Элиф Шафак - Ученик архитектора

Встречи со сновидцами казались Джахану наиболее тягостной из всех лежащих на нем обязанностей. Под пристальными взглядами десятков глаз он чувствовал себя так неуютно, что покрывался испариной. Комната, до отказа набитая посетителями, их непомерными претензиями и ожиданиями, казалась ему тесной и душной.

Странники прибывали отовсюду: из шумных портовых городов и затерянных в горах крохотных деревушек. В большинстве своем то были мужчины самого различного возраста. Иногда приходили даже мальчики, сопровождаемые отцами. Представительницы слабого пола среди сновидцев встречались редко. Если какой-нибудь святой избирал своей посредницей женщину, она смиренно ждала у дверей, пока отец или брат передаст содержание ее сна придворному архитектору.

В тот день Джахану довелось выслушать нескольких крестьян, явившихся с просьбой починить фонтан, который снабжал их деревню водой еще со времен Византийской империи. Кади, к которому они обращались прежде, не счел нужным помочь их беде. Но недавно одному из жителей деревни, меднику, явился во сне некий могущественный святой, пребывающий в великом гневе. Он поведал, что в земле под фонтаном лежат останки дервишей-суфиев. Пока фонтан работал, души дервишей пребывали в мире. Но теперь, когда вода иссякла, они не знают покоя. Поэтому фонтан необходимо починить как можно скорее.

Вечером, когда Джахан излагал учителю все, что услышал за день, Синан обратил на эту историю особое внимание.

– Но, учитель, можем ли мы быть уверены, что они говорят правду? – возразил Джахан.

– Людям необходима вода: это истина, не подлежащая сомнению, – последовал ответ. – Все остальное не так уж важно.

Они восстановили фонтан, прочистив протоки, по которым вода поступала из горных источников. Радость селян не знала пределов, да и Синан тоже был доволен.

Вскоре после этого в его дом явился некий мельник. Он сообщил, что, перемалывая зерно на своей мельнице, слышит пение. Поет женский голос, пленительный и благозвучный. Испугавшись, что это происки джиннов, он оставил мельницу и отправился в холмы. Но на следующее утро его разбудил все тот же нежный голос, хотя перед тем, как лечь спать, мельник бросил через левое плечо щепотку соли и трижды плюнул в огонь. Деревенский старейшина посоветовал ему читать перед сном Коран. Он так и сделал. Ночью ему явилась женщина, лицо которой испускало такое яркое сияние, словно под кожей у нее скрывался светильник. Роскошные белокурые волосы рассыпались по плечам. Она не открыла своего имени, однако поведала, что по приказу валиде, матери султана, ее задушили, а тело бросили в море, привязав к ногам камень. С тех пор неприкаянная душа ее бродит по земле в поисках тела. Не так давно в сети бедному рыбаку попался черепаховый гребень, выпавший из ее прически, сказала утопленница. Не зная, как поступить с этой безделушкой, рыбак положил гребень в шкатулку и забыл про свою находку. Несчастная женщина попросила мельника отыскать гребень и похоронить его вместо ее останков. Когда у нее появится могила, она обретет успокоение.

– Почему же утопленница не обратилась напрямую к рыбаку? – недоверчиво спросил Джахан.

– Откуда мне знать, – пожал плечами мельник. – Я знаю только, что рыбак этот живет в Румелии, неподалеку от крепости. Дом у него голубой, как яйца малиновки.

– Значит, ты был у него?

– Конечно нет, эфенди. Все это рассказала мне она, та женщина. Я человек бедный, жена болеет, сыновей нет, так что заменить меня на мельнице некому. Сам я не могу отправиться в такую даль.

– Я тоже, – покачал головой Джахан. – У меня много работы здесь.

Разочарованный взгляд мельника пронзил собеседника насквозь, подобно пылающей стреле. Но на этом дело не кончилось. Когда Джахан изложил историю мастеру, тот, к великому удивлению ученика, приказал ему отправиться в дом рыбака и выяснить, что к чему. И вот на следующее утро Джахан двинулся в путь – по обыкновению, верхом на слоне.

Найти дом рыбака не составило труда, а вот вступить с ним в разговор оказалось невозможно. Стоило взглянуть на его сжатые губы, давно не знавшие улыбки, в его настороженно посверкивающие глаза, как становилось ясно: душа этого человека зачерствела и покрылась жестким панцирем. На то, что рыбак сам отдаст гостю гребень, рассчитывать было нечего. В голове у Джахана созрел иной план. Удалившись от дома рыбака на достаточное расстояние и оказавшись среди холмов, он приказал Чоте остановиться, спрыгнул, а слона привязал к стволу ивы, которую тот при желании мог без особых усилий вырвать с корнем.

– Подожди, я скоро вернусь, – сказал Джахан и быстро зашагал по дороге назад.

Стараясь двигаться бесшумно, как мышь, он прокрался во двор рыбака и проскользнул в сарай, насквозь пропахший рыбой. Там стояло несколько ящиков, но ни в одном из них гребня не обнаружилось. Джахан уже собирался уходить, когда взгляд его упал на корзинку на полу. Дрожащими руками он принялся перебирать ее содержимое. Потрескавшийся черепаховый гребень, украшенный янтарем, лежал на самом дне. Джахан сунул его в карман и метнулся к дверям.

К счастью, Синан так никогда и не узнал, каким образом его ученик раздобыл необходимую вещь. Когда Джахан вернулся со своим трофеем, мастер сказал:

– Мы должны помочь душе той женщины обрести покой. Как у всех мертвых, у нее должна быть могила.

– Но неужели вместо мертвого тела мы положим в могилу гребень? – спросил Джахан.

– Почему бы и нет? Ведь это все, что от нее осталось, – последовал ответ.

Синан и его ученики вырыли глубокую яму под тутовым деревом. Опустили туда гребень. Забросали могилу землей и прочли погребальные молитвы. Таким образом, женщина, явившаяся мельнику во сне, – существовала она в реальности или нет – наконец-то обрела пристанище. На могильном камне высекли надпись:

Помолитесь о душе той, чье имя забыто людьми,

Аллах не лишил ее своей любви. Он помнит все имена.

Весной 1575 года главный придворный астроном Такиюддин стал посещать дом архитектора Синана чаще, чем прежде. Хозяин и гость удалялись в библиотеку, где беседовали часами. В воздухе носился аромат ожидания, явственный, словно запах свежеиспеченного хлеба. И аромат этот так волновал двух мудрых пожилых мужей, что они вновь ощущали себя юношами.

А надо вам сказать, что главный придворный звездочет и главный придворный строитель всегда питали друг к другу уважение. Такиюддин неизменно присутствовал на церемониях освящения мечетей, возведенных Синаном. Как и Синан, он был чрезвычайно сведущ в математике и порой помогал зодчему делать измерения и расчеты. И архитектор, и астроном свободно изъяснялись на нескольких языках: турецком, арабском, персидском, латинском, оба немного знали итальянский. На протяжении многих лет они обменивались книгами и идеями, а может, как подозревал Джахан, и делились друг с другом сокровенными тайнами. Их объединяла не только любовь к числам и математическим законам, но и любовь к своему делу. Оба непоколебимо верили, что у человека имеется лишь один-единственный способ отблагодарить Аллаха за те способности, что Он ему даровал: трудиться, не жалея сил.