Элиф Шафак - Ученик архитектора

Без напудренного парика, в ночной сорочке, доходившей до колен и обтягивающей огромный живот, французский посол ничуть не походил на ту важную персону, которую Джахан видел прежде.

– Эфенди, простите, что потревожил вас в ночной час, – низко поклонившись, сказал он.

– Кто ты такой?

– Погонщик слона, которого вы разрезали, милостивый господин.

– Понятно, – кивнул месье Бреве, припоминая угрюмого погонщика, который так неохотно передал ему труп слона. – Ну и что тебе нужно?

Джахан прибегнул к лживой выдумке, которую припас заранее:

– Прошлой ночью мне приснился очень тревожный сон. Бедный слон, вне себя от муки, умолял меня похоронить его.

– Но мы уже сделали это, – пожал плечами месье Бреве. – Труп начал разлагаться, и я распорядился предать его земле.

Стрела печали пронзила Джахану грудь.

– Где его могила? – выдавил он из себя.

Этого посланник не знал. Он приказал слугам избавиться от трупа, и они выполнили его приказ. Заметив, как глубоко опечален ночной посетитель, месье Бреве попытался его утешить.

– Не надо грустить, мой друг, – сказал он. – Идем, я тебе кое-что покажу.

Вслед за посланником Джахан вошел в библиотеку, где по стенам тянулись полки, заставленные книгами, рукописями и всяческими диковинками. Месье Бреве, в отличие от прочих посланников, которых занимали только придворные интриги, питал интерес к наукам и искусствам. Его занимали традиции Оттоманской империи, и он в совершенстве знал турецкий, арабский и персидский языки. Изучив работу арабских типографий, он устроил нечто подобное в Париже, дабы книги могли странствовать по всему свету так же свободно, как и люди.

Теперь Джахан понял, почему месье Бреве столь снисходительно отнесся к его неурочному визиту и не был возмущен дерзкой настойчивостью ночного гостя. Посол был откровенно рад, что нашел слушателя, которому может рассказать о вскрытии слона. Торопясь поделиться своими открытиями, он показал Джахану собственноручно сделанные зарисовки. Француз был не слишком хорошим художником, тем не менее рисунки его во всех подробностях отражали анатомию слона.

– Когда-нибудь я непременно напишу об этом трактат, – мечтательно изрек посол. – Люди должны знать, как устроен слон. Не каждому выпадает счастливый случай заглянуть внутрь столь удивительного создания!

Глаза Джахана сами собой устремились к полке, где стоял отполированный до блеска слоновий бивень. Проследив за направлением его взгляда, хозяин пояснил:

– То, что от него осталось. Большая редкость.

– Можно потрогать? – спросил Джахан.

Посланник кивнул, и Джахан благоговейно взял бивень в руки. Воспоминания нахлынули на него, и глаза его увлажнились слезами.

Месье Бреве пристально смотрел на гостя, и на лице его отражалась внутренняя борьба. В конце концов он со вздохом сказал:

– Можешь взять бивень себе!

– Правда?

– Ни один человек на свете не любил этого зверя так сильно, как ты. У тебя должно остаться хоть что-то на память о нем. – Посланник соболезнующе махнул рукой. – А у меня есть мои рисунки. Их вполне достаточно, чтобы произвести в Париже фурор.

Джахан вышел из дома француза, сжимая в руке бивень. Если прошлой ночью он находился на грани отчаяния, то сейчас был полон надежд. Ему казалось, что от бивня исходит тепло, согревающее его душу. Казалось, что Чота вновь рядом с ним. На плече у него висела сумка с вещами, которые дал ему месье Бреве: полотенце, свеча, красный шарф и веревка. В голове у Джахана созрел план.

Он пошел к тому месту, где оставил лошадь, вскочил в седло и поскакал к мечети Михримах. Спешившись, он пошел вдоль стен мечети. Возле дерева, осыпанного розовыми цветами, Джахан остановился и принялся копать яму, глубокую, квадратную. Конечно, ему очень хотелось оставить бивень у себя, но он полагал, что это будет неправильно. Чота заслуживает могилы и надгробного камня.

В память о сильных мира сего – султанах, визирях и вельможах – воздвигаются грандиозные монументы. Когда умирает простой человек, память о нем живет в сердцах и молитвах его родственников и друзей. Все люди, вне зависимости от званий и сословий, покидая этот мир, оставляют в нем хоть что-то, напоминающее о их пребывании на земле. А вот животные лишены подобного утешения. Они служат людям верой и правдой, сражаются за своих хозяев на поле брани, подвергая себя опасности, однако после смерти их ожидает полное забвение. Джахан не мог смириться с тем, что столь печальная участь постигнет и Чоту. Он хотел, чтобы память о белом слоне, пронизанная уважением и любовью, жила на земле еще долго. Вероятно, его рассуждения можно было счесть настоящим богохульством, но Джахана это мало тревожило. Мысль о том, что душа Чоты никогда не войдет в райские кущи, была для него мучительна. Если люди будут молиться за белого слона, утешал себя Джахан, может быть, он все-таки рано или поздно вознесется на небеса.

Джахан бережно опустил бивень в яму и прошептал:

– Прощай, мой дорогой друг! До встречи в райских садах. Я слышал, что там много красивых деревьев с очень вкусными листьями.

В этот момент душой Джахана внезапно овладело спокойствие. Впервые за долгое время он пребывал в мире с самим собой. Сейчас Джахан ощущал себя частицей Мироздания, а мир вокруг стал частью его существа. Так вот о чем говорил учитель, пришло ему в голову. Центр Мироздания невозможно отыскать, совершая длительные странствия по свету. Центр Мироздания находится там, где человек отдается во власть любви. Там, где любящий хоронит любимого. Он засыпал яму землей и разровнял поверхность. Положил на землю веревку, обозначив контуры могилы. Воткнул в изголовье сухую ветку и привязал к ней красный шарф. Рядом поставил свечу. А затем уселся у могилы, скрестив ноги. Все, что ему оставалось теперь, – это ждать.

Ожидание оказалось недолгим. Вскоре к нему подошел тощий молодой парень, судя по одежде, пастух.

Он недоуменно посмотрел на Джахана, перевел взгляд на могилу и снова уставился на Джахана.

– Что это, эфенди?

– Могила.

Юноша, безмолвно двигая губами, стал молиться. Завершив молитву, он спросил:

– Кто здесь лежит? Ваш друг или родственник?

– Ш-ш-ш. Тот, кто здесь лежит, заслуживает почета и уважения.

Глаза пастуха полезли на лоб от изумления.

– Но кто же он такой?

– Святой. Причем очень могущественный.

– Я никогда не слышал, чтобы в нашей округе рассказывали о каком-нибудь святом.

– Он пожелал остаться в неизвестности на ближайшие сто лет.

– Но тогда как же вы узнали о нем, эфенди?

– Он явился ко мне в вещем сне и указал, где находится его могила.

Пастух опустился на колени рядом с Джаханом и склонил голову, словно надеялся проникнуть взглядом сквозь землю и узреть останки святого.