Мишель Зевако - Любовь шевалье

— Бей! Бей! Ату! Ату!

— Бем! Бем!.. Бем, ты там закончил? — послышался снизу голос герцога Гиза.

Великан продолжал колоть тело адмирала рогатиной.

— Бем! Бем! — снова крикнул герцог Гиз. — Готово?

Забрызганный кровью, задыхающийся, богемец остановился. Постепенно он успокоился, и что-то вроде звериной гордости появилось на его уродливом лице. Он глядел на превращенное в чудовищное месиво тело, словно сытый тигр, созерцающий остатки своей трапезы.

Потом Бем схватил обеими руками труп, поднял его с ложа и поднес к окну, в котором уже не было ни рам, ни стекол.

— Готово! — рявкнул Бем, показывая труп тем, кто стоял снаружи.

В свете факелов и в первых проблесках наступающего утра, среди пламени и дыма могучая фигура с растерзанным телом в руках казалась бредовым видением — вроде тех, что возникали в кошмарах, описанных Данте.

Увидев в окне Бема, погромщики издали радостный рев. Испуганные лошади взвились от страха на дыбы. Потрясенные Пардальяны застыли в толпе, оглушенные неистовыми воплями:

— Да здравствует месса! Да здравствует Гиз — защитник истинной веры!

Когда толпа немного успокоилась, подобно тому, как затихает после шторма море, раздался звучный голос — голос благородного Генриха Лотарингского, герцога де Гиза.

— Эй, Бем! — крикнул он слуге. — Кидай его сюда! Мы хотим им полюбоваться!

Труп с глухим стуком упал на мощеный двор. Гиз, Монпасье, де Коссен, Д'Омаль и еще человек двадцать столпились вокруг.

— Вот он! — произнес Гиз. — Вот он — благородный Шатийон де Колиньи… Я знал, что когда-нибудь твоя голова окажется у моих ног… Так получай же!..

И герцог де Гиз с размаху опустил каблук на голову трупа.

— Подлый трус! — раздался чей-то звонкий голос.

Гиз дернулся, будто от удара хлыстом. От изумления все на миг замолчали, а Пардальян стремительно подошел к герцогу. Слова шевалье, словно кнут, стегали надменного Гиза:

— Твоего отца называли Гиз со шрамом, а ты будешь Гиз с пощечиной!..

Шевалье поднял руку и с размаху дал Гизу крепкую оплеуху. В воцарившемся безмолвии звук ее показался оглушительным. Гиз пошатнулся — и отлетел на три шага, врезавшись в группку своих наемников…

Что тут началось! Засверкали кинжалы, замелькали шпаги, зазвенели клинки. От крика, вырвавшегося из сотен глоток, едва не рухнули стены дворца:

— Смерть ему!

Шевалье обнажил шпагу и приготовился защищаться. Он твердо решил пасть с оружием в руках.

Но он не успел нанести ни одного удара, и ни один клинок не коснулся смельчака. Едва стих звук пощечины, какая-то неведомая сила увлекла шевалье к темному отверстию в стене, что-то втянуло Жана в непроглядный мрак, и юноша тут же услышал, как с грохотом захлопнулась дверь…

Темное отверстие оказалось одним из входов в особняк, а загадочная сила, перенесшая шевалье во мрак, материализовалась в облике Пардальяна-старшего, который схватил сына за шиворот и втащил в дом, успев захлопнуть за ним дверь.

Преследователи яростно заколотили в дверь, но схватить беглецов уже не могли. Однако минуты через две дверь непременно разлетится на куски…

— Опять! — простонал ветеран. — Ты все такой же! Что ты вытворяешь?!..

Мрачно бурча, он тянул сына за руку куда-то вверх по лестнице; он и сам не знал, куда…

— Я еще не кончил! — процедил сквозь зубы Жан.

А во дворе Генрих де Гиз, вскочив в седло, отдавал приказы:

— Пятьдесят человек — обыскать дворец! И чтобы через час мне принесли головы этих двух негодяев! Остальные — за мной! Мы едем на Монфокон!

Извините, монсеньор! — обратился кто-то к взбешенному Гизу. Сидевший на коне Гиз сердито обернулся и увидел Бема:

— А, это ты! Чего тебе надо?

— Вы собираетесь повесить Антихриста?

— Разумеется! А ты чего хочешь? Говори скорей, мы спешим.

— Как чего? Хочу его голову! Она принадлежит мне, вы же знаете. Ей цена — тысячу экю золотом.

Гиз громко рассмеялся.

— Верно! Можешь забирать голову… А мы повесим Антихриста за ноги!

Бем нагнулся и нескольким взмахами ножа отделил голову от изуродованного тела. Двое солдат схватили труп за ноги и поволокли… Обезглавленный торс бился о мостовую. За этой жуткой группой последовал весь отряд во главе с Гизом.

Так началась дорога на виселицу — последний путь адмирала Колиньи по парижским улицам, покрытым месивом из крови и грязи и усеянным тысячами трупов. Кошмарная процессия двигалась вперед под треск выстрелов, неумолчный звон колоколов и приветственные крики обезумевших фанатиков.

Двадцать тысяч парижан присоединились к триумфальному шествию сторонников Гиза. По пути убивали и грабили, пели и смеялись. Останки Колиньи тащили по камням, то на спине, то на животе…

Так процессия добралась до виселиц на Монфоконе. И уже через минуту труп адмирала болтался, подвешенный за ноги.

У подножия виселицы раздался торжествующий рев. Он долетел до самых тихих уголков Парижа и еще долго отдавался эхом, словно чудовищный ураган, задевший город своим крылом.

Бем остался во дворе дома Колиньи с теми, кому Гиз приказал изловить дерзких безумцев, оскорбивших его в минуту торжества. Солдаты в два счета вышибли дверь и бросились вверх по той самой лестнице, по которой только что взбежали Пардальяны. Бем слышал возбужденные крики, доносившиеся то с одного, то с другого этажа.

— Сейчас их схватят, — радостно осклабился он. — Да за шкуры этих молодцов я и гроша ломаного не дам! А вот голова Антихриста принесет мне тысячу экю золотом. Славная головка… Дай-ка я ее умою…

Он заглянул в помещение на первом этаже, предназначенное, скорее всего, для караульных, увидел там кувшин с водой и спокойно занялся своим омерзительным делом.

С верхнего этажа долетали голоса ищеек, пустившихся по следу Пардальянов. А во дворе появился какой-то человек. Он был явно взволнован и тревожно озирался по сторонам; потом мужчина стал вглядываться в окна особняка.

— Господин де Моревер! — вскричал Бем. — Можно подумать, вы невесть какое сокровище потеряли…

— Я разыскиваю двух еретиков, — осипшим голосом отозвался Моревер. — Они только что бежали из крепости Тампль. Я их преследовал, но они ускользнули. Не сомневаюсь, что оба примчались сюда…

— Надо же… Один высокий, пожилой, сероглазый, седоусый?..

— Да!

— Другой — молодой, похож на первого, только, пожалуй, посильней и понахальней будет? Так они здесь! Вон за ними охотятся… Хотите, и вы присоединяйтесь…

Моревер, издав радостный вопль, ринулся вверх по ступеням.

А Пардальяны, одолевшие лестницу несколькими минутами раньше, очутились в левом крыле дворца. Оно не сообщалось с центральной и правой частями здания и замыкало двор. Мечась по этажам, отец с сыном убедились, что выхода нигде нет.