Виктор Поротников - Добрыня Никитич. За Землю Русскую!

Распустив совет, Добрыня велел привести к нему Сойву. Стоял поздний вечер, и все же Добрыня решил незамедлительно начать допрос пленников в присутствии Сойвы. Олевик должен был выступать в роли толмача.

Пленных полочан гридни Добрыни приводили в шатер по одному. Добрыня сам допрашивал каждого из них. Сойва стояла в сторонке, сверля пристальным взглядом всякого из приводимых на дознание полочан. Пленники держались кто смело, кто замкнуто; никто из них не пожелал откровенничать перед Добрыней во вред своему родному городу. Со слов пленников выходило, что Полоцк совершенно неприступен отовсюду.

Когда из шатра увели последнего из десятерых пленных полочан, Сойва сказала Добрыне, что в Полоцк ведет одна маленькая лазейка кроме городских ворот, а именно подземная сточная канава для дождевых и талых вод. Этот подземный водоток начинается где-то возле княжеского терема и проходит под толщей земли и крепостного вала до берега реки Полоты, куда и сливаются все талые воды.

– Через этот водоток можно проникнуть в Полоцк незаметно для стражи, но передвигаться по этому подземному каналу возможно лишь на четвереньках, – промолвила Сойва. – Однако главное неудобство состоит в том, что в это время года по этой сливной канаве текут потоки вешних вод. Возможно, эта подземная труба полностью заполнена талой водой, а возможно, и наполовину. Не знаю, на сколько саженей в длину протянулся этот потайной водосток, но могу сказать уверенно, что протяженность его очень велика.

Добрыня решил попытать счастья, под покровом ночи отправив тысячу воинов к Полоцку. Главенство над этим отрядом он доверил Сигвальду. Олевик и Сойва тоже отправились на эту ночную вылазку.

На рассвете войско Рогволода вновь выстроилось для битвы на перешейке между глубоким оврагом и крутым речным берегом. Красные овальные щиты полочан алели, будто маков цвет, на фоне раскисших тающих снегов. Их копья топорщились над островерхими шлемами, подобно густому лесу. Однако боевые трубы полочан напрасно тревожили чуткую утреннюю тишину своим хриплым протяжным воем, вызывая на сечу полки новгородцев и их союзников. Добрыня не двинул в сражение свое войско. Он ждал вестей от Сигвальда, который должен был известить его через гонца о том, что потайной лаз найден и дело успешно продвигается или же, наоборот, проникнуть в Полоцк невозможно, так как подземный канал доверху заполнен талой водой.

К полудню прибыл гонец от Сигвальда. Добрыня едва не лишился чувств от радости, узнав, что отряд Сигвальда пробрался-таки в стольный град Рогволода через подземную сточную трубу. Оставленная в Полоцке дружина почти поголовно полегла в схватке с воинами Сигвальда, в плен угодили жена, дочь и младший сын Рогволода. Полоцк взят Сигвальдом на щит!

Рогволод и его старший сын Волимер безропотно приняли условия мира, выставленные Добрыней. Оба безоружными явились в стан новгородцев, узнав о том, что Полоцк захвачен воинами Добрыни. Вся рать Рогволода сложила оружие.

Вступив в Полоцк, Добрыня первым делом осмотрел устье водостока, уходившего под землю и ставшего той лазейкой, через которую воины во главе с Сигвальдом незаметно проникли в спящий город. Водосток был сооружен из еловых досок в виде круглой трубы диаметром в полсажени. Доски были прибиты гвоздями к дубовым кольцам, являвшимся основой этой деревянной трубы. Другой конец этого водостока, выходивший за городской вал, был обнаружен людьми Сигвальда с большим трудом, поскольку он был скрыт водами реки Полоты. Сигвальду и дюжине добровольцев пришлось погружаться в ледяную воду с головой, чтобы проникнуть в трубу водостока. Этой горстке смельчаков удалось проползти по этому подземному каналу, преодолевая напор стекающих сверху талых ручьев, им удалось без шума перебить стражу и открыть ближайшие к реке ворота, через которые в город вошел весь отряд Сигвальда.

Дубовый терем князя Рогволода стоял на Замковой горе, которая возвышалась в излучине рек Двины и Полоты. Склоны Замковой горы, обращенные к Двине и Полоте, были высоки и обрывисты, по краю этой кручи шла бревенчатая стена с башнями. С южной стороны склон Замковой горы был довольно пологий, поэтому здесь был возведен мощный вал около двенадцати саженей в высоту, по гребню этого вала тоже шла деревянная стена, смыкавшаяся со стеной, идущей вдоль обрывистых склонов горы. В двух местах вал был прорезан проездными путями, которые закрывались прочными створами дубовых ворот.

С востока к крепости на Замковой горе примыкал Нижний Град, также окруженный валом и бревенчатой стеной, сюда вели отдельные ворота. Северная часть Нижнего Града лежала на широком мысу, омываемом водами реки Полоты. За пределами стен и валов Полоцка вдоль берега Двины раскинулся торговый посад, где жили купцы, корабелы и прочий ремесленный люд. Посад не имел защитных укреплений, поэтому его население в случае вторжения врагов укрывалось на Замковой горе и в Нижнем Граде. Так было и на этот раз.

Добрыня запретил своим воинам грабить имущество полочан, поэтому обитатели посада вернулись в свои дома и занялись своими обычными делами. Успокоились и полоцкие бояре, видя, что новгородцы никого не обижают и даже вернули полочанам их земляков, угодивших в плен.

Князю Рогволоду было шестьдесят лет, это был статный широкоплечий мужчина, еще достаточно крепкий, чтобы ездить верхом и сражаться в пешем строю. У него были умные глаза, завешанные лохматыми бровями, крупный орлиный нос и твердый квадратный подбородок. Длинные светлые волосы Рогволода были чуть тронуты сединой, как и его густая борода. Это был муж, привыкший повелевать и сокрушать всех своих врагов, поэтому вынужденный обстоятельствами склонить голову перед Добрыней Рогволод хоть и держался с достоинством, но его угрюмая подавленность все-таки всем бросалась в глаза. В угнетенном состоянии пребывали и оба сына Рогволода, впервые в жизни оказавшиеся во власти недругов.

Если старший сын Рогволода Волимер, имея более выдержанный нрав, в основном молчал в присутствии Добрыни и его воевод, то младший брат Волимера, пылкий Неклан, не уставал грозить им местью киевского князя. Своим поведением Неклан полностью оправдывал свое имя, означавшее «гордый, некланяющийся».

Однажды во время очередной словесной перепалки, когда Неклан опять принялся грозить Добрыне неизбежным гневом и возмездием со стороны Ярополка Святославича, случилось непредвиденное. Добрыня, до этого державшийся с неизменным спокойствием, вдруг вспылил. Он приказал своим гридням привязать Неклана веревками к стулу. Поскольку все это происходило в присутствии Рогволода, который попытался вступиться за сына, то гнев Добрыни обрушился и на него. Старый князь тоже оказался привязанным к высокой спинке стула. Так и сидели привязанные к стульям отец и сын, а Добрыня расхаживал перед ними по просторной светлице с перекошенным от злости лицом.