Василий Седугин - Призвание Рюрика. Посадник Вадим против Князя-Сокола

– Неужто правда? Никогда не думал…

– Наверху в одежде ходят чистенькой, пищу едят отборную, но в такой лютости пребывают… Пожил я там, и у меня такое ощущение, будто я нужник почистил. Нет, народу не надо знать, как власть наверху делается…

– Нелегко тебе, брат. Ну, а ко мне зачем пришел? Не думаю, чтобы только поплакаться, не такой у тебя характер.

– Угадал. Хочу предложить тебе большую должность. Нужен мне честный человек, на которого бы я мог положиться. Соглашайся, не отказывайся.

– А справлюсь?

– До десяти считать умеешь? Вот и все твое умение. Встретишь купеческий корабль, взойдешь на него и займешься своим прямым делом: перед тобой купец разложит товар, ты каждую вещь проверишь, пересчитаешь. Как до десяти дойдешь, одну вещь отложишь в сторону – это в казну. Потом снова до десяти считай – и снова новую вещь в сторону. Пока весь товар не переберешь. Справишься?

– Любому ребенку по плечу.

– Я думаю. Только будут тебя сбивать со счета, на это никогда не поддавайся.

– Понимаю, мздой начнут смущать…

– Вот-вот.

– Ты знаешь, как я отношусь ко взяткам.

– Потому к тебе и пришел, а не к кому-нибудь другому.

– Спасибо за доверие.

– А чтобы придать тебе уверенности, выделю пару воинов пошире в плечах. Они не дадут тебя обидеть. Ну что, по рукам?

– А как же мои кошки?

– Что с ними станется? Утром покормишь, до вечера потерпят.

– Ладно, согласен, коли ты просишь.

– А что, про жалованье не интересно узнать?

– На хлеб-воду дашь и на кошек выделишь, я и доволен буду.

– Да, тяжело, конечно, такую ораву прокормить, – смеясь, проговорил Вадим. – Боюсь, казну государственную разорите. Но так и быть, беру вас всех на содержание!

В веселом настроении возвращался во дворец Вадим. Когда завернул за угол, птицей вылетела к нему женщина, уцепилась за рукав:

– Посадник, господин посадник, загляни ко мне в избу ненадолго! Очень прошу, не откажи!

В женщине он узнал Чеславу. Прошло несколько дней, он и думать о ней забыл, а она вот подстерегла, в гости зовет. Вадим чуть подумал. Дел срочных не было, почему бы не уважить?

Изба у нее как у всех, не хуже и не лучше, в такой он вырос сам. Печь, обеденный стол, скамейки, широкая кровать, столик с сапожным инструментом и натянутым на колодку сапогом, вдоль стены тянулась широкая лавка, на которой можно было и сидеть и спать. Сейчас на ней помещались мальчик лет пяти и девочка лет трех, они с интересом разглядывали гостя. В избе было чисто, пол выскоблен, вещи прибраны.

Вадим сунул руку в мешочек, висевший у него на поясе, вынул пару пряников, которые всегда носил, чтобы одаривать детей на улице, протянул малышам:

– Это вам. Сладенькие!

Те не замедлили схватить их, прижали к себе.

– А теперь гулять! – скомандовала мать. Дети мигом выпорхнули из избы.

– Садись, господин посадник, угощу чем богата, – суетилась между тем хозяйка, выставляла на стол кушанье, которое когда-то Вадим ел ежедневно: пирог с капустой, лепешки, пареная репа, соленые огурчики, квашеная капуста, хлеб, вино в кувшине.

– Не побрезгуй, господин посадник, сама все готовила.

Вадим сел за стол, стал незаметно разглядывать Чеславу. Дома она была раскованной, не то что во дворце. Лицо ее, как видно, от печи, раскраснелось, сильные сноровистые руки быстро и умело справлялись с делом, и вся она была такая привлекательная, заманчивая и даже обольстительная, что взгляда не оторвать. Она заметила его внимание, смутилась и стала еще краше.

Она налила вина в бокал, пододвинула к нему.

– Выпей, господин посадник. Я до сих пор не могу опомниться от твоей щедрости. Нас могли продать в холопы. Ты спас нашу семью от рабства!

– Зови меня Вадимом. Почему себе не налила?

– Разве немного…

– Сколько душа принимает.

Выпили. Закусили.

– Вот так мы живем. Крутиться приходится круглый день. То дети, то стирка, уборка и готовка еды, то пошив обуви. Не успеешь оглянуться, день прошел.

– У меня так же. Дни летят, как птицы. Раньше я даже не предполагал, что в городе столько разных дел, всевозможных забот. Думал, живут и живут себе люди, друг другу не мешают. А оказывается, столько между ними вражды, злопыхательства, стяжательства и черт знает еще чего скопилось, постоянно что-то делят между собой, каждый считает себя правым, старается это доказать, и все идут ко мне, будто я могу одним словом рассудить ссоры, которые тянутся годами. И знаешь, что я заметил? Ссорятся между собой в основном родственники. Кажется, кому бы так дружно жить, поддерживать друг друга, помогать в бедах и несчастиях. Так нет, порой сцепляются насмерть, не отдерешь. Говоришь: ну уступите чуть-чуть. Вы уступите, и вы уступите, и тогда мир установится между вами. Неужели не надоело ругаться? Так нет, упрутся, как бараны, и ни в какую!

– Я вот тоже пришла надоедать…

– Ты – другое дело. Ты за помощью пришла. У тебя безвыходное положение. Ты семью свою спасала…

Так поговорили они еще некоторое время, потом он стал прощаться. Из вежливости она приглашала его заходить еще, он отвечал, что обязательно наведается в свободное время, но оба понимали, что новой встречи не будет. Слишком много забот у посадника, да и прием был не сравним с боярским или купеческим, к которым успел привыкнуть Вадим.

А у него засела одна мысль, которая не давала покоя. Видел он в Колобжеге каменную башню, которая поразила его своей мощью и непоколебимостью, не то что деревянные сооружения! Вот такую же построить в Новгороде! Лиха беда – начало. Если удастся возвести одну каменную башню, то потом найдутся средства и на другую, а потом смотришь, и стены каменные опояшут город, и станет стольный город княжества неприступным для ворогов.

Прикидывал он так и эдак, урезал расходы, сберегал на мелочах, выгадывал где мог, и вот скопились небольшие сбережения, которые позволяли заложить основание башни и даже поднять ее на десяток-полтора рядов. Поделился своим замыслом с Азаром. Тот с жаром поддержал и предложил свои услуги: он закупит кирпич, наймет опытных землекопов, каменщиков и лично проследит за всеми работами. Призвали свидетелей, при них ударили по рукам, что означало законное оформление сделки, и Вадим передал купцу накопленные средства.

Место работ определили рядом с прежней деревянной башней, чтобы не нарушить оборонительную линию города. Уже через неделю явились землекопы, подвезли несколько телег каменных глыб. Вадим ходил веселый, часто делал крюк, чтобы лично проследить, как идет стройка.

И вдруг заявился к нему Сварун, сердитый, насупленный. Увидев его, Вадим понял, что предстоит неприятный разговор, и не ошибся.

– Это что же получается? – даже не поздоровавшись, с порога начал купец. – Садили мы тебя в кресло посадника всем миром, купцами и боярами обеих сторон, а ты стараешься угодить только своим?