле: