Мишель Зевако - Последняя схватка

Кончини подарил Ландри Кокнару мула, чтобы тот мог отвезти свои одиннадцать мешочков, которые весили более шестидесяти фунтов. И Кокнар отправился верхом на улицу Фуражек. Оставив один мешочек в углу комнаты, десять других он аккуратно сложил на маленьком столике, а сверху набросил скатерть.

Затем Ландри накрыл стол на четверых и стал нетерпеливо дожидаться появления голодных друзей, готовя для них обильный и вместе с тем изысканный ужин. Пардальяну нравилась его стряпня, чем Кокнар очень гордился, ведь господин шевалье был тонким ценителем хорошей кухни, и угодить ему было не так-то просто.

И вот наконец появились Пардальян, Вальвер, Эскаргас и Гренгай. Пардальян был в хорошем настроении: значит, все шло, как ему хотелось. И все остальные просто светились от радости. Ландри с удовольствием отметил этот факт.

Увидев богато накрытый стол и большое количество бутылок, все они были приятно удивлены. Пардальян восхищенно присвистнул, что для Ландри было ценнее любых похвал. У Гренгая и Эскаргаса разгорелись глаза, и оба стали невольно облизываться. Только Вальвер отвернулся от этих гастрономических чудес и взволнованно спросил:

— Ну, получилось?

Сияющая физиономия Ландри красноречиво свидетельствовала, что у него были только добрые вести.

— Вполне, сударь, — ответил верный оруженосец, улыбаясь во весь рот. — Знаете, кого я видел?

— Кого? — вскинул брови Одэ.

— Господина Кончини, — небрежно сообщил Ландри.

— Ты видел Кончини! — встревожился Вальвер. — К счастью, он тебя не видел, да?

— Да нет, сударь, очень даже хорошо видел, — ухмыльнулся Ландри.

— Не узнал, что ли? — непонимающе уставился на слугу Одэ.

— Узнал… — вздохнул Кокнар. — Он долго со мной говорил… Он и мадам Леонора.

— Выходит, ты был у него? — подскочил Вальвер.

— Был, сударь, — ответил Ландри, наслаждаясь произведенным эффектом.

Пардальян, Эскаргас и Гренгай отвернулись от стола и с большим интересом прислушивались к их разговору.

Ландри скромно заметил:

— Не скажу, что я пришел к нему сам… Но факт остается фактом: я побывал у него и имел с ним весьма занятную беседу.

Вальвер изумленно вскинул руки вверх и воскликнул:

— Ты видел Кончини?.. Да еще в его собственном особняке?.. Маршал тебя отпустил?.. И ты живой?.. Не может быть!.. Так мы тебе и поверили!

— Удивительное дело! — поддержал его Пардальян.

— И это правда, сударь! — радостно сообщил Ландри. — Кроме того, сеньор Кончини согласился на все мои условия.

— На все условия!.. И чего же ты от него потребовал? — заинтересовался Вальвер.

— Во-первых, разрешения встретиться с мал… мадемуазель Флоранс и Поговорить с ней… и таким образом я передал ей ваше послание.

— И он согласился? — поразился Одэ.

— Говорят же вам, что я передал ей ваше письмо! — укоризненно взглянул на своего господина Кокнар.

— А во-вторых?.. Раз ты сказал «во-первых», то должно быть и «во-вторых».

— Во-вторых, я потребовал у него приданого, — заявил Ландри.

— Боже! И для кого же? — спросил потрясенный граф.

— Разумеется, для малышки, для кого же еще!

— Ты потребовал приданого для Флоранс?

— Да, сударь. Кругленькая сумма получилась, надо сказать. Сто тысяч ливров…

— Сто тысяч ливров!..

— И ни ливром меньше.

— И он выложил тебе сто тысяч ливров?

— Без всяких разговоров!.. Говорят же вам, что он согласился на все мои условия. Покладистый, в общем-то, господин этот сеньор Кончини… Только надо найти к нему правильный подход! И мне сегодня это удалось!

Вальвер посмотрел на Пардальяна и покачал головой. Тот тоже покачал головой. А Эскаргас и Гренгай просто покрутили пальцами у висков. Мол, тронулся малый.

Ландри расхохотался и сказал:

— Что, не верите? Вы мне не верите, господин шевалье?.. И все остальные тоже?.. Так смотрите же, достойные продолжатели дела Фомы неверующего! Убедитесь сами!

И Кокнар сорвал скатерть с аккуратно уложенных мешочков.

Но его товарищи и бровью не повели. Наверное, они подумали, что там просто песок или камни… или опавшие листья. Тут Ландри заверещал и захрюкал на все лады, на что он, как известно, был великий мастер. И, как на торжественном приеме, громко заявил:

— Подойдите сюда, Фомы вы неверующие. Смотрите, трогайте, запоминайте…

Схватив первый попавшийся мешочек, Ландри высоко поднял его и резко перевернул. Монеты дождем хлынули на стол и с приятным звоном запрыгали по паркету.

Тут Вальвер, Гренгай и Эскаргас бросились вперед. Даже Пардальян подошел к столику. Всем хотелось подержать в руках желтые монеты, позвенеть ими и убедиться, что они не фальшивые.

Потом все весело принялись за еду, а Ландри стал рассказывать, как было дело. Понятно, что Кокнара слушали с величайшим интересом. И Ландри скромно принимал заслуженные похвалы. А в заключение Вальвер сказал:

— Все это замечательно, но при чем же здесь приданое моей Флоранс?! Это твои деньги.

— Ни в коем случае! — возмутился Ландри. — Я вырвал их у Кончини именно для мадемуазель Флоранс! Значит, это ее деньги. И именно ей, сударь, они и достанутся!

— Да ведь они ей ни к чему! — стоял на своем Вальвер. — У Флоранс будут деньги, ведь король обещал ей приданое.

— Это его личное дело! — отрезал Ландри. — Меня это не касается! Она была еще ребенком, а я уже вбил себе в голову, что займусь ее приданым. На это ушли годы, но своего я добился. Неужели вы думаете, что теперь я откажусь от клятвы, которую дал самому себе? Ну уж нет, сударь!

— Да пойми ты, чертов упрямец, что Флоранс будет богата! Оставь эти деньги себе, ведь у тебя ничего нет.

— Ошибаетесь, сударь, — заявил Ландри. Взяв мешочек, оставленный в углу, он швырнул его на стол и сказал:

— Вот! Здесь десять тысяч ливров! Это моя доля… Для меня и этого слишком много!.. Господин Кончини и меня не обидел… Как видите, сударь, я не только позаботился о девочке, но и себя не забыл!

— Вот черт! — восхищенно присвистнули Эскаргас и Гренгай. И Эскаргас добавил:

— Ну ты и хитрец, Ландри! Вот ведь старый лис!

— Как? — улыбнулся Пардальян. — Ты и для себя добыл денег?

— А разве я не сказал?.. Нет?.. Запамятовал, значит, сударь, — ответил Ландри. Повернувшись к Вальверу, он добавил: — А вы, сударь, говорите, что у меня ничего нет. Видите, как вы ошибаетесь!

Вальвер не знал, как быть. С одной стороны, ему не хотелось лишать Ландри состояния, которое тот заполучил, рискуя жизнью. А с другой стороны, он не мог ответить унизительным отказом на такую трогательную преданность. И Одэ вопросительно посмотрел на Пардальяна.

Но мы уже знаем, что на темы тонких чувств Пардальян предпочитал не высказываться. Он считал, что каждый человек должен в таких случаях принимать решение сам, поступая по велению собственного сердца. Впрочем, шевалье было очень любопытно, что же все-таки надумает Вальвер. И Пардальян ждал с непроницаемым лицом, отведя глаза в сторону.