Мишель Зевако - Последняя схватка

— Хватай!

— Бей!

— Не жалей!

— Смерть негодяям!..

Вся улица заволновалась, поднялся страшный шум. Оглушительно завизжали испуганные женщины, мирные прохожие в ужасе бросились врассыпную, не чая выбраться из этого ада живыми.

В мгновение ока пространство между улицами Коссокри и Фуражной опустело, и налетчики могли действовать без помех.

Бандиты не стали мудрить: половина нападавших бросилась на наших героев, а все остальные побежали, прижимаясь к домам, чтобы отрезать Пардальяну и Вальверу все пути к отступлению. Но, это не привело к желаемому результату.

Роспиньяк сильно ошибался, решив, что шевалье и граф ни о чем не подозревают. Оба они были предельно собранны и ждали нападения, хотя и не говорили об этом. Едва увидев Роспиньяка, они сразу поняли, что происходит.

Оба выхватили шпаги, ожидая, что будет дальше. В этот миг на смельчаков и налетели бандиты. Легко разгадав маневр негодяев, наши храбрецы решили внести в него свои изменения. Впрочем, оба прекрасно знали по личному опыту, что в таком неравном бою обычно побеждает тот, кто первым наносит удар.

Они переглянулись и молниеносно перешли в наступление. Перехватив шпаги, как дубинки, Пардальян и Вальвер отскочили в стороны и обрушили массивные железные рукояти на головы тех, кто пытался зайти графу и шевалье в тыл. Еще один прыжок, и они снова оказались посреди улицы.

На них стремительно надвигалась шеренга из восьми человек. Но самые резвые вырвались вперед, и шеренга на глазах распалась.

Пардальян и Вальвер ринулись на двух бандитов, которые мчались быстрее других, и снова пустили в ход импровизированные дубинки. Оба негодяя рухнули без чувств. Это были Лувиньяк и Эйно.

Наши смельчаки снова перехватили шпаги и мгновенно выставили вперед клинки. Очередные нападавшие не успели отразить молниеносных выпадов и осели на мостовую, проткнутые насквозь.

Бой только начинался, а шестеро головорезов уже вышли из строя! А наши герои не получили еще ни одной царапины.

События развивались с поразительной быстротой. И у графа, и у шевалье было словно по двадцать рук. На храбрецов бросались, но они внезапно оказывались в другом месте. А налетчик оставался лежать в луже крови.

Роспиньяк явно проигрывал. Вступив в бой, он вновь обрел утраченное хладнокровие. И теперь оценив обстановку, понял, что дело плохо — но еще не все потеряно. Барон сообразил, что, сражаясь поодиночке, все его люди будут перебиты один за другим. Свистком он дал им команду сомкнуть строй.

Теперь Пардальяна и Вальвера окружили со всех сторон. Наши герои встали спина к спине, размахивая шпагами и никого к себе не подпуская

Нападавшие изрыгали проклятья, подбадривая друг друга. Сжав зубы, Пардальян и Вальвер стояли молча, спина к спине: ноги двух отважных воинов будто вросли в землю, глаза горели. Смельчаки не атаковали своих врагов… пока что не атаковали. Рассекая шпагами воздух, Пардальян и Вальвер высматривали, в каком месте можно будет прорвать железное кольцо врагов.

Впрочем, выжидали шевалье и граф недолго. Внезапно Пардальян сделал молниеносный выпад, и на секунду зазевавшийся солдат рухнул как подкошенный.

Тут за дело взялся и Вальвер, уложив сразу двоих. Бандит, которого он поразил, уцепился за соседа, и тому пришлось с силой оттолкнуть раненого. Воспользовавшись этим минутным замешательством, Одэ нанес удар и второму негодяю — тот со стоном повалился на первого.

Из четырнадцати человек, которыми недавно командовал Роспиньяк, осталось лишь пятеро, включая Роктая и Лонгваля. Имей эта шестерка дело с обычными фехтовальщиками, бандиты еще могли бы рассчитывать на победу. Но куда им было тягаться с Пардальяном и Вальвером! А те немедленно продемонстрировали свое искусство, перейдя от обороны к наступлению.

Роспиньяк понял, что его отряд разгромлен. Теперь лишь Лонгваль и Роктай дрались с прежней горячностью. Трое остальных явно сникли и только и искали случая сбежать с поля боя.

Но барон был полон решимости скорее умереть на месте, чем испытать позор столь унизительного поражения. С самого начала битвы Роспиньяк нападал на Вальвера. Барон кидался на юношу с отчаянной яростью, не жалея себя и не думая о защите,

После успешного прорыва кольца Пардальян и Вальвер уже снова стояли плечом к плечу, так как их противники опять выстроились в шеренгу.

Роспиньяк устремился на своих врагов: он искал смерти. Несколько раз барон сознательно опускал шпагу, но Вальвер и Пардальян, будто сговорившись, не воспользовались этой возможностью отправить его на тот свет. Роспиньяку стало ясно, что его щадят.

Это было достаточно унизительно, ведь барон считался одним из лучших фехтовальщиков в Париже. Но страшнее было другое. Роспиньяк понял, что его ждет очередной публичный позор. И барон знал, что избежать этого позора ему не позволят.

От этой мысли Роспиньяк совсем потерял голову. Звенели клинки, а он бессвязно бормотал:

— Убейте меня! Ну убейте же меня!

Сильный и смелый человек, он без зазрения совести натравил банду убийц на двух других людей, а теперь, не переставая нападать на своих врагов, сам молил их о смерти… В этой сцене было что-то отталкивающее и обескураживающее.

Роспиньяк признавал собственное бессилие, признавал свое полное поражение. Победители могли бы радоваться, но они отнеслись к своему триумфу совершенно спокойно. Отразив очередной удар, Пардальян только пожал плечами. А Вальвер предупредил барона:

— Убивать тебя я не собираюсь, иначе ты не попадешь в руки палача. Но проучу я тебя как следует.

— Дьявол! — взревел Роспиньяк.

Отчаянно отбиваясь, он нащупал левой рукой кинжал, решив вонзить его себе в горло, чтобы избежать чудовищного унижения, которое уже пережил два раза.

Пардальян и Вальвер видели, что трое людей барона выразительно озираются по сторонам… Шевалье пожалел их и насмешливо крикнул:

— Да бегите же, спасайте свои шкуры!

Надо отдать солдатам Кончини должное: они не были трусами. Как им ни хотелось последовать мудрому совету Пардальяна, они не решались бросить своих командиров. Тогда наши герои так насели на выдохшихся бандитов, что те дрогнули и пустились наутек.

Но тут же угодили прямо в лапы двум отчаянным молодцам, которые налетели на изрядно потрепанных головорезов, размахивая дубинками, издавая ослиный рев, лая, хрюкая и мяукая. Парни в одно мгновение уложили двух беглецов на месте. Лишь третьему удалось спастись — и он скрылся в неизвестном направлении.

Роктай и Лонгваль все еще сражались, но долго продержаться они не могли. Роспиньяк понял, что все кончено, и зарычал:

— Чтоб тебе гореть в аду, дьявол! Живым я не сдамся!