Иван Апраксин - Царский пират

Рыбачья шхуна уже отвалила от борта «Святой Девы» и медленно удалялась. Хозяйка ее – милая женщина, стояла и смотрела на бриг. Ингрид хотела помахать ей рукой на прощание, и вдруг произошло чудовищное! В один миг мир словно перевернулся в ее глазах…

На палубе шхуны стояла совсем не хозяйка. И вообще – не женщина, с которой Ингрид только что разговаривала. Там стоял капитан Хаген.

Сначала Ингрид не поверила своим глазам. Она решила, что зрение подводит ее или разыгралась фантазия.

Зажмурилась, снова открыла глаза. Хаген в старой капитанской шляпе с обвисшими полями, в сером плаще стоял, чуть сутулясь, и пристально глядел на нее с удаляющейся шхуны. Его лицо, изборожденное ранними морщинами, было искажено торжествующей улыбкой. Он усмехался!

Ингрид оцепенела, пытаясь совладать с подступившим ужасом. Сомнений не было: никакой подмены не произошло! К ней на корабль забирался капитан Хаген. С Хагеном она беседовала о своей семье и о цветах. Хагену она отдала деньги за рыбу, и он взял их. Это Хаген вручил ей ящик с цветком!

Но почему она принимала его за незнакомую женщину? И не только она: вся команда брига видела именно толстую женщину в коричневом платье и черном переднике – хозяйку рыбачьей шхуны. Какое наваждение наслал на них Хаген с его проклятыми колдовскими чарами?

О, это чудовище дождалось момента, когда Степан с Лаврентием уплыли на берег, и появилось только тогда! Хаген догадывался, что Лаврентий наверняка раскусит его. На карельского колдуна чары могли и не подействовать.

Но зачем Хаген проделал все это? Чего он хотел, чего добивался? Судя по его торжествующей ухмылке, он достиг своей цели. Но какой? Для чего явился он сюда под видом доброй тетушки?

– Рыбу немедленно за борт, – приказала Ингрид. – Немедленно! Ни одной рыбешки не должно остаться у нас.

Первой ее мыслью было, что рыба отравлена. Выбросить ее!

Моряки с изумлением глядели на ее самодурство: только что она у них на глазах купила эту рыбу, а теперь велит выкинуть ее.

– Скорее! – крикнула девушка. – Поторопитесь!

Бывший всему свидетелем, Ипат решил не вмешиваться. Он разумно подумал, что оставлен на корабле за старшего не для решения хозяйственных дел, а для обороны на всякий случай. Его ли дело спорить с Ингрид по поводу пустячных дел? Пусть дурит, сколько хочет.

Моряки были весьма недовольны. Они уже предвкушали, как будут вечером лакомиться жареной рыбой, и вдруг ее пришлось выбрасывать.

Но когда рыба оказалась за бортом, Ингрид сообразила, что дело, наверное, не в этом. Хаген не смог удержаться и в конце все же показался ей в своем истинном обличье. Он сделал это, потому что считал свою задачу выполненной и торжествовал. Он сбросил маску, потому что она, Ингрид, уже совершила нечто непоправимое!

Но что это могло быть?

Цветок! Девушка вспомнила о цветке в своей каюте и опрометью бросилась туда. Дело не в рыбе, дело в цветке!

Влетев в каюту, Ингрид снова обомлела. За то время, что она провела на палубе, цветок успел пустить множество длинных тонких корней, которые проросли через щели ящика и прочно углубились в деревянный борт судна.

Корни были телесного цвета и выглядели необычайно нежными. Как будто человеческая плоть, принявшая форму тонких цветочных корней, оплела доски ящика, а затем и борта корабля. Это зрелище показалось Ингрид отвратительным.

Она схватилась за эти корни, чтобы оторвать их. Разорвать, уничтожить! Растоптать этот проклятый цветок – плод ее наваждения, насланного Хагеном!

Но в тот же миг она подпрыгнула на месте и закричала от пронзившей ее боли. Она обожглась! Руки, которые девушка тотчас отдернула, горели, как в огне.

Цветок обжигался! К нему невозможно было притронуться!

Еще совсем недавно, когда Ингрид несла его в каюту, это был самый обычный цветок. А теперь перед нею был враг. Самый настоящий враг – яростный, атакующий. Будто бы вся черная сила и вся ненависть Хагена воплотились в этом подобии цветка. Цветка, который был цветком лишь по форме, по видимости. Как лишь по видимости на палубе брига только что была хозяйка шхуны – толстая суетливая и сердечная женщина. Это был фантом!

Женщина со шхуны обернулась Хагеном, а подаренный ею цветок – грозным оружием, призванным уничтожить корабль.

В отчаянии Ингрид пыталась резать корни цветка ножом, но они не поддавались – были как железные. Она принесла топор и пыталась рубить корни, но вместо этого разрубила в щепки столик и ящик, однако тонкие и цепкие корни остались невредимыми.

– Я боялась вам рассказать! – бормотала Ингрид, прижимаясь все теснее к Лаврентию. – Это так ужасно! И я во всем виновата!

– Да не виновата ты, – облегченно утешал ее колдун. – Этот Хаген сумел ведь всех обмануть, не только тебя. Разве могла ты догадаться о таком подвохе?

Слушая рассказ Ингрид, Степан несколько раз переглядывался с Лаврентием. Как же он казнил себя в эти минуты! Ведь это он похвалил друга за то, что тот только ему рассказал о своей встрече в харчевне с изменяющимся Хагеном. Если бы Ингрид тоже знала об этой истории, она была бы настороже и, может быть, не позволила бы так легко обвести себя вокруг пальца!

Получалось, что это он, Степан, глупо себя повел, когда решил скрыть от всех происшествие с Лаврентием. Значит, именно Степан, в конечном счете, виноват в том, что все так получилось.

Колдун поднял руку и погладил девушку по голове. Она затрепетала и перестала плакать. Потом улыбнулась, посмотрев в глаза Лаврентию.

Степан в ту минуту подумал, что перед ним зарождающаяся любовь, и девушка явно «положила глаз» на его друга, но у него теперь появились другие заботы – и весьма серьезные. Как бы этой любви не пришлось прерваться слишком рано…

Нужно было осмотреть этот проклятый цветок, оценить грозящую опасность.

Когда Степан с Лаврентием вошли в каюту, оказалось, что все обстоит гораздо хуже, чем они думали. Точнее, стало окончательно ясно, чем именно «цветок» угрожает их плаванию.

Корни вонзились между досками борта и оплели их. После этого они стали утолщаться, буквально разламывая корабль. Доски еще держались, но корни, словно стальные щупальца, охватили их и раздирали в разные стороны. Исход был совершенно очевиден: это был вопрос времени.

Кроме всего прочего, щупальца расползлись от прежнего места в разные стороны, увеличив площадь поражения.

– Еще день, и в нашем борту будет дыра, – заметил Степан. – А здесь ведь как раз при нашей посадке проходит линия воды. Как только эта дрянь раздерет нам борт, сюда хлынет вода.

– И что? – спросил Лаврентий. – Ты хочешь сказать, что мы затонем?

– Запросто, – ответил капитан. – Посмотри, каких размеров будет эта дыра. Столько воды нам не вычерпать, бриг погибнет.