Саймон Скэрроу - Сын Спартака

– Да, господин. Было бы неплохо заработать много денег.

Цезарь снисходительно посмотрел на него:

– Марк, об этом я говорил несколько минут назад, еще до того, как перешел к твоей тренировке. Ты невнимателен.

Мальчик опустил глаза:

– Прости меня, господин. Я устал. Мысли путаются.

– Путаются? Ты опять думаешь о Дециме?

Марк хотел было отрицать это, но не посмел говорить неправду под пристальным взглядом Цезаря. Поэтому он кивнул:

– Не могу не думать о нем. И о том, что он сделал с моей семьей и друзьями. Прости, господин, но это гложет меня, ведь он совсем рядом, а я ничего не могу сделать.

– Всему свое время, Марк. Помни: прежде чем начать действовать, ты должен получить мое разрешение. Сейчас мне нужно, чтобы он был близко от меня, но не слишком, понимаешь? Если Красс поручил ему причинить мне вред, пусть Фест и мои телохранители, включая тебя, сделают его жизнь трудной.

– Трудной – да, господин, – заметил Марк, – но не невыносимой. Зачем рисковать? Почему просто не арестовать его и его людей?

– Потому что сейчас они не представляют для меня опасности. Если они будут опасны, я сделаю так, как ты говоришь. Но пока я довольствуюсь тем, что Фест за ними наблюдает. Как только они попытаются устроить что-нибудь, мы их поймаем, и тогда у меня будут доказательства предательства Красса. Достаточно, чтобы дать мне немного власти над ним, поскольку я сомневаюсь, что сенат будет снисходителен к человеку, который замышляет убийство проконсула. – Цезарь криво улыбнулся. – Во всяком случае, я пока не уверен, что это и есть план Красса. Я думаю, что он послал этого человека просто шпионить за мной, сообщать ему обо всем и в ходе кампании немного увеличить состояние своего хозяина. Это было бы типично для Красса.

Марка все же одолевали сомнения.

– Как скажешь, господин.

Цезарь снова стал серьезным:

– Только одно обстоятельство может усложнить дело: если Децим тебя узнает. Он уже осведомлен о том, что ты живешь у меня, поскольку его агент пытался меня отравить.

– Термон.

Цезарь кивнул:

– До сих пор Децим не видел тебя здесь. Будем надеяться, что он считает, будто ты остался в Риме. Если он встретит тебя, то поймет, что он в опасности.

– В опасности, господин?

– Конечно. Ты единственный свидетель того, что он убил твоего отца и похитил тебя и твою мать. Если его когда-нибудь будут судить за это преступление, то приговорят к ссылке или казнят. А значит, для тебя очень опасно, если он узнает, что ты здесь. Не забывай об этом и не попадайся на глаза ни ему, ни его людям. Это приказ.

– Да, господин.

Цезарь пристально посмотрел на Марка:

– Я знаю, теперь ты свободный человек, но в этом походе ты – часть моей армии, а значит, должен подчиняться военной дисциплине. Приказ твоего генерала надо исполнять так же безоговорочно, как и приказ твоего хозяина. Это ясно?

– Да, господин. Совершенно ясно.

Цезарь удовлетворенно кивнул:

– Хорошо. Теперь мне нужно немного времени, чтобы подумать о кампании.

Он махнул рукой офицерам штаба, которые ехали у него за спиной. Марк склонил голову и придержал коня, чтобы проконсул проехал вперед. Однако он не обратил внимания на предупреждение Цезаря. Как бы он ни уважал своего бывшего хозяина, у него были собственные цели, которые он ставил выше обязанности подчиняться старшему командиру.

В конце четвертого дня колонна дошла до Мутины. Офицеры и солдаты уже были определены на постой в городе, лошади и мулы помещены в загон для крупного рогатого скота на городском рынке и накормлены. До позднего вечера Марк оставался с Цезарем на вилле местного чиновника, где разместились проконсул и его штаб. Цезаря ждали многочисленные сообщения об участившихся налетах мятежников на поместья и рудники на всей протяженности Апеннин. Необузданная дерзость и честолюбие мятежников заставляли тревожиться все больше. Вооруженные банды теперь совершали налеты на некотором расстоянии от гор и громили те поместья, которые прежде считались безопасными. Цезарь продиктовал Марку приказы для городов, расположенных вдоль гор: быть бдительными и готовыми отразить любое внезапное нападение. Они закончили уже ночью, и Цезарь отпустил мальчика, чтобы тот мог поспать. Марка разместили в простом доме одного из вольноотпущенников на той же улице, недалеко от виллы.

Подойдя к двери дома, зажатого между пекарней и домом виноторговца, Марк остановился в задумчивости. Он очень устал, а с рассветом колонна должна уйти в горы. Цезарь был прав, советуя хорошо выспаться. Наверное, потом не скоро выпадет удача поспать на удобной сухой постели. Однако Марка не оставляло жгучее желание узнать, что задумал Децим. Цезарь велел ему избегать этого человека, но он ничего не сказал о Фесте. Марк улыбнулся сам себе. Подняв капюшон, он прошел мимо своего дома и направился в центр города.

Когда-то Мутина была важным центром торговли между римскими провинциями и территориями галлов и других племен с севера. Теперь, с распространением власти Рима до самых Альп, город стал настоящей глухоманью, живущей только за счет ферм и мелких ремесел. Было заметно, что Мутина пришла в упадок. Некоторые дома, мимо которых проходил Марк, требовали ремонта. Краска на многих городских статуях покоробилась и опадала хлопьями, открывая простой камень. Однако центр города продолжал процветать, и на форуме, куда пришел Марк, царило шумное веселье.

Все трактиры были заполнены солдатами, а те, кто не сумел попасть внутрь, стояли на улице, распивая вино, и громко разговаривали или сидели на корточках вокруг играющих в кости, делая ставки на деньги, что остались у них от жалованья. Марк догадывался, что Децим не будет развлекаться в компании простых солдат. Скорее всего, он будет пить вино с офицерами – людьми, с которыми он встречался, когда бывал в Риме, и которые однажды могли стать ему полезными в качестве сенаторов.

У первого же трактира Марк подошел к небольшой группе солдат в накидках с капюшонами, еще не совсем изношенных.

– Извините, – обратился он, откидывая капюшон. – Меня послали из штаба найти одного из офицеров Цезаря. Не знаете, где они могут быть?

Высокий дородный солдат с отросшей щетиной на щеках повернулся и посмотрел на Марка:

– Офицеры? А кому до них дело? Кучка высокомерных мотов!

– Эй! – крикнул его товарищ. – Отстань, Публий. Парень всего лишь задал вопрос.

Он оттолкнул своего угрюмого товарища и с извиняющимся видом встал перед Марком:

– Не обращай на него внимания. Он просто ворчун.

– Да, я такой! – прервал его тот. – Почему мы не отдыхаем в зимних помещениях? Разве правильно, что нам приказали выступать и воевать посреди зимы? В хорошей же мы будем форме, когда весной начнется настоящая кампания.