Мишель Зевако - Заговорщица

Женщина что-то неразборчиво пробормотала, потом всхлипнула. Казалось, разум блеснул в ее глазах… но, вглядевшись, Карл понял, что в них горела одна лишь ненависть!

Как хотелось Карлу, чтобы безумие навсегда оставило Леонору де Монтегю! Как мечтал он найти Виолетту и сделать счастливой мать своей любимой!.. С надеждой смотрел он в лицо Саизумы, но увы, взор ее вновь погас.

— Епископ умер! — упрямо произнесла женщина.

— Вспомните о дочери, сударыня! — в отчаяньи крикнул Карл. — Вспомните о Виолетте!

— Нет у меня дочери!

Герцог умоляюще посмотрел на Пардальяна. Ясно было, что разум навсегда оставил несчастную. Ни шевалье, ни Карл не знали, при каких страшных обстоятельствах появилась на свет Виолетта. Им было неизвестно, что Леонора помешалась прежде, чем стала матерью. Она оказалась в тюрьме, так и не осознав, что родила ребенка.

— Сударыня, не будем вспоминать о вашем имени, — вежливо обратился к ней шевалье. — Похоже, это причиняет вам боль…

— Я Саизума, цыганка Саизума, гадалка и ворожея. Хотите, я вам погадаю?

— Хорошо, хорошо, но только пойдемте с нами. Зачем же вам скитаться одной, в тоске и печали.

— Да. я тоскую… я тоскую… если бы вы знали историю той женщины, Леоноры… вы бы поняли, почему я всегда так печальна и плачу дни и ночи напролет…

Она прислонилась к кресту и театральным жестом запахнулась в пестрый, украшенный побрякушками, плащ. Солнце золотило ее великолепные волосы, огромные глаза были устремлены куда-то вдаль…

Тихим монотонным голосом повела цыганка свой рассказ:

— Я вам поведаю страшную историю, историю о разбитом сердце. Только цыганка Саизума знает ее, и никто больше. Послушайте же, почему плакала цыганка над судьбой бедной Леоноры, так плакала, что и слез у нее больше не осталось. Знаете собор, огромный мрачный собор, что высится напротив старого дворца? Там несчастная девушка узнала, что тот, кто клялся ей в любви, предал ее… Горе обрушилось на нее и раздавило… а потом, слушайте, слушайте же…

Саизума вдруг умолкла. Она как будто пыталась вызвать в памяти страшные картины далекого прошлого, что никак не отпускало ее.

— Я помню тот крик… кто кричал? кто молил о помощи, там под сводами собора?.. Этот крик раздирает мне сердце… Пощадите, пощадите ее! Нет, она не дождется пощады! Будь проклята, колдунья!.. К ней тянутся кулаки! Ее проклинают!.. И вдруг все кончилось! Только мрак и тишина, тишина темницы… она бредит… она умирает. Потом рассвело, начался новый день… И вот цыганку ведут на смерть, толпа беснуется… Кто это кричит у подножья виселицы?.. Появилась надежда… надежда на что? Кто тут смеет надеяться? Она ничего не знает, ничего не понимает… Она измучена, сердце ее не выдерживает, и разум гаснет…

Саизума замолкла, и безумный смех снова слетел с ее уст.

— Прощайте! — крикнула она. — И не идите за цыганкой. Ее дорога полна опасностей. Ее ждет несчастье… Прощайте!

— Леонора, остановитесь! — крикнул Карл Ангулемский.

Цыганка обернулась, подняла руку к небу и произнесла:

— Зачем призывать смерть? Ищите на виселице — там и найдете Леонору!

Легким шагом пошла Саизума по склону холма и вскоре исчезла за скалой.

— Надо остановить, вернуть ее! — бросился молодой герцог к Пардальяну. — Мы заберем ее, вылечим.

Сначала Пардальян отрицательно покачал головой, но, увидев, как разволновался его спутник, поспешил согласиться:

— Давайте догоним ее!

Оба кинулись по той тропинке, по которой только что ушла Саизума, но цыганка как сквозь землю провалилась. Они обыскали все вокруг, никого не обнаружили и решили вернуться в Париж.

Ночь они провели в гостинице «У ворожеи», где ничто не потревожило сон двоих друзей, а рано утром направились на встречу с Моревером, однако остановились, не дойдя до Виль-Эвека. Пардальян, конечно, был убежден в искренности Моревера, но кто знает, что тот мог придумать за ночь. Шевалье решил, что излишняя предосторожность не помешает. Поэтому они с герцогом заняли позицию в небольшой рощице, через которую проходила дорога из Парижа на Виль-Эвек. Часов в девять на дороге появился всадник, мчавшийся во весь опор.

— А вот и он! — констатировал Пардальян.

Действительно, это был Моревер. Шевалье сразу же узнал его, хотя всадник был еще очень далеко.

Когда он подъехал поближе, Карл Ангулемский убедился, что его друг не ошибся.

— И вправду — Моревер! А как вы узнали на таком расстоянии?

— Мы уже пригляделись друг к другу за столько лет, — лаконично ответил шевалье.

Но на душе у Жана было по-прежнему тревожно. Если бы герцог пригляделся повнимательнее, он бы заметил, как побледнел Пардальян. Но молодой человек смотрел только на Моревера… смотрел и весь трепетал от счастья… Да и как же иначе: ведь Моревер вез ему весть о Виолетте! В противном случае он не осмелился бы явиться сюда…

— Он! Он! — твердил Карл. — Один… и без оружия… Ах, Пардальян, как я счастлив!

— Пошли ему навстречу, — сказал шевалье.

Они вышли из-за кустов на дорогу. Моревер сразу же заметил их. Подъехав поближе, он спрыгнул с коня, снял шляпу, поклонился и произнес:

— Господа, вот и я!..

Вернувшись в Париж после объяснения с Пардальяном, Моревер принялся слоняться по городу: он не мог усидеть на месте. Он шел наугад по парижским улицам, шел быстрым шагом, не замечая прохожих, которые в страхе шарахались от него. Неудержимая, злобная радость бушевала в его груди. Время от времени он забегал в какой-нибудь кабачок, одним глотком выпивал стакан вина, швырял на стойку монетку и снова бросался на улицу.

Наконец-то, наконец-то Пардальян оказался у него в руках! Теперь уж он его не упустит! Он не сомневался, что шевалье явится на свидание. Главное — все обдумать. Любое предательство должно быть хорошо подготовлено.

Пардальян явится, и он безжалостно разделается с ним собственными руками. Никаких Бастилии, с Бюсси лучше не связываться! Он сам раздавит Пардальяна! При этой мысли Моревер яростно пристукнул каблуком о камни мостовой, словно желая размозжить голову гадюке, оказавшейся у него под ногами.

Он еще не придумал, как захватить шевалье, но он знал главное: Пардальян у него в руках! Моревер чувствовал себя на седьмом небе и наслаждался своим счастьем.

Наступил вечер, а негодяй все бродил по улицам. Тех прохожих, что попадались ему на пути, он попросту небрежно отшвыривал. Часов в девять он налетел на какого-то мужчину.

— Прочь, мерзавец! — прорычал Моревер и двинулся дальше.

— Эй, приятель! — окликнул его прохожий. — Это меня вы назвали мерзавцем? Остановитесь, не то я ударю вас сзади!

Моревер обернулся и узнал одного из приближенных герцога де Гиза.