Мария Семёнова - Лебединая Дорога

Даже мачта уже возвышалась на своих расчалках, и свёрнутый парус багровым червем прижимался к опущенной рее. Так, будто Рунольв готовился не к пиру, а к дальней дороге. Если не к боевому походу.

И не намеревался медлить с отплытием.

Может быть, он хотел проводить гостя со всем почётом и тем закрепить мир между ним и собой? Халльгрим в своё время поступил именно так. Ну что же, добрый корабль у Рунольва Скальда…

Рунольв сын Рауда Раскалывателя Шлемов стоял в воротах, глядя на подъезжавших. Увидев, Халльгрим более не спускал с него глаз. Не только смешную гардскую девчонку мог перепугать при встрече этот боец! Сам Халльгрим уж сколько раз видел его и даже дома у себя принимал, а всякий раз поневоле вспоминал тот утёс над Торсфиордом… Исполинский угрюмый утёс, обросший ржавым лишайником, и никому не удавалось обобрать птичьи гнезда на его уступах. Скольких молодых храбрецов ещё искалечит и швырнёт в зелёную бездну у ног? И когда наконец упадет сам, и чья рука его свалит?

Халльгрим спешился, радуясь твёрдой земле вместо надоевших стремян. И пошёл навстречу Рунольву – Гисли и Гудрёд за ним, плечо в плечо, шаг в шаг. Рослые, крепкие, красивые парни…

– Здравствуй, Рунольв Скальд, – поздоровался Халльгрим. – Я приехал к тебе, ведь ты, как рассказывают, меня приглашал.

– И ты здравствуй, сын Фрейдис, – прогудел в ответ Рунольв вождь. И Халльгриму захотелось увидеть в этом ещё один белый щит, поднятый на мачту. Даже вопреки тому, что Рунольвовы люди понемногу брали их в кольцо и безоружных среди них не было. А ворота поскрипывали, закрываясь… Рунольв сказал:

– Не будет у Одина недостатка в героях, если два наши корабля станут ходить вместе, а не врозь.

Халльгрим отозвался, кивнув:

– Это так.

И пронеслось: неужели, пока жива была Фрейдис, только старая ревность подогревала в Рунольве вражду? Халльгрима бы это, пожалуй, не удивило… Но тут Рунольв подался на шаг назад и окинул взглядом своих людей. И Халльгрим похолодел. Старый вождь проверял, всё ли было готово. И даже не очень это скрывал.

– Будут ходить в море два корабля, – сказал он, глядя Халльгриму в глаза, и в улыбке была насмешка. – Но только мой пойдёт первым, потому что оба будут зваться моими, слышишь ты, сосунок! – И рявкнул своим: – Хватай!

Однако приказать, как водится, было легче, чем выполнить. Осеннее солнце, уже подёрнутое багровой дымкой подходившего шторма, вспыхнуло на трёх длинных клинках. Халльгрим, Гисли и Гудрёд уже стояли спиной к спине. И каждый держал в правой руке меч, а в левой – тяжёлый боевой нож. Не зря же Халльгрим увидел свой первый поход в неполных одиннадцать зим! Он знал и умел всё. И его не зря называли вождём…

Ну что же, и Рунольв хёвдинг недаром учил своих молодцов… Однако требовалось немалое мужество, чтобы первым подойти к тем троим. На верную смерть… Какое-то время всё было тихо, и Рунольв сказал:

– Не завязал ты ножен ремешком, Халльгрим Виглафссон. А жаль.

Он не собирался участвовать в схватке. Халльгрим в ответ ощерился по-волчьи:

– Олав Можжевельник сказал мне, что надо быть настороже, когда едешь к трусу. И это был хороший совет!

Оскорбление попало в цель. Рунольв сгрёб в кулак свою рыжую бороду и зарычал:

– Я сам поговорю с этим Олавом, когда стану грабить твой двор!

Халльгрим сказал ему:

– Этого не будет…

Он хорошо видел тех шестерых, которых судьбе было угодно поставить против него. Каждого и всех сразу. Наверняка сильные бойцы, Рунольв не станет кормить у себя неумех. И храбрые: малодушному нечего делать здесь, в Торсхове… Халльгрим видел побелевшие, стиснутые челюсти и внимательные глаза под клепаными шлемами. А что видели они? Свою погибель. Шагнувший первым первым же и упадёт. Потому что противником был Халльгрим сын Виглафа Хравна.

Но мгновение минуло, и кто-то всё же прыгнул вперёд. У многих тут были в руках длинные копья наподобие знаменитой Рунольвовой Гадюки, убивавшей даже сквозь щит. Широкий наконечник устремился в живот… Отточенное лезвие и втулка, выложенная серебром. Халльгрим не стал уворачиваться, ведь позади были две живые спины. Не стал и рубить окованное древко: толку не будет, а лишние зазубрины на мече теперь ни к чему. Наконечник, отбитый скользящим ударом, хищно блеснул перед лицом, уходя вверх. Воин, которому уже казалось, будто он всадил своё копьё – даже воздуху в грудь набрал для победного крика, – потерял равновесие. Халльгрим поймал его на боевой нож:

– Ха!

И отшвырнул прочь, под ноги оставшимся пятерым… Они потом станут рассказывать, будто он улыбался. Может, так оно и было. Халльгрим знал, что не выберется отсюда живым. Что останется лежать на этом утоптанном дворе – и Гисли будет лежать справа от него, а Гудрёд слева. Где и стояли. Но прежде, чем это случится, бой будет славный… Страшный последний бой, который бывает однажды в жизни и в котором не считают ни ударов, ни ран – только убитых врагов!

Те крадущиеся шаги на лесной тропе Халльгриму не померещились… За ним действительно шли. Хотя он и приказывал этого не делать:

– Случится что-нибудь, узнаете и так.

Но стоило ему сесть в седло и выехать за ворота, как его сын Видга незаметно перемахнул ограду с той стороны двора. Стремглав пересёк поляну и скрылся в лесу…

Видга был уверен, что никто не успел за ним проследить. И заскользил к тропе привычным охотничьим шагом, которого не слышали звери, не то что человек. Как вдруг сзади громко хрустнули ветки, и Видга крутанулся, выхватывая нож. Но сразу же его опустил: в десятке шагов, съёжившись от страха, стоял Скегги.

Видга живо оказался после него и зашипел:

– Убирайся!

С подобного спутника толку никакого, а мороки с ним не оберёшься. Для острастки Видга занес над ним кулак – но Скегги не побежал, только ещё больше вобрал голову в плечи:

– Я с тобой…

В другое время Видга попросту расквасил бы ему нос и оставил в кустах скулить от обиды. Но тут на тропе звякнули стремена, потом фыркнула лошадь. Видга сгрёб Скегги за плечи и жёсткой ладонью закрыл ему рот. Оба застыли… Потом всадники начали удаляться, и тогда-то Видга понял: возиться здесь со Скегги или догонять, что-нибудь одно. Он выпустил малыша и со злостью бросил сквозь зубы:

– Отстанешь, ждать не буду!

Скегги поспешно закивал, не смея ответить вслух. Видга повернулся к нему спиной и зашагал. И Скегги поспешил следом, стараясь не думать о том, что же будет, если придётся отстать, а ведь отстанет он наверняка… Ещё он старался не думать о Рунольве и о том, чем могла кончиться вся эта затея. Было страшно, Скегги боялся всё больше – и не отставал от сына вождя.

Он так и пришёл следом за ним к самому Рунольвову двору, и чего это ему стоило, знал только он сам. Когда Халльгрим спешился и пошёл внутрь, Видга выбрал высоченную сосну и велел Скегги хорошенько поглядывать по сторонам, сам же с ловкостью куницы взобрался наверх. Только лёгкие чешуйки коры посыпались вниз, в лесную траву. Позавидовав ему, Скегги встал у подножия сосны и принялся сторожить. Деревья над ним понемногу начинали гудеть – ветер усиливался. Ровный гул баюкал измотанного Скегги, тянуло сесть возле ствола, прислониться к нему и закрыть глаза. Ненадолго. Совсем ненадолго…