Василий Седугин - Призвание Рюрика. Посадник Вадим против Князя-Сокола

И он сказал:

– Скучно мне стало с тобой, поэтому и не приходил.

Ее будто кто-то ударил, она даже пригнулась, испуганно взглянув на него. Он смотрел на нее свысока, холодно и отчужденно. И она поняла все. Спросила:

– Потому что стал встречаться с боярыней Любонегой?

Вадим ничего не ответил, стоял, отвернувшись и глядя куда-то вдаль.

Повисло тягостное молчание.

Вдруг она выпрямилась, гордо подняла головку, произнесла твердо и решительно:

– Что ж, любитесь, коли так. Я вам не помеха!

И ушла, не обернувшись.

Вадим подивился ее гордости и тут же забыл про девушку.

А в тереме Валомира он стал завсегдатаем. Все видели, что дело идет к свадьбе. И верно, сам боярин как-то сказал:

– Чего ждать, посадник? Засылай сватов, будем рады их встретить!

И вот в терем Валомира отправились Дубун с женой и сыном. Кузнец нарядился в белую домотканую рубашку, короткий кафтан, широкие штаны и поршни – башмаки, сделанные из одного куска кожи и стянутые ремнями. Жена его надела длинное платье, поверх него – куртку, отороченную соболиным мехом, на ноги – нежные, из тонкой кожи черевички, остроносые, с невысоким подъемом. Вадим же был наряжен по-княжески: в красную шелковую рубашку, расшитые узорами штаны и червленые сапоги из козлиной кожи, на плечи был накинут дорогой плащ с красной каймой, закрепленный золотой пряжкой. Густые волосы были смазаны маслом и блестели в лучах утреннего солнца.

На крыльце они старательно отерли ноги о половик, вошли в терем. Там их встречал боярин Валомир с боярыней Дареной.

– Мир и покой вашему дому, – густым басом проговорил Дубун.

– Милости просим, дорогие гости, – засуетился юркий Валомир, уступая дорогу.

Вошли в горницу, расселись по скамейкам возле стола. Дубун, кашлянув для солидности, стал неторопливо выспрашивать:

– Как поживают хозяин с хозяйкой?

– Слава богам, живем хорошо, чего и вам желаем.

– Здоровы ли дети?

– Болезни обходят наш дом стороной. Пусть всесильный Перун бережет и ваше семейство.

– Слышал я, – продолжал неторопливо Дубун, – что разбогатели вы в последнее время скотом и кое-что намечаете на продажу.

– Есть такое. Бог скота и богатства Велес милостив к нашему стаду, прибывает оно год от года, чему мы очень рады.

– И будто завелась в этом стаде телочка необыкновенной красоты. Нельзя ли нам сторговаться с тобой, боярин Валомир? Не продашь ли ее? У нас богатый купец объявился, мошна у него полна монет, любую цену готов дать!

– А что ж, может, и сторгуемся! – хлопнув кулаком по колену, произнес Валомир. – Торговаться много не будем, но цену запросим большую. Это я сразу хочу предупредить, чтобы монет побольше готовили. А хорош ли собой купец?

– Вот он перед тобой! – и Дубун указал на Вадима, который стоял рядом с родителями.

– Пригож, пригож купец, – разгладив усы, удовлетворенно проговорил боярин. – Такому купцу можно вполне доверять!

– Но и нам бы хотелось взглянуть на ваш товар…

– Как же без этого? Покажем и свой товар!

И, обратясь к жене, приказал:

– Ну-ка пригласи сюда Любонегу!

Любонега вышла в праздничном наряде: красивое с замысловатой вышивкой платье, перехваченное вязаным поясом с золотой узорчатой пряжкой, на голове – узкий венчик из серебра тонкой работы. Глаза были полузакрыты, на щеках играл румянец. Любонега была очень красива, и все невольно любовались ею, а Вадим не мог оторвать от нее взгляда.

– Вот, дочь, пришли родители Вадима свататься к тебе. Согласна ли ты выйти замуж за него? – спросил Валомир.

– Как прикажешь, батюшка, – не поднимая глаз, еле слышно ответила Любонега.

– Так и должна отвечать послушная, хорошо воспитанная дочь, – тотчас заговорил боярин. – Но мы все обговорили в семье и решили, что лучшего жениха, чем Вадим, быть не может.

Он взял в руки каравай хлеба, принесенный родителями Вадима, и разломил его напополам. Это означало, что сватовство принято; если бы он вернул каравай, то это означало отказ.

Вскоре на столе появилась закуска и вино, начался «пропой» невесты и жениха. Попировав немного, родители отправились в княжеский дворец, чтобы продолжить обрядовое гулянье.

Согласно обычаю, после сватовства до самой свадьбы жених должен был ночевать в доме невесты. Каждый вечер Вадим отправлялся в терем боярина. Там его ласково встречали боярин и боярыня, усаживали за стол, заранее уставленный блинчиками, лапшой, вареным мясом, рыбой. Появлялась Любонега, чинно садилась рядом с ним. Они молча, не торопясь, соблюдая порядок, ужинали, степенно вставали и благодарили за ужин, а потом уходили каждый в свою горницу. Отношения между женихом и невестой оставались целомудренными. Так жениха приучали уважать и чтить новых родителей.

Поначалу Вадима несколько тяготила эта обязанность, но потом он привык и охотно шел в терем боярина. Нравилось уважительное, даже благоговейное отношение к нему, приветливость, сердечность; его волновало, что находится под одной крышей с Любонегой, что она где-то рядом почивает в своей кровати и наверняка думает о нем…

Однажды Вадим проснулся ночью, в полусне вышел во двор и за забором услышал приглушенные голоса.

– Как же я жить буду без тебя? На кого ты меня бросаешь? Я сейчас готов в омут броситься и больше света белого не видеть! – торопливо и жарко говорил мужской голос.

– Ну что ты, что ты, Немирка, разве можно так говорить? Потерпи немного, может, все устроится, все наладится, – отвечала ему женщина. Вадиму голос ее показался знакомым, но в это время громким лаем залилась собака, и он, справив нужду, ушел в терем и тотчас уснул. Утром об этом случае даже не вспомнил.

Накануне свадьбы в тереме невесты проходил девичник. Невеста прощалась с подругами, оплакивая свое девичество. Пелись грустные песни, лились слезы. Но постепенно печаль уходила в сторону, под влиянием выпитого хмельного песни становились все оживленнее, и вечеринка заканчивалась веселыми и беспечными песнями.

Вадим в это время принимал своих друзей в доме отца. Там в большой печи был испечен каравай хлеба, украшенный целующимися голубками. Его вынимали из печи под пение:

Каравай был поставлен на стол, вокруг него началось веселое застолье. Однако каравая никто не трогал, он должен был оставаться на столе всю свадьбу.

Утром Вадим на белом коне в окружении друзей поскакал к терему невесты. Там уже стоял красочный возок, в который усадили Любонегу. Вокруг собралось много народа – и родственники, и просто любопытные, многие на лошадях, Вадим, горяча коня, подскакал к возку и, гикнув, помчался вдоль улицы; он должен был первым прибыть на капище богини Лады. Немного подождав, следом тронулся возок с невестой и все остальные.