Мишель Зевако - Капитан

– Отлично! – вскричал юноша. – Вот тебе два экю, дружище…

И, облегченно вздохнув, Капестан протянул стражу две серебряные монеты; тот неспешно опустил их в карман.

– Но покажи мне дорогу… – обратился к швейцарцу шевалье. – Я не знаю, как отсюда выбраться.

– Легко! – откликнулся страж. – Откройте эту дверь. Пройдите по коридору. Спуститесь по маленькой лестнице – и окажетесь во дворе.

Шевалье покинул кабинет и снова попал в пустую комнату с выложенным плитами полом, в которой дожидался приема; тут юноша обернулся, чтобы задать стражу еще один вопрос, но дверь кабинета уже захлопнулась. На лбу Капестана выступил холодный пот. Охваченный ужасными подозрениями, шевалье бросился к указанной ему двери – именно ее он безуспешно пытался открыть перед свиданием с Кончини.

Но в следующий миг в сердце юноши вновь вспыхнула надежда. На сей раз дверь распахнулась! Шевалье ступил за порог и тут же отпрянул: в узком темном коридоре стоял человек. Это был Ринальдо!

Подручный маршала шагнул вперед. На губах его играла ядовитая улыбка, лицо было наглым, а взгляд. – презрительным.

– Входите, господа, входите, – произнес он. – Я должен представить вам господина Адемара де Тремазана, шевалье де Капестана, с которым вы слегка повздорили в Медонском лесу.

В пустую комнату ворвались пятеро мужчин. Последний из них резко захлопнул за собой дверь. Да, их было пятеро – крепких, вооруженных до зубов людей!

Капестан отступил в угол комнаты, не сводя глаз со своих врагов, готовый в любую секунду обнажить шпагу. Убийцы встали перед ним в ряд… они были в благодушном настроении.

– Господин де Капестан, – сказал итальянец, – позвольте представиться: я синьор Ринальдо, а это господа де Базорж, де Монреваль, де Лувиньяк, де Шалабр и де Понтрай, которые сейчас будут иметь честь убить вас.

Капестан, поклонившись, ответил:

– Счастлив и польщен тем, что вижу, наконец, лица этих господ, поскольку в Медонском лесу разглядел только их спины. Так, значит, здесь вспарывают животы гостям Кончини?

– Этот юнец слишком болтлив, – промолвил Лувиньяк, – надо его прикончить без проволочек.

– Куда нам торопиться? – отозвался Монреваль. – Дадим ему время помолиться!

Капестан, выхватив правой рукой рапиру и зажав в левой кинжал, вскричал:

– Я к вашим услугам, господа палачи, подручные маршала убийц!

– Ого! – проворчал Шалабр. – Да он оскорбляет монсеньора!

– Может быть, отхлестать вас по щекам, как я поступил с вашим хозяином? – прорычал Капестан.

Он жаждал битвы. В ушах у него звенело, лицо пылало, перед глазами плыли красные крути. Нависшая над юношей смертельная опасность привела его в неистовство! Со свистом рассекая воздух своей рапирой, беспощадной, словно жало змеи, Капестан вызывал врагов на бой – и те, видя горящие глаза и бешеное лицо шевалье, выкрикивающего гневные слова и больше всего похожего на тугую пружину, каждую секунду готовую распрямиться, почувствовали невольный трепет.

– Эй! – пробормотал Понтрай. – Да этот олух выколет мне глаз! Как, ты сказал, его зовут, Ринальдо?

– Тремазан де Капестан! – ответил итальянец.

– Капестан? – ухмыльнулся Понтрай, вновь обретая утраченную было самоуверенность. – А может быть – Капитан? Ведь этот юнец – настоящий капитан из комедии, фанфарон и задира – и ему пора надрать уши!

– В таком случае, – прорычал шевалье, – я в гостях у Пульчинеллы!

– Полегче, синьор Капитан, вы слишком разгорячились, синьор фанфарон! – воскликнул Ринальдо. – Господа, сделаем-ка Капитану небольшое кровопускание!

И все шестеро молниеносно обнажили шпаги.

– Капитан? – прогремел шевалье. – Хорошо же! Согласен на Капитана! Я сумею прославить и это имя! Эй, Арлекин, Пульчинелла, Панталоне [5], берегитесь Капитана!

Прыгнув вперед, он взмахнул шпагой, с невероятной ловкостью крутанул ею в воздухе – и стальной хлыст рассек три физиономии разом. Раздалось три вопля: кричали Ринальдо, Шалабр и Базорж. Каждый из них схватился за окровавленную щеку. У каждого багровел на лице страшный рубец…

Наступила секундная пауза. Ошеломленные убийцы попятились. Затем, опомнившись, они вшестером бросились на Капестана, оглашая воздух яростными проклятиями. Зазвенели шпаги. Шевалье, подобно вихрю, перелетал из одного угла комнаты в другой, и каждый удар юноши достигал цели. У Ринальдо было кинжалом пропорото бедро. Понтрай дико выл, прижимая ладонь к выколотому глазу. Все было забрызгано кровью: стены, плиты пола, лица, руки. Бандиты, приведенные в смятение безумными прыжками своего противника, метались и кружились, сталкиваясь друг с другом и налетая на стены. Капестан был повсюду и нигде.

Он получил две раны в руку, у него кровоточило порезанное плечо, а на груди красовалась довольно глубокая царапина. Внезапно ослабев от потери крови, он опустился на колени; шпага выскользнула из онемевших пальцев, и юноша увидел, как сверкнули занесенные над ним кинжалы!

– Убейте его! Убейте! – хрипел раненый Ринальдо, силясь подняться.

– Прикончите его! – выл Понтрай.

– Смерть ему! – ревели четверо остальных.

И головорезы, еще сохранившие способность сражаться, ринулись на шевалье. Одна секунда могла решить исход схватки. Капестан, ценой нечеловеческого напряжения собрав последние силы, вырвал кинжал у одного из нападавших: теперь в каждой руке у юноши было по острому клинку, и, взмахнув ими, он пробил кровавую брешь в рядах атакующих, а затем с хриплым рычанием устремился вперед. Ему удалось прорваться к двери, ведшей в коридор…

– Держи его! Держи! – завопил Ринальдо. – Уйдет!

На сей раз итальянец сумел встать на ноги. Шалабр, Лувиньяк, Базорж и Монреваль бросились в коридор. В этот момент в комнате появился Кончини. Через открытую дверь он увидел в глубине коридора Капестана – живого и страшного в своей бешеной ярости! На лице маршала отразилось глубокое изумление, и он прошептал:

«Ах, как жаль! Если бы этот человек служил мне, я бы мог смело бросить вызов всему Парижу! Однако с этим юнцом необходимо покончить, иначе в один прекрасный день он проломит мне череп!»

Через несколько секунд Капестан добрался до лестницы, о которой ему говорил швейцарец, но, вместо того, чтобы помчаться вниз, во двор, начал подниматься наверх! Шевалье карабкался по ступеням из последних сил, чувствуя близкую погоню и постоянно оглядываясь назад. Наконец лестница кончилась – и Капестан увидел коридор, в глубине которого маячила распахнутая дверь.

– Проклятье! – взревел Лувиньяк.

Капестан уже был за дверью! И с грохотом захлопнул ее! Навалившись на створку всем телом, он почувствовал, что в бок ему воткнулся торчавший в скважине ключ… Шевалье повернул его и лишь тогда, испустив тяжелый вздох, рухнул на колени. Все поплыло у него перед глазами, и он лишился чувств. Совсем рядом бесновались разъяренные убийцы.