Элиф Шафак - Ученик архитектора

Когда Михримах в сопровождении няньки вновь появилась в саду и заявила, что хочет видеть Чоту, Джахана прошиб пот. Пытаясь объяснить дочери султана, по какой причине слон впал в буйство, юноша испытывал такой жгучий стыд, что слова застревали у него в горле.

Догадавшись, в чем дело, Михримах расхохоталась. Но когда она заговорила, в голосе ее звучала грусть.

– Что ж, наш слон стал взрослым, – сказала она. – Он уже больше не милое дитя. Всем нам рано или поздно приходится расставаться с детской невинностью.

Джахан попытался робко протестовать:

– Светлейшая госпожа, скоро Чота успокоится и станет таким, как прежде. Тогда вы вновь сможете его увидеть.

Михримах, не глядя на него, покачала головой:

– Ты когда-нибудь пытался поймать ветер, погонщик? Или достать луну с неба? В этом мире есть вещи, которые находятся вне нашей власти. Я уже смирилась с этим, и однажды настанет день, когда и тебе придется сделать то же самое.

Тут Чота, словно услышав, что речь идет о нем, и пожелав участвовать в разговоре, принялся реветь и громыхать цепями. Он производил такой оглушительный шум, что Джахан был не в состоянии толком поразмыслить над словами Михримах.

После того как дочь султана и ее нянька покинули зверинец, Джахана осенила идея. Он вспомнил о цыганах, вытащивших их с Чотой из ледяной воды. Они ведь сказали тогда, что у них есть слониха! Когда он поделился своими надеждами с другими работниками зверинца, те лишь покачали головами.

– Цыгане – бродячее племя. Сегодня они здесь, завтра там. Как говорится, ищи ветра в поле.

Однако учитель Синан смотрел на дело не так безнадежно. Он не только освободил Джахана от работы, но и дал ему несколько серебряных монет, а также снабдил повозкой и возницей.

– Ступай отыщи для своего друга красавицу-невесту, – сказал он. – Пусть слон тоже познает счастье. Одиночество – это удел, который способен выносить лишь Создатель.

Не обменявшись ни единым словом, Джахан и возница покинули город, выехав через ворота Весны. Оба смотрели вдаль, туда, где лучи рассвета окрашивали небо в нежно-розовый цвет. Проведя в пути несколько часов, они наконец увидели в долине цыганский табор: кибитки, шатры, разноцветное тряпье, висевшее на веревках. Издалека табор казался ярким покрывалом, раскинутым на серой унылой земле. Возница наотрез отказался приближаться к цыганам, о которых слышал множество жутких историй.

– Будь осторожен, – напутствовал он Джахана. – Если тебе предложат утолить голод или жажду, откажись. Не бери из их рук ни стакана воды, ни куска хлеба. Помни: цыгане подобны шайтану и джиннам – только и думают, как бы украсть человеческую душу.

Помахав ему на прощание, Джахан не теряя времени направился к табору. Он чувствовал: стоит чуть-чуть помедлить, и вся его решимость улетучится. Громко стуча башмаками по земле, он поравнялся с ватагой чумазых босоногих ребятишек. Какая-то женщина кормила близнецов, дав каждому по соску. Заметив, что Джахан смотрит на ее обнаженную грудь, цыганка обожгла его сердитым взглядом. Юноша вспыхнул и поспешно отвел глаза.

Затем подошел к какому-то мальчугану и спросил:

– Где ваш вожак?

Тот в ответ и бровью не повел. Джахан даже усомнился в том, что цыганенок его расслышал.

– Чего тебе надо? – Хриплый голос за спиной Джахана раздался так неожиданно, что он едва не подпрыгнул. Повернувшись, он увидел двоих мужчин, буравящих его неприветливыми взглядами.

– Я ищу вашего вожака… кажется, его зовут Балабан, – промямлил Джахан.

– Откуда ты его знаешь?

– Ну… однажды он спас мне жизнь, – только и смог сказать Джахан.

Его отвели в шатер, такого густого синего цвета, что даже перья соек из дворцового птичника показались бы по сравнению с ним блеклыми. Стены шатра сплошь покрывали ковры, на которых были вытканы цветы и животные. На одном ковре Джахан разглядел целый сюжет из Корана – жертвоприношение Ибрагима. В дальнем углу, у очага, сидели несколько мужчин, и среди них – Балабан собственной персоной.

– Посмотрите-ка, кто к нам пришел! – воскликнул он. – Что привело тебя сюда, погонщик?

– Мне нужна ваша помощь, эфенди. Мой слон обезумел от похоти. Я помню, вы говорили, что у вас есть самка…

Прежде чем Джахан успел договорить, Балабан сгреб его за одежду, выхватил кинжал и приставил к горлу юноши:

– Ах ты шельмец! Грязный ублюдок! Ты, кажется, вообразил, что ради тебя я стану сводником! Говори, где тебя лучше прикончить – здесь или на улице!

– Простите, эфенди, я не имел в виду ничего дурного, – пролепетал Джахан. – Я только хотел помочь слону.

Балабан опустил кинжал и оттолкнул юношу:

– А мне от этого какая корысть?

– Если ваша слониха понесет, у вас будет два слона, – пояснил Джахан. – Разве плохо?

Судя по насмешливой ухмылке Балабана, подобная перспектива не произвела на него впечатления.

Гость достал из кошелька серебряную монету, но цыган лишь пренебрежительно пожал плечами и поинтересовался:

– Это все, что ты можешь мне предложить?

Тогда Джахан решил зайти с другой стороны.

– Этот слон принадлежит султану, – сказал он. – Если вы откажетесь мне помочь, султан будет крайне недоволен.

– Говоришь, слон принадлежит султану?

Джахан закивал, радуясь тому, что отыскал веский довод.

– Презренный лгун!

Разъяренный Балабан швырнул подушку, которая угодила прямехонько в изображенного на картине жертвенного агнца и, отскочив от стены, упала у ног цыгана.

– Значит, это султан дал тебе стертую серебряную монету? Хороша же его щедрость!

– Клянусь, слон принадлежит султану, – упрямо повторил Джахан. – Главный придворный архитектор использует Чоту на строительных работах.

Повисло молчание, которое, казалось, длилось вечно. Балабан обменялся со своими товарищами быстрыми взглядами, значение которых осталось для Джахана тайной, и произнес:

– Наша Гульбахар прекрасна, как цветок лотоса. Если ты хочешь, чтобы она стала супругой твоего слона, эту честь надо заслужить.

– И что же мой слон для этого должен сделать? – настороженно осведомился Джахан.

– Слон – ничего. А вот тебе придется потрудиться!

– Мне? – дрогнувшим голосом переспросил погонщик, изо всех сил пытаясь сохранить на лице невозмутимое выражение.

Тут появилась женщина, прежде кормившая грудью близнецов. Она несла поднос с напитками, сушеными фруктами и пахлавой.

– Прежде всего поешь. Человек, разделивший со мной хлеб, не может быть моим врагом, – изрек Балабан.

Поколебавшись несколько мгновений, Джахан отправил в рот кусочек пахлавы, которая оказалась на удивление вкусной.

– Теперь самое время выпить. Без этого не начинается ни одно стоящее дело.