Саймон Скэрроу - Борьба за свободу

Повернувшись на спину, он стал разглядывать в темноте потолочные балки. Он решил, что отныне все свободное время посвятит обучению Цербера. Если те люди вернутся (а мать уверена, что так и случится), нет гарантии, что отец снова побьет их. Марк должен быть рядом с ним. Он достаточно высокий и сумеет управляться с ножом для рубки мяса или с одним из охотничьих дротиков отца, что полегче. Еще у него будет Цербер. При этой мысли он улыбнулся, уверенный, что Цербер защитит их. И забылся тревожным сном. Ему снились неясные темные силуэты, крадущиеся в ночи к их ферме.

Утром опять было жарко, но появился туман, скрывающий горы на материке, отделенном узкой полоской моря от Левкадии. Ветра не было, и, кроме слабого ритмичного стрекотания цикад, все было тихо. Сотни ворон перелетали с дерева на дерево, словно кружащиеся куски черной материи.

— Дождь будет, — заметил Аристид, щурясь на небо. — Я чувствую.

Марк кивнул. Он помогал Аристиду отобрать десять молодых коз на продажу в Нидри. Сделать это было нелегко: животные почему-то вели себя беспокойно и приходилось быть очень осторожным, чтобы не спугнуть ягнят. Как только удавалось накинуть аркан на шею, животное отводили в загон рядом с фермой. Они как раз поймали последнюю козу и теперь отдыхали в тени оливковой рощи.

— С Цербером надо погулять, — продолжил Аристид. — Он все утро сидит в кладовой.

Марк согласился. Он закрыл собаку, чтобы она не мешала отбирать коз.

— Сейчас я его выведу.

Он взглянул на склон холма. В миле от них виднелись красные крыши и белые стены домов Нидри. Легкий бриз рябил поверхность моря, придавая ему металлический блеск. Марк вытер пот со лба.

— Правда, красиво здесь?

Аристид посмотрел на него с удивлением:

— Ну да, наверное.

— Иногда я думаю, что хотел бы жить здесь всегда. На ферме со своей семьей. И с тобой тоже, Аристид.

Старик улыбнулся.

— Ты добрый мальчик. Но через несколько лет ты станешь взрослым, тебе захочется покинуть родной дом и посмотреть мир. Ты думал о том, чем будешь заниматься в жизни?

Марк кивнул:

— Я бы хотел стать дрессировщиком. Как ты.

Аристид тихо засмеялся:

— Я просто раб, Марк. Я родился рабом. Всю свою жизнь я был собственностью других людей, и никогда у меня не было шанса сделать то, что я хотел бы, или пойти туда, куда хотел. Я был собственностью других, и со мной обращались так, как они хотели. Не все хозяева так добры и справедливы, как твой отец. Поверь мне. Ты бы не захотел быть рабом.

— Да, не захотел бы. — Марк снова посмотрел на море. — Отец хочет, чтобы я стал солдатом. Он говорит, у него сохранились добрые отношения с генералом Помпеем и меня могут зачислить в легион. А если я буду хорошим солдатом и докажу свою храбрость, то смогу стать центурионом, как он.

— Понимаю, — кивнул Аристид. — А ты этого хочешь?

— Наверное. Он рассказывал мне разные истории о службе в легионе. Я был бы горд, если бы смог походить на него. И он гордился бы мной.

— Наверняка гордился бы. А что думает твоя мать?

Марк нахмурился:

— Не знаю. Всякий раз, как я заговариваю об этом, она становится очень тихой. Не понимаю почему. Мне казалось, она хотела бы, чтобы я был таким же, как отец.

Он почувствовал, как что-то легонько стукнуло его по плечам, и взглянул на небо:

— Дождь пошел.

Упало еще несколько капель, небо над горами за фермой затянулось темными облаками. Со склона к ним приближалась стена дождя.

— Иди в дом, — сказал Аристид. — Я останусь здесь, присмотрю за козами. Еще не хватало, чтобы они запаниковали и выбежали из загона.

Марк быстро поднялся. Дождь усилился. Кроны деревьев уже не защищали их. Марк поспешил к кладовой, откинул засов и нырнул внутрь. Сразу послышался стук когтей по мощеному полу. Цербер кинулся к нему, подпрыгнул, стараясь лизнуть мальчика в лицо.

— Хватит, дружок! — засмеялся Марк, но, вспомнив, что Аристид советовал ему быть строгим с собакой, сменил тон: — Сидеть!

Цербер мгновенно сел, разок махнул пушистым хвостом и затих, глядя вверх на Марка в ожидании следующей команды.

— Молодец.

Марк погладил пса по голове, и Цербер опять завилял хвостом.

На улице дождь лил как из ведра, барабаня по черепице и стекая из всех щелей. Сквозь просветы в двери вдруг сверкнул яркий свет. Марк выглянул наружу. Дождь был похож на тысячи серебряных нитей, на расстоянии сотни шагов ничего не было видно. Ужасный треск грома потряс воздух, и Цербер попятился, испуганно взвизгнув.

Марк опустился на колени и положил руку на спину собаки. Пес дрожал.

— Успокойся, дружок, это скоро пройдет.

Но время шло, а дождь не прекращался. Марк стоял в кладовой и смотрел, как вода заливает ферму. Время от времени сверкали молнии, и гром разрывал небеса. Марк не мог укрыться от капель, просачивающихся сквозь старую крышу, а Цербер все больше пугался. Наконец Марк решил, что лучше перебраться в дом. В кухне теплее, и там найдется что-нибудь из еды, чтобы успокоить Цербера. Он похлопал пса по боку:

— Пошли, дружок.

Открыв дверь, Марк собрался с духом и побежал вдоль стены кладовой к воротам. Цербер следовал за ним. Пока они бежали через двор к дому, туника Марка вся промокла, а шерсть Цербера повисла с боков мокрыми прядями. Марк сразу понял, что сейчас произойдет.

— Цербер, нет!

Но было поздно. Собака стала отряхиваться, разбрызгивая воду по атрию, и в этот момент из комнаты появилась Ливия, чтобы посмотреть, кто вошел в дом.

— О боги! — Она подняла руки, защищая лицо.

Цербер перестал отряхиваться и уставился на хозяина, высунув язык. Ливия опустила руки и, сверкнув глазами на сына, прошипела:

— Что делает в моем доме эта мокрая собака?

В дальнем конце коридора появилась другая фигура. Увидев сцену, представшую перед его глазами, Тит засмеялся:

— Похоже, от дождя не укрыться ни на улице, ни в доме!

Жена повернулась к нему:

— Я рада, что это кажется тебе смешным.

— Конечно смешным. — Тит почесал в затылке. — И даже очень смешным.

Он подмигнул сыну, и оба захохотали. Ливия сердито посмотрела на них:

— Взрослый и ребенок. Не знаю, кто хуже. Была бы моя воля…

Вдруг от ворот раздался панический крик. Марк и отец сразу замолчали.

— Хозяин! — дико закричал Аристид.

Ливия схватилась за щеку и ахнула.

Тит побежал по коридору во двор, Марк последовал за ним. Козопас медленно оседал вниз, прислонившись к воротам, из его груди торчала стрела. Кровь заливала тунику. Он запрокинул голову и стонал. Дождь хлестал его по лицу и лохматой бороде. Когда Марк и Тит подбежали и склонились над ним, он открыл глаза и схватил Тита за рукав:

— Хозяин, они вернулись!

Он закашлялся, и на губах выступила кровавая пена. Аристид снова застонал, отпустил рукав Тита, и по его телу пробежала дрожь. Марк кинул взгляд вдоль дороги, по которой текли ручейки дождя, и заметил под оливами какое-то движение. При вспышке ослепительно-белой молнии он разглядел нескольких человек с пиками и мечами, замерших словно статуи. У одного был лук, и он целился в сторону дома. Даже в темноте, наступившей после вспышки, Марк видел, как летит стрела, и услышал глухой стук еще до того, как раздался гром. Он опустил взгляд — Аристид широко открытыми глазами смотрел на него. Стрела ударила его в шею навылет, окровавленный наконечник вышел наружу на ширину ладони. Козопас открыл рот, но не произнес ни слова, только кровь хлынула — и он повалился на бок.