Валерий Большаков - Варварский берег

– Беда, сиятельный! – выпалил Комов. – Опять этот гад черный появился! И двое серых мушкетеров с ним. Пока мы прикидывали, как этого чернушника за жабры брать, мушкетеры Шурку уволокли!

– Что-что?!

– Похитили! Яр за ними кинулся, а нас тут оставил.

– Чтоб вас всех!.. – выразился Олег, адресуя врагам сложную словесную конструкцию в три этажа. – Куда именно Яр упылил?

– На улицу Вот же жрал… Не! Вожирар!

– Так. Паха, ты дуй за Яром. Жека, ты со мной – надо Флору спасать.

– И ее хотят… того?

– Ее все хотят, – буркнул Павел, сноровисто затягивая подпругу. – По коням!

Олег вскочил на коня, оглянулся – Роже и «Эжен» рысили следом – и поскакал к Парижу.

Объезжая целый караван возов, громадных, влекущих горы сена, трое всадников пересекли границу Сен-Жерменского предместья, двигаясь по улице Бак.

Здесь находился «Отель мушкетеров», трехэтажные казармы, где держал своих бойцов капитан-лейтенант Шарль де Бац де Кастельмор, граф д’Артаньян.

По сути, он командовал первой ротой королевских мушкетеров, которых звали серыми из-за цвета их лошадей – сплошь серых в яблоках.

Соображая на ходу, Олег сгоряча допустил ошибку, заехав в самое логово… врага?

Сухов, и сам когда-то носивший плащ мушкетера, не хотел думать плохо о сегодняшних молодцах в голубых плащиках с крестами, однако похитители Пончика принадлежали как раз к этому воинственному племени.

Или же кто-то устроил маскарад?

Узнаем во благовремении.

На улице гарцевали несколько серых, и Олег постарался незаметно сквозануть мимо. Ему это не удалось.

Один из мушкетеров, без бородки, но с пышными усами, поворотил своего коня, загораживая Сухову проезд.

– Куда так спешите, сударь? – насмешливо спросил он.

– На ваши похороны, любезный, – холодно ответил Олег. – Дорогу!

– О-ля-ля! – вскричал мушкетер. – Мне еще рано на кладбище!

– А по-моему, самое время!

Сухов показал свой коронный номер – молниеносно выхватил шпагу. Острие клинка уперлось серому в шею, пустив кровь. – Дорогу!

Мушкетер не сдавался: он ухватился за рукоять, но не шпаги, а пистолета.

«Видит Бог, – подумал Олег, – я не хотел неприятностей!» И его шпага проколола мушкетерскую шею, отворяя вену.

Серый страшно заклекотал, сползая с коня, – Жека едва успел подхватить оброненный пистолет.

Слева от Сухова завершилась перебранка графа д’Эбервиля со своим противником, сменившись звоном шпаг.

Третий из мушкетеров, направившийся было к Олегу, передумал и решил помочь товарищу, заходя Гранделю в тыл.

Нехорошо убивать в спину.

Сухов скрестил шпаги с нехорошим, а Комов в это время деловито вооружался – сунув палаш в ножны, он взял трофейный пистолет в левую руку, свой собственный засунув за кушак.

В это время со двора казармы выехали еще четверо серых. Евгений, не дожидаясь приказа, выпалил, поразив в грудь одного из мушкетеров, и не медля выхватил второй пистолет. Выстрел.

Когда дым отнесло ветром, оказалось, что пуля перебила «следующему в очереди» правую руку.

Вроде не левша, так что еще один боец выведен из строя.

Оставшаяся в живых парочка разделилась: худой мушкетер ринулся к Олегу, полный – к Жеке.

И тут из ворот вынесся Быков верхом на заемном белом коне. Следом показался Павел.

Разглядев своих, они тут же бросились на выручку.

На Сухова наседали двое – слева худой, справа нехороший. Ярослав подскакал к ним со спины, забирая вправо, и Олег сосредоточился на худом, открываясь для нехорошего.

Тот осклабился, радуясь промашке неприятеля, да так и умер – шпага Быкова прободала его насквозь.

Нехорошо убивать в спину, но это как бы не считается, если речь о твоем враге. Двойные стандарты, однако.

Уделав худого, Сухов крикнул:

– Понч где?

– Ёш-моё! Почесал к Люксембургскому дворцу!

– Отлично! Нам туда же. Надо спасать Флору!

Вчетвером они доконали супротивника графа д’Эбервиля, весьма ловкого в обращении со шпагой, и поскакали прочь.

– А что с Флорой? – громко поинтересовался Яр, подбадривая коня.

– Маркиза, к-коза, приревновала! Встречный вопрос: что с Пончем?

– Ни хрена не понятно! Шурка говорит, что его взяли по приказу этого черного, то ли купца, то ли… не знаю! Хотели бы убить, убили бы, так нет же, «живьем брали демона».

– Ладно, разберемся!

На улице Вожирар к ним присоединился Понч – встрепанный, но живой и здоровый.

– Пр-рывет! – завопил он. – А вы куда?

– Флору спасать!

– Я с вами!

– Вперед!

Распугивая добропорядочных парижан, кавалькада пронеслась по Новому мосту и свернула к набережной.

Квартал Марэ, потихоньку обживаемый знатью, располагался неподалеку.

– Вон мой дом! – крикнул Грандель, вытягивая руку. – Вон, где три колонны!

Высмотрев двухэтажный домину, к глухой стене которого была присобачена ни к селу ни к городу маленькая колоннада, Олег разглядел и карету, стоявшую с распахнутой дверцей.

– Яр, Паха и вы, граф, к воротам! Другой вход есть?

– Есть, есть! С соседней улицы!

– Жека, за мной!

– И я с тобой! – провопил Шурик.

Подлетев к маленькой двери в высокой ограде, Сухов крикнул:

– Понч, проверь! Закрыто?

Шустро спешившись, Александр убедился, что дверь на засове.

– Закрыто!

Олег тут же вскочил в седло и, теряя равновесие, перепрыгнул на верх каменной стены, огораживавшей участок.

Слава Богу, бронзовых штырей тут вделано не было.

Соскочив во двор, Сухов быстро отпер дверь и, не задерживаясь, ринулся к дому, скрываясь под ветками нескольких старых раскидистых яблонь.

В скромный садик выходил балкон второго этажа.

С угла была приставлена высокая лестница, дотягивавшаяся до чердачного окна.

– Ну что? – громким шепотом поинтересовался Пончик.

Оглянувшись, Олег заметил Жеку и сказал:

– Это самое… помогите лестницу дотащить, только тихо.

– Понял…

Взобравшись по лестнице на балкон, Сухов перешагнул порог комнаты, сразу расслышав громкие, злые голоса:

– Наше дело – девку прикончить, и всё!

– Да ты глянь, какая краля! Грех не попользоваться! – Азраэль, скажи ему!

– Кончай, Коко. Соберите побрякушки – пусть думают, что грабеж. Удавка где?

– Да я руками, там шейка-то…

Взяв в левую руку пистолет-пуффер, в правой сжимая рукоять шпаги, Олег быстро и бесшумно прошел в соседнюю комнату.

Широко раскрытые глаза Флоры, связанной, с кляпом во рту, в изорванном платье, глянули, казалось, прямо Сухову в душу.

Связанная Анакаона недвижимо сидела в кресле, лицо ее было бесстрастным и даже чуток презрительным.

Убийца, здоровенный амбал, стоял рядом, ласково улыбаясь и разминая пальцы. Клинок вошел ему в печень.

Не издав ни звука, амбал содрогнулся всею своею тушей.