Мишель Зевако - Принцесса из рода Борджиа

— Я в этом не сомневался, поскольку они так же похожи на мельников, как я — на папу римского.

Господин Перетти вздрогнул.

— Возможно, вы похожи на него больше, чем думаете… не лицом, ибо наш Святой отец довольно-таки стар, увы… но силой характера… Молодой человек, вы не хотите награды, и я вижу по вашему лицу, что бесполезно упорствовать. Но примите это кольцо… может быть, оно когда-нибудь пригодится вам.

С этими словами господин Перетти быстро вложил кольцо в руку Пардальяна: шевалье, не придавая этому большого значения, надел его на палец… Десять минут спустя, в то время как Пикуик, Карл Ангулемский и Пардальян продолжали на всякий случай стрелять в темноту, чтобы создать у врага впечатление, что мельница хорошо защищена, тридцать мулов с драгоценным грузом отправились в путь. Господин Перетти ехал на лошади в сопровождении мельника и его помощников. Они направились по дороге на Монмартр.

Когда караван достиг Ла Вилль-л'Эвек, человек, казавшийся предводителем погонщиков, приблизился, сняв шляпу, к господину Перетти и спросил:

— Мы направляемся в Италию?

— Нет, господин граф, — ответил господин Перетти, — в Ла-Рошель.

Пардальян, Карл Ангулемский и Пикуик остались одни в доме мельника. Дом соединялся с мельницей деревянной лестницей, так что можно было с первого этажа попасть прямо в верхнюю часть мельницы, где располагались жернова. Оттуда вниз, в помещение, куда сыпалась мука, спускалась веревочная лестница.

Пардальян быстро осмотрел всю мельницу, чтобы свободно на ней ориентироваться.

— Вот наша штаб-квартира, — сказал шевалье, указывая на жилище мельника. — А это — путь к отступлению, — добавил он, махнув рукой в сторону лестницы, ведущей на мельницу.

— Нас перебьют? — спросил Пикуик.

— Ты боишься? — улыбнулся Карл.

— Не, господин, я только предполагаю…

— Внимание! — предупредил Пардальян.

Во дворе показался отряд де Гиза. Пардальян открыл окно и крикнул:

— Эй, господа! Кто вы и что вам здесь нужно?

— А вы кто такие? — произнес из темноты властный голос.

— Здравствуйте, господин герцог, — ответил шевалье, узнав голос Гиза. — Я — хозяин этой очаровательной мельницы… Чем могу служить?

— Мельник вы или нет, — сказал герцог, — но вы недавно стреляли в моих людей, которые поднимались по тропе, обходя дозором этот район. Я заставлю вас ответить за эту жестокость, если вы главарь бунтовщиков, что засели здесь. Я предупреждаю, что вы будете повешены, если немедленно не покинете помещение. Выходите — тогда вам будет сохранена жизнь, и я позволю вам и вашим людям спокойно уйти отсюда.

— Минуточку, господин герцог! А будет ли мне позволено также унести с собой и тридцать мешков, полных золота, которые вы собираетесь похитить?

— Выходите! — яростно взревел герцог. — Либо вы сдаетесь, либо будете убиты!

— А! Господин де Гиз, если вы угрожаете нам, мы будем вынуждены силой проложить себе дорогу.

Гиз в ярости сжал кулаки и приказал своим людям приготовиться к бою.

— Их там может быть целая сотня! — сказал Менвиль.

Пардальян услышал его слова и крикнул:

— О, нас всего трое, сударь!.. Трое, но этого вполне достаточно: господин герцог Ангулемский, который с нетерпением ждет обещанной встречи с господином де Гизом; господин Пикуик, в прошлом бродячий комедиант, а сейчас — лакей господина герцога; и, наконец, ваш покорный слуга шевалье де Пардальян.

— Лжет! Их там наверняка гораздо больше, — произнес кто-то.

— Ей-богу, подойдите и посмотрите! — крикнул Пардальян. — Прошу вас, не стесняйтесь! В противном же случае — убирайтесь отсюда, потому что поднимается ветер, а вы отвлекаете нас от работы. Убирайтесь, черт возьми, или мы будем стрелять!

Он увидел, что солдаты поспешно разбегаются, уверенные, что на мельнице засела целая армия. Шевалье расхохотался:

— До свидания, господа!

И спокойно захлопнул окно.

— О, да! До свидания! — прошептал сквозь зубы Гиз, бледный от гнева. И немедленно отдал приказ: окружить холм так, чтобы никто не мог покинуть мельницу и тем более вывезти оттуда драгоценный груз. После этого он отправил в Париж своего человека.

Спустя два часа этот человек возвратился и сообщил, что приказы герцога исполняются: скоро сюда подойдет тысяча солдат, вооруженных аркебузами.

Герцог готовился сражаться с большим отрядом. Один только Менвиль подозревал, что шевалье сказал правду. Он опасался, что осажденные собираются спрятать деньги в каком-нибудь чулане, где их будет весьма сложно обнаружить. Вместе с Бюсси-Леклерком Менвиль решил пойти на разведку. Моревер же остался рядом с герцогом. Он дрожал от радости: его злейший враг был, наконец, в его руках. И Моревер спросил герцога:

— Ваша светлость, вы отдадите мне двести тысяч ливров, которые обещали?

— Ты их получишь, Моревер, слово Гиза!

— Что ж, ваша светлость. Я хочу предложить вам обмен: сохраните для себя эти двести тысяч, но отдайте мне человека, который столь дерзко говорил с вами.

— Я понимаю тебя, Моревер, — сказал герцог мрачно. — Ты ненавидишь этого человека. Но и я ненавижу его. У меня с ним старые счеты.

— У меня тоже, ваша светлость!

— Хорошо! Итак, ты получишь свои двести тысяч ливров, я — этого человека. Но если ты довольствуешься только сотней тысяч ливров, что тоже хорошие деньги, ты сможешь присутствовать на беседе, которая состоится у меня с Пардальяном, когда мы выкурим его из норы.

— Ваша светлость, вы хотите, чтобы я заплатил сотню тысяч ливров за право присутствовать на этом спектакле?

— Да.

— Что ж, это не дорого! — сказал Моревер.

— Это дорого, но знай, что разговор этот состоится в камере пыток в Бастилии…

— О! Ну что же, это и в самом деле стоит сотни тысяч ливров! Я согласен, ваша светлость!

— Сверх того, я отдам тебе труп.

— Тогда, ваша светлость, — сказал Моревер, усмехнувшись, — я плачу двести тысяч ливров!..

В то время как Гиз ждал подкрепления и обменивался с Моревером мрачными шутками, Менвиль и Бюсси-Леклерк ползком приблизились к мельнице, чтобы узнать точное число ее защитников. До сих пор им обоим удавалось выходить невредимыми из всех опасных стычек и переделок: им всегда сопутствовала удача.

На мельнице было тихо. Лазутчики по лестнице поднялись наверх. Осмотрев мельницу и убедившись, что там никого нет, они решили, что все защитники холма собрались в доме мельника. Вдруг Менвиль заметил внизу тонкую полоску света. Он схватил Бюсси-Леклерка за руку и прошептал ему на ухо:

— Там должна быть дверь, соединяющая мельницу с домом…

Они спустились вниз, надеясь подслушать разговоры осажденных. Подойдя к двери, Бюсси-Леклерк обнаружил, что она не заперта. Он осторожно потянул за ручку: дверь бесшумно открылась… Странная картина предстала глазам изумленных Менвиля и Леклерка.