Юрий Корчевский - Ушкуйник. Бить врага в его логове!

В Хлынове, едва к пристани пришвартовались, Костя с воинами убежал сразу. И Мишаня домой пошел, отпустив команду. Нового товара не было, потому – о новом плавании думать надобно.

Поутру и Павел кстати пришел, да хмурый.

Михаил попытался расспросами вывести старшего товарища из мрачного состояния:

– Ты чего смурной, Павел? Никак жена из плавания встретила неприветливо?

– Хуже.

– Да? Рассказывай! – Михаил посерьезнел.

– Пока мы в плавании были, кто-то вдов обокрал. Ну ты знаешь – я семьям погибших их доли от-носил.

– Не может быть! – огорчился Михаил. – Что – у всех сразу деньги украли?

– Нет, у двоих только – у жен Спиридона и Поликарпа.

– У двоих – это плохо.

– Даже если бы у одной – разве лучше?

– Сам рассуди, Павел. У одной вполне случайно быть могло. Ну, скажем, женщина растяпа, деньги на видном месте оставила, а сама к соседке ушла. Или хуже того – да ты ведь женщин знаешь – о богатстве всей округе языком своим могла растрезвонить. Вот лихие люди и наведались к вдовушке. А ограблений – два, стало быть – не случайность это.

– У какого же злыдня рука поднялась вдову обокрасть, сирот малых без денег оставить, на голодную смерть?

– Не причитай! Немного денег я им дам, с голода не опухнут. Кто-то по указке поработал.

– Гребцов сразу исключить можно – они с нами на ушкуе в плавании были и злодейство такое сотворить никак не могли.

– Это понятно. Другое скажи – ты никому не говорил, куда деньги разносил?

– Никому – вот тебе крест! – Павел перекрестился.

– И за тобой никто не следил?

– Вроде нет, – неуверенно ответил Павел. – Да что я – оглядывался, что ли? Шел себе да шел.

– Вот ведь странная вещь. Я так даже и не знаю, где Спиридон и Поликарп жили. Где избы их – знал ты, деньги разносил тоже ты.

– Помилуй бог, Михаил?! Неужто ты меня в лихоимстве подозреваешь?

– Окстись, Павел! И тени сомнения нет: ведь я тебя уже несколько лет знаю и ни разу в честности твоей не усомнился.

– Тогда клонишь к чему, что-то я в толк не возьму.

– Думаю – за тобой следил кто-то, вот и вызнал, где вдовы живут, и где деньги.

– Вот супостаты, креста на них нет! И что же теперь делать?

Мишаня задумался.

– Если тати за тобой ходили, значит, знают все четыре избы, где вдовы живут. У двоих деньги забрали. Стало быть – к двоим еще придут. Так?

– Получается – так.

– Тогда у нас есть шанс поймать злодеев.

– Это как же?

– Павел, ты чего тугодум такой? Да сделаем засаду в этих двух домах. О том никому не говори. Ты мне покажи эти две избы, где вдов еще не ограбили, познакомь с хозяйками. Вечером, чтобы соседи не заметили, мы в избы к ним придем, будем грабителей поджидать.

– Может, они и не придут вовсе?

– Этого никто наперед не знает. Возьму с собой Савву и…

– Илью возьми. Силен мужик, как медведь.

– Значит, и Илью.

Прошли Михаил с Павлом по вдовьим избам. Подошли к избе вдовы Прохора. Познакомился купец с хозяйкой, объяснил положение, попросился переночевать.

– А что соседи скажут? Что не успел муж сгинуть, сороковины не справили, а я в избу чужих мужиков приваживаю?

– Мы вечером придем, незаметно. Соседям не говори ничего.

Как стемнело, пришел Михаил с Ильей и Саввой к избе. Савву на крышу сарая определил, оттуда под наблюдением весь двор держать сможет. А Илью – на задний двор. Неизвестно, откуда разбойники появятся и как уходить будут, потому надо перекрыть все пути к бегству. Конечно, еще неизвестно, появятся ли они этой ночью, но Мишаня интуицией, прямо-таки печенкой чувствовал – не откажутся лихие люди от легких денег. У пьяного в ночном переулке отберут медяк – и то довольны. А тут не медь – серебро, и не одна монета.

Сам Мишаня в избу зашел. Вдова с детьми в другой половине спать улеглась.

Купец чутко прислушивался к ночной тишине. Час за часом томительно тянулись, вот уже и первые петухи прокричали, потом – вторые. Светать начало. Не пришли незваные гости, обманулся Мишаня в своих ожиданиях. А может – взяли деньги и залегли на дно, затихарились и не придут больше?

Мишаня потихоньку, чтобы не разбудить хозяйку, вышел из избы во двор. Свистнул тихонько своим помощникам, выскользнули они из калитки неслышно и ушли – как и не было.

Прощаясь, Мишаня сказал обоим:

– Отсыпайтесь, а в ночь опять сюда придем.

И сам пошел спать – после бессонной ночи голова тяжелая была. Казалось, только-только подушки коснулся, а уже Лиза за плечо трясет:

– Хозяин, к тебе гость. Пущать?

А в окно солнце бьет, время за полдень.

– Кого еще принесла нелегкая?

– Да Павел же! Я ему говорила – спит хозяин, а он – «пусти» да «пусти».

– Зови тогда.

Мишаня зевнул, встал с постели. Не встречают гостя лежа – за неуважение сочтет.

Вошел Павел.

– Здрав буди, Михаил! Ты ноне ночью в чьей избе был?

– В избе вдовы Прохора, как и договаривались. А что?

– А то, что с утра прибежала Марфа, вдова Ефима – вся в слезах, голосит, от страха трясется – насилу успокоил ее. Уж после полуночи дверь у нее сломали, в избу разбойники вломились, нож к горлу приставили, пообещали убить, если деньги не отдаст. Застращали ее, за малых деток вдова испугалась, деньги из-под пола достала и отдала.

– Проклятье! Как будто сам дьявол разбойникам помогает! Мы в одном месте их поджидаем, а они тем временем в другом свое черное дело творят! Да ты сядь, Павел, чего стоишь?

Павел присел на скамью.

– Знаешь, Михаил, о чем я думаю?

– Скажи!

– Охрану тебе в твой дом надо. Сам посуди: ценности у тебя большие, ты часто отлучаешься по делам, а то и в плавание уходишь. Кто деньги защитит? Дед с бабкой стары, Лиза – девица, какой с нее спрос? К Косте идти надо, пусть двух воинов выделит – соблазна в дом забраться у разбойников меньше будет.

Михаил задумался.

– А что, верно говоришь – охрана нужна. Только с воинами – перебор. Не будут же они целыми днями напролет в доме у меня торчать? У них служба есть, семьи свои. Стало быть, смена им нужна. Глаз, ушей и языков лишних много получается, опять-таки – для соседей наглядно. Ладно, за совет спасибо, Павел. Думать буду.

Михаил поднял крышку сундука, отсчитал деньги:

– Возьми, тут тридцать серебряных монет. Дай по десять каждой вдове, что пострадала от татей. Только будь осторожен, оглядывайся – не идет ли кто следом.

А сам Михаил извозчика нанял и в Чижи отправился, к увечному воину Митрофану, что в свое время учил его пользоваться кистенем, ножом и саблей. Для боя он негож: левая рука после ранения усохла и щит держать не могла, а для охраны дома вполне сгодится. Уговорил его пожить неделю-другую у себя да еще кого-нибудь из старых бойцов привести.

К вечеру заявились в дом Митрофан с товарищем своим Титом. Оба с оружием пришли: Митрофан с ножом и саблей, а Тит – с арбалетом. Пока у Михаила коня не было, и конюшня стояла свободной, поселил он старых воинов в ней – чисто, сухо, тепло.