Мишель Зевако - Сын шевалье

Пардальян с силой швырнул пустой бокал на пол.

— Провались все к дьяволу, сударь! — воскликнул Жеан полушутя-полувсерьез. — А ведь я, пожалуй, и впрямь испугаюсь!

— Я вас пугать не намерен, — сурово сказал Пардальян. — Просто поймите: у вас появился враг, против которого все Кончини, д'Эперноны и начальники полиции — ничто.

— Ну, это уж слишком, признайтесь, — усмехнулся Жеан.

Пардальян только пожал плечами:

— Господин де Неви будет стараться вас арестовать. Кончини с д'Эперноном натравят банды убийц. Так они делали всегда и ничего другого им не придумать. Немного внимания — и вы всегда их переиграете, отразите любой их удар, потому что удары их всегда одинаковы.

— А что нового придумает монах?

— Видите ли, у Аквавивы нет ненависти против вас — и оттого он много опасней. Вы никогда не узнаете, что он задумал. Это мучительная тайна, страшная пытка вечной неизвестностью. Это молниеносная смерть, притаившаяся под самым безобидным обличьем.

— Ай-яй-яй! Что же мне, бедному, делать?

— Смейтесь, молодой человек, смейтесь, я ругать вас не буду, даже напротив. Смейтесь! Только всегда смотрите под ноги: земля может разверзнуться у вас под ногами. Притом не забывайте всегда смотреть и вверх: на вас может свалиться кирпич. Оглядывайтесь назад, не проходите беспечно мимо темных закоулков: вас может наповал сразить пуля. Проверяйте хлеб, купленный у любого пекаря в городе, проверяйте каждую бутылку вина: их могли отравить. Входя в свой дом, убедитесь, не тлеет ли где огонь. Остерегайтесь, не провалится ли в вашей комнате пол, не рухнет ли потолок. Помните все это и следите за всем сразу… если, конечно, не хотите расстаться с жизнью.

— Ну нет, пошло оно все к дьяволу! Как раз теперь жизнь стала мне особенно дорога. Признаюсь, вы меня достаточно убедили. Обещаю теперь тщательно оберегать свою драгоценную шкуру.

Жеан говорил по-прежнему шутливо, но Пардальян понял: слова его достигли цели.

«Ну вот, — подумал он, — предупредить — это уже полдела. Теперь я уверен: он будет держать ухо востро. «

— А вы, сударь, — переменил разговор Жеан, — не расскажете, как узнали обо всем?

— Расскажу, конечно: вам это будет полезно.

И Пардальян в свою очередь рассказал, как докопался до истины, преследуя монаха Парфе Гулара. На Жеана его рассказ произвел большое впечатление.

— Как! — воскликнул он. — Гуляка, пьяница Парфе Гулар -тайный агент иезуитов? У меня было чувство, что он охаживает бедного Равальяка с какими-то дурными целями, но такого я и помыслить не мог.

— Парфе Гулар, — кивнул Пардальян, — несомненно, очень важная персона в этом страшном обществе. Что вам должно доказать: я не преувеличивал, когда говорил об опасностях, которые вам грозят.

— Да, сударь, вижу, вы правы… Спасибо, что предупредили, — сказал юноша и встал, собираясь уйти.

— Что вы теперь намерены делать? — как бы невзначай спросил Пардальян.

— Зайду к Гренгаю убедиться, что с Бертиль все в порядке, а потом попытаюсь найти Равальяка.

— Сказать, чтобы не возвращался в Ангулем?

— Напротив — уговорить ехать туда как можно скорее. Утром его хотели отослать домой, а сейчас изо всех сил будут стараться удержать в Париже. Вы не согласны, сударь?

Пардальян кивнул, улыбнулся и спросил:

— Ночевать будете на Арбр-Сек?

— Конечно.

Пардальян немного задумался и сказал:

— Сегодня еще куда ни шло: они там наверняка ничего не успели подстроить. Но хотите совет? Впрочем, вы им все равно не воспользуетесь…

— Нет-нет, сударь, говорите, — засмеялся Жеан.

— Так вот: с завтрашнего дня там больше не появляйтесь. Идите на Монмартр, живите в вашей пещере. Будете там спать хотя и на соломе, да зато в безопасности.

— Не знаю, может быть… — задумался Жеан. — Сегодня, во всяком случае, я вернусь домой.

— А завтра в час дня я пришлю за вами, и мы вместе пойдем к вашей возлюбленной.

Жеан взял Пардальяна за обе руки и проникновенно сказал:

— Как же вы, сударь, ко мне добры! Отец родной столько бы для меня не сделал!

Впервые в жизни Пардальян не вынес вида слез благодарности на обращенных к нему глазах. Впервые в жизни ему пришлось смущенно отвернуться…

Сын ушел пардальяновским скорым шагом, а отец с крыльца трактира задумчиво и умиленно смотрел ему вслед.

— «Отец родной не сделал бы… « И почему я не сказал, что я его отец?

Он сердито топнул ногой и вернулся в гостиницу, бурча себе под нос:

— А ведь он туда пойдет, наверняка пойдет! Что за дьявол! Ведь знает, где клад, а мне не сказал. Обо всем говорит, а об этом нет! Почему? Надо все проверить! Надоела мне эта чертова неизвестность!

Как и предполагал Пардальян, Клод Аквавива не задержался в капуцинском монастыре.

Вернувшись туда, он быстро переговорил с отцом Жозефом. Не прошло и получаса, как ворота монастыря открылись и оттуда выехал Аквавива верхом на муле. Провожал его отец Жозеф.

— Доброго пути, ваше преподобие! — крикнул он.

— До свидания, брат, — отвечал Аквавива. — Благодарю за гостеприимство.

Тяжелые ворота со скрипом закрылись. Надвинув капюшон на глаза, старый монах поехал по дороге, покачиваясь в такт неспешным шагам мула.

Он проезжал по улице Гайон. На террасе перед входом в часовню Сен-Рок появился монах, лениво спустился по лестнице и стал, озираясь, посреди дороги, словно не зная, в какую сторону идти.

Проезжая мимо него, Аквавива подал ему какой-то таинственный знак. Монах ответил тем же знаком и поклонился. Аквавива, поравнявшись с собратом, легонько кивнул в ответ на поклон и сказал одно только слово:

— Рюйи. (Мы теперь говорим — «Рейи»).

Монах немедля отбросил все раздумья и, обогнав мула Аквавивы, торопливо зашагал к городу.

А генерал иезуитов пересек весь Париж от ворот Сент-Оноре до ворот Сент-Антуан. По городу он ехал шагом, не спеша, не привлекая к себе внимания; выехав за ворота — ударил мула пятками и погнал его рысью.

Добравшись до ограды аббатства Сент-Антуан, он повернул резко вправо и вскоре оказался в селении Рюйи. Там было всего несколько далеко отстоящих друг от друга домиков. Аквавива подъехал к одинокой ферме и спешился во дворе как у себя дома.

Через четверть часа туда прибыл и монах Парфе Гулар. Генерал ордена долго о чем-то с ним совещался и отпустил со словами:

— Ступайте, сын мой. Ничего не упустите из виду. Главное, помните: этот юноша должен умереть как можно скорее. Речь идет о существовании нашего ордена.

— Будет сделано, — невозмутимо ответил Парфе Гулар.

В тот же день в сумерках Аквавива опять оседлал мула и поехал в сторону аббатства. Обогнув его, он направился к Круа-Фобен, спустился к Попенкуру, проехал через Куртий, миновал Монфокон и добрался наконец до предместья Сент-Лорен, объехав, стало быть, добрую часть города.