Уилбур Смит - Неукротимый, как море

Он плюхнулся в мягкий песок возле полотенца и закурил «манилу».

Солнце медленно садилось в неистовое озеро огня, а он все сидел и ждал, пока наконец силуэт ее головы окончательно не исчез на фоне потемневшего моря. Сейчас до Саманты было не меньше полумили. Только когда почти совсем стемнело, в полосе прибоя, по пояс в воде, внезапно выросла женская фигурка. Она возвращалась медленно, на ходу выжимая скрученные жгутом волосы.

У Николаса дрогнуло сердце, он щелчком выбросил сигару и поднялся на ноги. Девушка резко остановилась, замерла, как вспугнутый зверек, опасливо всматриваясь в высокий темный силуэт. Юная, стройная, гладкая — и удивительно красивая.

— Чего ты хочешь? — наконец спросила она.

— Тебя.

— Зачем? Собрался гарем открыть? — Нерешительный поначалу голос обрел жесткость, и девушка выпрямилась. Выражение глаз разобрать нельзя, но отчетливо видно, что она упрямо развернула плечи.

Николас шагнул вперед, и Саманта оказалась у него в объятиях. Твердо сжатые, неподатливые губы не хотели отвечать на поцелуй.

— Самми, есть вещи, которые я никогда не сумею тебе объяснить. Я и себя-то не понимаю, но совершенно точно знаю одно: я люблю тебя и без тебя моя жизнь будет постылой, убогой и до чертиков несчастной…

Нет, ее жестковатые мускулы не расслабились. Она продолжала стоять, неловко опустив руки, тело было холодным, мокрым и напряженным.

— Саманта, я бы искренне хотел стать верхом совершенства, но… Не умею я. Самое главное, что я твердо знаю: без тебя мне жизни нет.

— Еще раз я такого не вынесу. Ни за что, — натянуто сказала она.

— Ты нужна мне. Вот все, что я чувствую. Уверен в этом, — продолжал настаивать он.

— Да уж следовало бы, сукин ты сын… Изменишь мне хотя бы раз, я… я… с корнем тебе все вырву, изменять будет нечем, так и знай! — И в следующий миг она прильнула к нему. — Господи, Николас, как же я тебя ненавидела, как же я по тебе тосковала… А ты, мерзавец, все тянул и тянул, не ехал ко мне… — Ее мягкие губы были солеными от моря и слез.

Николас подхватил ее на руки и понес в дом, увязая в мягком песке. Он не решался заговорить. В такой момент слишком легко ляпнуть что-нибудь не к месту…

— Николас, я от телефона ни на шаг, а тебе все недосуг позвонить. — Бернард Уэки говорил резко и встревоженно, едва сдерживая душевное напряжение. — Как быстро ты сможешь приехать?

— Что случилось?

— Кажется, началось. Да, братец, должен признать, нюх у тебя звериный. За несколько недель учуял!

— Берни, да выкладывай же! — рявкнул Николас.

— Этот разговор идет через три незащищенные АТС, — возразил Бернард. — И ты разве не знаешь, какими играми мы занимаемся? Может, тебе все разжевывать надо? Конкуренты на каждом шагу! Эти умники уже держат кое-что под парами! — Наверное, «Виттезее» или еще какой-нибудь голландский спасатель, быстро сообразил Николас. — Если они пронюхают, то через пару дней сами заведут буксирный канат. Я уж не говорю про янки, у них тоже возможности будь здоров. Маккормик, к примеру, одно из судов держит на Гудзоне.

— Понял я, понял, — оборвал Ник ехидный рассказ Берни о дышащих в спину конкурентах.

— Завтра в семь утра отправляется прямой рейс, а если я на него не успею, то пересяду на «Бритиш эйруэйз» из Нассау в полдень. Встречай, — распорядился Ник.

— И зачем ты только сбежал? — посетовал Бернард Уэки, демонстрируя замечательное умение думать задним числом. Николас повесил трубку, не дожидаясь очередного перла мудрости.

Саманта сидела в центре постели, совершенно обнаженная, обеими руками подтянув колени к груди. Обрамленное роскошной гривой волос лицо выглядело безутешным, как у потерянного ребенка, зеленые глаза смотрели затравленно.

— Опять ты уезжаешь… — негромко сказала она. — Едва появился, и вот… О Господи, Николас, тебя любить — самый тяжкий труд в моей жизни. У меня нет таких мышц.

Он обнял девушку, и та накрепко прижалась, пряча лицо в густой поросли жестких темных волос, что покрывала его грудь.

— Я… мне кажется, что-то происходит с «Золотым рассветом». — Она внимательно слушала, пока Ник объяснял ей, что к чему, а потом стала задавать вопросы.

Обнявшись на старой кровати, они проговорили до глубокой ночи.

Саманта настояла на том, что приготовит ему завтрак, хотя за окном было еще темно, а девушка едва держалась на ногах от сонливости. Прислонившись к плите, она возилась с кухонной утварью и включила приемник, чтобы музыка и голоса радиошоу помогали бороться со сном.

— С добрым утром, ранние пташки, впереди нас ждет очередной восхитительный денек. Синоптики обещают восемьдесят пять градусов в Форт-Лодердейле и на побережье, восемьдесят градусов в центре полуострова при десятипроцентной вероятности дождя. Еще мы подготовили для вас сводку об урагане «Лорна». Он уходит на юг, в сторону Малых Антил, так что, ребята, можете расслабиться и спокойно слушать Элтона Джона.

— Обожаю Элтона Джона, — сонно прокомментировала Саманта. — А ты?

— Кто это?

— Вот, пожалуйста! Всегда знала, что у нас с тобой масса общего. — Она моргнула, медленно и глуповато, как сова. — Ты уже целовал меня с добрым утром? Я забыла.

— Тогда иди сюда, — приказал он. — На этот раз не забудешь.

Некоторое время спустя Саманта сказала:

— Николас, ты опоздаешь на самолет.

— Если без завтрака, то не опоздаю.

— Ну ладно. Все равно он никуда не годится. — С каждой минутой Саманта просыпалась все больше и прощальный поцелуй подарила ему через открытое окно «кугуара». — У тебя ровно час, времени в обрез.

Он включил двигатель, но Саманта не отпускала дверцу.

— Николас, мы когда-нибудь будем вместе? Все время, понимаешь? Как планировали: ты и я… чтобы сообща все делать… А?

— Обещаю и клянусь.

— Поскорее возвращайся, — сказала она.

Ник утопил педаль газа, бросая «кугуар» по песчаной подъездной дорожке. Он не оглядывался назад.

В кабинет Тома Паркера набилось восемь человек. Присесть смогли только трое, остальные устроились на корточках, опираясь о стеллажи, уставленные биологическими образцами в формалине, или нашли себе место на стопках справочников и научных отчетов.

Саманта сидела на краю письменного стола, покачивая длинными ногами, и отвечала на беспрерывный поток вопросов.

— Откуда ты знаешь, что танкер пойдет Флоридским проливом?

— Все свидетельствует именно об этом. Судно слишком громоздко и не полезет в игольное ушко между островами, — мгновенно парировала Саманта. — Николас в этом убежден.

— И я вместе с ним, — буркнул Том. — Пролив имеет ширину несколько сот миль…

— Я знаю, к чему ты клонишь, — улыбнулась она и обернулась к одной из присутствующих девушек. — На этот вопрос может ответить Салли-Энн.