Саймон Скэрроу - Кровавые вороны Рима

– Ты меня разочаровал, префект Катон, – хохотнул Квертус. – Думал, ты протянешь дольше. Только взгляни на себя! Худосочный слабак! Да к тому же истекаешь кровью, будто заколотая свинья. Я бы мог оставить тебя подыхать от потери крови, но хочется показать, как надо красиво убивать противника. Чтобы весь гарнизон видел: их настоящий командир – я!

Катон склонился над раненой ногой и, тяжело дыша, глянул исподлобья на фракийца.

– Тебе не место в римской армии, – выдохнул он, облизав пересохшие губы. – Не говоря уже о праве командовать гарнизоном крепости.

– Посмотрим, – усмехнулся Квертус, осторожно приближаясь к противнику.

Катон подпустил его ближе и, распрямив спину, поднял меч, готовясь еще раз сразиться за свою жизнь. Фракиец тоже поднял меч и, выставив вперед правую ногу, собирался нанести решающий удар. Но не успел. Катон с яростным хрипом молнией бросился на центуриона. Глаза фракийца расширились от изумления, и он сам не понял, как острие клинка, разорвав ткань, вонзилось ему в левое плечо, проткнуло мышцы и уперлось в кость. От сильного удара Квертус зашатался. А Катон, не теряя времени, налег всем телом на меч и повернул рукоять.

Однако фракиец в очередной раз подтвердил заслуженную репутацию отважного и искусного воина. Быстро придя в себя, он оттолкнул Катона, и меч выскользнул из раны. Префект отлетел на несколько шагов, споткнулся, но удержался на ногах и остановился. Повернувшись к фракийцу лицом, он снова ринулся в бой, и противники обменялись серией ударов. Снова раздались подбадривающие крики, каждому хотелось поддержать своего командира, но теперь наемники уже не могли заглушить голоса легионеров. Вскоре противники разошлись в стороны, испепеляя друг друга полными ненависти взглядами.

– Ах ты пронырливый ублюдок! – прорычал Квертус. – Хотел схитрить? Погоди, я тебе покажу…

Катон, не отвечая на оскорбления, медленно двинулся по кругу. Рана Квертуса оказалась глубокой, но кровь на черной тунике была почти незаметна, и только ткань местами пропиталась насквозь и слегка поблескивала. Катон воспрянул духом. Рана не смертельная, но потеря крови большая, и кровотечение при малейшем напряжении будет усиливаться.

– Мать вашу! Что здесь происходит? – спросил кто-то заплетающимся языком.

Краешком глаза Катон увидел, как Макрон, пошатываясь и прижимая к голове руку, медленно поднимается с земли. Увидев двух сражающихся офицеров, он быстро оценил ситуацию.

– Выпусти ему кишки, дружище! – собравшись с силами, рявкнул Макрон. – Прикончи гада!

Квертус со злобным рычанием снова пошел в атаку, размахивая налево и направо длинным мечом. Катон, отступая, парировал мощные удары фракийца, от которых начало сводить правую руку. Еще немного, и меч упадет на землю.

И вот то, чего так боялся Катон, случилось.

Кавалерийский меч со всей звериной силой, которую вложил в удар Квертус, обрушился на эфес гладиуса. Пальцы Катона свело судорогой, и меч выскользнул из рук. Квертус, торжествуя, приготовился нанести смертельный удар и добить противника. Катон вовремя отскочил в сторону, и клинок просвистел совсем рядом за спиной и с глухим стуком ударился о землю. Фракиец нанес очередной удар, от которого Катон снова удачно увернулся.

– Что, так и будешь от меня бегать? – ухмыльнулся Квертус. – Стой на месте и прими смерть, как подобает уважающему себя мужчине. Эх ты, трусливый римлянин!

Упершись ногами в землю, Катон расставил руки, чтобы при малейшем движении противника отскочить в сторону и спастись от удара. Он понимал, что движется назад, к караульной будке. А вокруг восторженно ревели фракийцы, требуя крови. Спокойствие, которое Катон ощущал в начале поединка, разлетелось вдребезги. Перед глазами пляшут чужие злобные лица, а над головой очистилась от облаков синяя полоска неба. В сознании одна за другой пролетали картины прошлой жизни. Вот он улыбается Юлии наутро после свадьбы, заливисто хохочет Макрон, радуясь выигрышу в кости… а ноздри щекочет пьянящий аромат в воздухе после летнего дождика… В памяти всплывают драгоценные моменты жизни, и человек отчаянно хватается за них, пытаясь удержать, вкусить напоследок их прелесть, прежде чем уйти в небытие.

Какой-то предмет, сверкнув в воздухе, упал на песок к ногам Катона. Опустив глаза, он увидел кавалерийский меч и, не раздумывая, схватил его. Сразу почувствовалась разница в весе и балансе, по сравнению с коротким гладиусом. Мышцы руки напряглись под тяжестью оружия. Лицо соперника застыло. Такого поворота событий Квертус не ожидал. Триумфальная победа, в которой он был уверен минуту назад, стремительно ускользала из рук.

– Ну, хватит шутить! – рыкнул фракиец, приподнимая меч. – Тебе конец, римская мразь!

Обнажив в оскале стиснутые зубы, он вытянул вперед руку с мечом и бросился прямо на Катона. Острие было нацелено в горло префекту. Катон отступил, ударившись пяткой о бревно в воротах. Лодыжку пронзила острая боль. Путь к отступлению закрыт, отскочить в сторону тоже нельзя. Остается только удерживать занятую позицию. Катон поднял спату, будто хотел парировать направленный на него удар, в который Квертус вложил всю свою мощь. Катон судорожно сглотнул, чувствуя, как от страха сжалось горло, а затем нырнул вниз, прямо под ноги противнику. Клинок пронесся над головой, и страшный удар расколол ворота. Тяжелый сапог ударил Катона в висок, и боль отдалась в шею. Он упал на землю и перекатился набок. Рукоять спаты накренилась, а острие глубоко вонзилось в тело Квертуса. Катон что есть силы вцепился в меч, который рванулся вниз, выворачивая запястье вместе с клинком. Сапоги проволочились по земле, фракиец издал глухой стон, а потом наступила тишина.

В голове у Катона звенело, однако он понял, что крики утихли. Удар в голову оглушил, и Катон не сразу заметил совсем рядом с собой лицо Квертуса. Глаза фракийца были выпучены, нижняя челюсть отвисла, а рот судорожно хватал воздух. Потом на Катона накатил приступ тошноты, голова закружилась, и глаза закрылись сами собой.

– Ему конец, – раздался откуда-то издали голос.

Катон хотел кивком дать знать, что не станет спорить с судьбой. Кто-то подхватил его под руки и поднял с земли. Голова постепенно начала проясняться, тошнота прошла, и он рискнул открыть глаза. И увидел до боли знакомое лицо, на котором застыла тревога.

– Как ты, Катон?

Катон моргнул и, с трудом шевеля языком, достаточно четко произнес:

– Макрон. Ты жив?

– Кто, я? – хохотнул Макрон, постукивая себя по голове. – Еще не изготовили оружие, которое способно пробить этот череп!

– Кто бы сомневался, – пробормотал Катон. – А что Квертус?

– Я же сказал, фракийцу конец. – Макрон показал на землю.