Вадим Николаев - Богатырская дружина Мономаха. Русь в огне!

– Итак, клянемся, – торжественно предложил Олег. – Клянемся блюсти единство земли Русской и подчиняться великому князю перед лицом внешней угрозы. Пусть каждый владеет отчиной своей, закрепленной за ним на съезде. Если же отныне кто на кого пойдет, против того будем мы все и крест честной.

– Да будет против того крест честной и вся Русская земля, – повторил Давыд Игоревич.

Олег первым поцеловал крест, за ним – Святополк, потом начали прикладываться другие князья.

Последним крест целовал Мономах.

– Клянусь, – проговорил он, – и я сдержу эту клятву, пусть навязанную мне. А вот вы, вы клятву нарушите.

С этими словами он покинул палату.

– Ну что, Мономашич, – нахально сказал Давыд Игоревич проходившему мимо Мстиславу, – против времени не пойдешь. Закончилось ваше время. Наступает наше, время удельных князей.

Мономах и Мстислав вдвоем возвращались из Любеча. Василько, которого Мономах звал к себе в Переяславль, поблагодарил, отказался и отправился в Теребовль, опасаясь набега половцев. И отец, и сын ехали молча.

– Что же это такое, отец, – спросил Мстислав, прерывая тягостное молчание, – творится на нашей земле? Не успели мы победить половцев в честном бою, как они разорили лавру. Не успел сначала ты, а потом я победить Олега, как он одолел нас коварством и в один день развалил Русскую землю. Словно зло всегда отвечает добру ударом на удар, и похоже, что зло сильнее. Неужто Сатана равен Богу? Неужто он, страшно сказать, сильнее Бога?

– Не говори так, сынок, – сказал Мономах, – это страшная ересь. Чудно слышать ее от тебя, всегда отличавшегося благочестием и так по-христиански ведшего себя в пору твоей войны с Олегом. За что он по-христиански же нас и отблагодарил, – с горькой иронией добавил князь.

– Но почему тогда творится это зло? – не унимался Мстислав. – Почему Господь не остановит козни Сатаны?

«Я понимаю, за что Бог лишил меня Любавы и покарал нелюбящей и уже нелюбимой женой. Я готов принять это, зная, что Он прав. Но остальное, то, что не касается меня… Чем Русь-то провинилась перед Ним?» – подумал Мстислав.

– Что есть добро и что есть зло? – вопросом же ответил Мономах. – Добро для нас – зло для половцев, и наоборот. Добро для меня – зло для Олега или Святополка.

– Но должно же быть совершенное добро, которое и воплощает в себе Господь, – возразил Мстислав. – Правы мы, а не половцы, потому что мы – христиане, а они – язычники. Правы мы, а не Олег со Святополком, ибо мы радеем о Русской земле, а они только о себе. Почему же совершенное добро не побеждает?

– Хотелось бы верить в твое совершенное добро, – произнес Мономах. – Но на пути к нему надо пройти через испытания и стоять твердо. А насчет Бога и Сатаны… Да простит Господь меня, грешного, но допустим, что Сатана и вправду сильнее Бога. Кто же тогда останется с Богом?

– Я останусь, – сказал Мстислав.

– И я, и Василько, и другие праведные души. Но большинство… Ты сам сегодня видел, как легко все склоняются на сторону победителя, как легко ради выгоды нарушают свой долг. А Сатана пообещает много выгод, как и обещал сегодня устами слуги своего Олега, да гореть тому в адском пламени. Сатана, конечно, обманет, но слишком многие поверят сильному. Так что если такие грешные мысли приходят в голову, молчать о них надо и не смущать верующих. Не говори же никому о своих сомнениях.

Мстислав склонил голову, признавая правоту отца.

Олег праздновал полную победу, пируя со своей разбойничьей дружиной:

– Помните, разбойнички мои, как повстречались мы ночью на темной дороге, а потом вместе брали города. Теперь уже никто не отнимет у нас Чернигов. Сам Мономах крест целовал. А там, глядишь, возьмем и Киев, всю Русскую землю возьмем. Мне-то ведь на клятву наплевать. И мне же еще спасибо скажут, героем сделают – за то, что восстановил единство земли Русской. Ведь развалил-то ее не я, нет. Развалил ее Святополк. С правителя весь и спрос.

Но вечером произошло событие, омрачившее торжество Олега. Тайный гонец, которого видели только он и его верный слуга Борей, доставил ему послание от императора Алексея Комнина. Тот сообщал, что он ввязался в крестовый поход, что крестоносцы помогут ему восстановить полное господство над Малой Азией и что в ближайшие несколько лет, покуда длится крестовый поход, он не сможет ничем помочь Олегу.

Олег, превосходно умевший читать между строк (что он блестяще доказал при чтении письма Мономаха), понял, что дело не только в крестовом походе. Видимо, Алексей, узнав о неудачах Олега, разочаровался в нем. А о его сегодняшнем триумфе император знать еще не мог. Но ничего, Алексей узнает об этом и, когда этот чертов крестовый поход закончится, поможет ему. Надо лишь подождать несколько лет.

Олегу мало было Чернигова – он хотел всю Русскую землю, только что им успешно разваленную.

Предсказание Мономаха о нарушении клятвы сбылось быстрее, чем мог подумать сам князь.

Давыд Игоревич, опасаясь, что своими активными действиями по развалу Руси он нажил себе в великом князе врага, поспешил к тому в Киев. Принят он был весьма холодно, и тогда новоиспеченный владимирский князь понял, что доверие великого князя нужно завоевывать.

– Кто убил твоего брата Ярополка? – спросил он.

Брат Святополка Ярополк, при подавлении киевского восстания 1068 года казнивший (будто бы без ведома отца Изяслава) семьдесят человек, а многих ослепивший, был убит еще при жизни Всеволода.

– Как говорят, Нерадец, – ответил великий князь.

– Да, но кто направлял руку Нерадца?

– Кто же?

– Василько Ростиславич, князь теребовльский.

«Правда это или ложь?» – думал Святополк, в душе которого проснулась жалость к брату.

– Если ты правду говоришь, Бог тебе свидетель; если же от зависти говоришь, Бог тебе судья, – вымолвил он наконец.

– Правду говорю, истинную правду, – перекрестился князь Давыд. – Только не вся это правда. Или ты не видел в Любече, как Мономах и сынок его затворялись вместе с Васильком? Замышляют они против тебя. Мономах хочет захватить Киев, а Васильку за поддержку обещает мой Владимир. И если не схватим мы Василька, ни тебе не княжить в Киеве, ни мне во Владимире.

Эти слова окончательно разрушили сомнения Святополка. Потеряв Русскую землю, он панически боялся утратить последнее – Киев.

Четвертого ноября Василько, дорога которого лежала через стольный град, въехал в Киев. Он поставил обоз на Рудице и пошел поклониться в монастырь святого Михаила, где и отужинал. Вечером он вернулся в свой обоз.

Утром пятого ноября к нему прислал слугу Святополк, приглашая на свои именины (христианское имя великого князя было Михаил). Василько отказался, заявив: «Как бы не случилось дома войны с половцами». Посылал к нему и Давыд Игоревич, говоря: «Не уходи, не ослушайся брата старшего, ибо великий князь – старший брат нам всем». Но Василько снова отказался. И половцы тревожили его не на шутку, и пировать у Святополка не было ни малейшего желания.