Мишель Зевако - Любовь шевалье

Но оставим на время маршала де Данвиля. Обуреваемый ненавистью и злобой, этот человек ищет способ устранить Пардальянов, похитить и спрятать в надежном месте Жанну де Пьенн. Маршал с нетерпением ожидает того дня, когда на руинах королевского дома Валуа встанет трон новых монархов — Гизов. Он рассчитывает, что Карл IX, а заодно и его младший брат Генрих Анжуйский, падут от пуль заговорщиков, и Генрих де Гиз возложит на свою голову корону Франции.

Оставим же Франсуа де Монморанси, несчастную безумицу Жанну и юную Лоизу: они пока скрываются в доме ученого Рамуса, но мы скоро к ним вернемся.

Прошло три дня с тех пор, как королевская процессия торжественно проследовала через Париж в Лувр. Вечером, после того, как часы на башне Сен-Жермен-Л'Озеруа пробили десять, две темные фигуры неспешно двигались по саду, который раскинулся вокруг нового дворца королевы-матери.

На месте современного Хлебного рынка, близ Нелльского замка, высился когда-то дворец Суассон. Нынешняя улица Кокильер именовалась тогда Нелльской — по названию замка. К дворцу Суассон прилегали с трех сторон улицы дю Фур, Гренель и Дез-Экю. При Карле IX часть улицы Дез-Экю была известна как де Ла Аш и вливалась в улицу Траверсин.

Екатерина Медичи распорядилась возвести особняк на том месте, где находились раньше дворец Суассон и Нелльский замок. Одновременно по приказу королевы-матери было начато строительство еще одного, более великолепного здания, которое прославилось позже как дворец Тюильри [1].

История же более скромного особняка королевы такова: Екатерина Медичи, одержимая страстью к приумножению своих богатств, приобрела огромный сад и заброшенный участок земли недалеко от Лувра. Она велела разобрать руины дворца Суассон. Потом за дело взялась целая армия мастеров — и словно по волшебству появилось новое сооружение, изысканное и прелестное. Орды садовников разбили вокруг жилища королевы дивный парк, украсив его прекрасными цветами. Екатерина, всю жизнь с тоской вспоминавшая родную Италию, не пожалела денег, приказав привезти во Францию лимонные и апельсиновые деревья и посадить их возле дворца. Королева очень любила роскошь и изящество, пленительные ароматы, цветы и духи. А еще она обожала запах крови.

В том конце парка, что был ближе к Лувру, по собственноручным рисункам Екатерины была построена башня в форме дорической колонны, которая удачно завершала архитектурный ансамбль. Башню возвели специально для Рене Руджьери, королевского астролога. Вот к ней-то и направлялись две темные фигуры, о которых мы недавно упомянули. Темные фигуры… поскольку Руджьери и Екатерина — а это были именно они — шли молча, с головы до ног закутанные в черное. Возле башни они остановились. Астролог извлек из кармана ключ и отомкнул маленькую дверку.

Они скользнули внутрь; перед ними были первые ступеньки винтовой лестницы, которая вела на верхние этажи башни. Внизу находилось что-то вроде рабочего кабинета — длинное мрачное помещение, где Руджьери хранил свои подзорные трубы, компас и другие инструменты. Что касается меблировки, то здесь был лишь стол, на котором громоздились горы книг, да пара кресел. Узкое окно, скорее напоминавшее бойницу, выходило на улицу де Ла Аш. В эту-то щель старуха Лаура, приглядывавшая за молодой фрейлиной королевы Алисой де Люс, и кидала свои письма, в которых доносила Екатерине обо всех делах своей подопечной.

Сегодня королева прочла на бумажке, полученной от Лауры, следующее:

«Нынче вечером, примерно в десять, у нее какое-то свидание. Подробности встречи сообщу завтра.»

— Ваше Величество, хотите, я зажгу факел? — предложил астролог.

Однако Екатерина не ответила; вместо этого она стиснула руку Руджьери, принуждая его замолчать. Дело в том, что тонкий слух королевы уловил на улице звук шагов. Кто-то подходил к башне. Екатерина Медичи, которая шпионила всегда и за всеми и получала от этого истинное наслаждение, сейчас безошибочно определила, что мимо бойницы проследовал именно тот мужчина, который торопился к Алисе де Люс — видимо, для важного разговора. Впрочем, этот человек был не один…

Королева бросилась к окну, однако разглядела в ночном мраке лишь неясные очертания двух фигур. Тогда Екатерина прислушалась…

— Уверяю вас, Ваше Величество, это обыкновенные горожане, — сказал Руджьери, пожимая плечами.

Астролог говорил громко, будто хотел, чтобы его голос донесся до людей на улице.

— Тихо! — грозно прошипела Екатерина. Руджьери сразу побелел от страха.

А прохожие — кем бы они ни были, — разумеется, даже не догадывались, что за ними наблюдают. Они остановились прямо возле башни, под самым окном, и Екатерина ясно расслышала мужской голос… Он был очень грустным и очень почтительным — однако королева содрогнулась.

— Я подожду вас здесь, Ваше Величество, — промолвил человек под бойницей. — С этого места просматривается и улица Траверсин, и улица де Ла Аш. Никто не сумеет тайком подобраться к калитке. Я буду охранять вас. Ваше Величество может ни о чем не беспокоиться.

— Но мне нечего опасаться, граф, — раздался второй голос; на этот раз говорила женщина.

— Деодат! — хрипло произнес Руджьери.

— Жанна д'Альбре! — прошептала Екатерина Медичи.

— Вот ее дом, мадам, — снова прозвучал голос графа де Марийяка. — Вы заметили? Окна освещены. Она, несомненно, получила вашу записку и с нетерпением ожидает вашего прихода.

— Ты трепещешь, мой несчастный мальчик!..

— Еще ни разу в жизни не испытывал я такого волнения, Ваше Величество, хотя на мою долю выпало немало радостей и бед! Но ведь в эти минуты решается моя судьба! Однако какой бы она ни оказалась, я безгранично признателен вам за то, что вы отнеслись ко мне с такой заботой и вниманием!

— Деодат. тебе же известно, что ты дорог мне, как сын!

— О да, моя королева! Увы! Эти слова должна была сказать мне совсем другая женщина… Вспомните, мадам, ведь моя мать узнала меня, когда увидела в доме возле Деревянного моста. Она прекрасно понимала, какую муку я терплю — и безжалостно терзала мои кровоточащие раны! Я не дождался ни единого намека на нежность и сострадание. Она так и осталась холодной, как лед, и бессердечной, как статуя.

Речь графа была проникнута глубокой скорбью. Екатерина, остававшаяся совершенно спокойной, услышала сдавленные рыдания.

— Не отчаивайся! — ласково промолвила Жанна д'Альбре. — Думаю, что скоро я принесу тебе радостную весть, мальчик мой.

Сказав это, королева Наваррская быстрым шагом направилась к особнячку Алисы де Люс и постучала в зеленую калитку.

Граф де Марийяк, сложив руки на груди, прислонился к стене башни и замер. Голова юноши оказалась прямо рядом с бойницей. Томительно тянулись ночные минуты, и три человека, которых судьба свела в одном месте, напряженно ждали. Ждал астролог Руджьери — отец! Ждала королева Екатерина Медичи — мать! И ждал Деодат, граф де Марийяк — их сын!