Александр Гарда - Колизей. «Идущие на смерть»

Легкий ветерок запутался в листве апельсиновых и гранатовых деревьев, окружавших ротонду. Север тряхнул коротко остриженными волосами и печально посмотрел на отца.

– Я знаю, что ты хочешь сказать, но это только ревность младшего к старшему, которому благоволит Фортуна. По большому счету, Тит в юности был таким же. Вспомни его разгульный образ жизни и торговлю правосудием…

– Ну, если уж ты начал перечислять все «подвиги» любимого императора, то не забудь несчастного консуляра Цецину, которого Тит приказал задушить только за то, что стал подозревать несчастного в оскорблении своей жены.

Префект претория еще выше поднял и без того гордо посаженную голову.

– Я помню это. Но ты должен признать, что, став правителем Рима, Тит отослал домой Беренику, разогнал евнухов и стал образцовым правителем. Вся империя молится его гению. Может быть, унаследовав со временем Рим, Домициан станет таким же выдающимся принцепсом, как и его старший брат?

Претор внимательно оглядел из-под нависших бровей окружающие их кусты и, махнув рукой рабам, чтобы те отошли подальше, шепотом поинтересовался:

– А тебе не кажется, что его руки уже сейчас тянутся к императорской диадеме брата? Нельзя недооценивать жажду власти и роскоши младшего Флавия. Выскочки всегда опасны, потому что жадны до того, что не могли иметь в детстве.

– Тит совсем не такой, отец!

– Тит… Хочешь совет отца? Как начальник гвардии, охраняющей императора, внимательнее следи не только за своими подчиненными, но и за ближайшим окружением Цезаря.

Брови Севера сомкнулись на переносице, что свидетельствовало о накатившем на него приступе упрямства, которым славилось все семейство Валериев Максимов, но вдруг удивленно поползли вверх, а серые глаза засияли радостью. На дорожке, ведущей от дома к ротонде, где отдыхали отец и сын, показался изысканно одетый молодой мужчина в расшитом плаще. Увидев хозяев, он изящным движением откинул с головы капюшон, поднял в приветствии руку и прибавил шагу. Вежливо поздоровавшись с претором, он повернулся к его сыну, улыбаясь так, словно уже не чаял увидеть приятеля в живых:

– Север!

– Каризиан!

Они обнялись и дружески расцеловались, пренебрегая запретом Тиберия на такую форму выражения чувств. Вокруг прибывшего тут же засуетилась прислуга, обожавшая красивого и беззаботного приятеля молодого хозяина. Бегом примчались рабыни с принадлежностями для мытья рук и замерли, ожидая, когда сенатор обратит на них внимание, а управитель дома собственноручно принес и поставил на стол драгоценный хрустальный кубок для гостя.

– Располагайся, рассказывай! – Север указал приятелю на ложе, стоявшее около стола. Тот с видимым удовольствием разлегся, указав рабу пальцем на сосуд с мульсом, и протянул руки девушкам, которые тут же занялись их омовением. – Ты немного опоздал к обеду, но это ничего, голодным не останешься. Уверен, что для тебя наш повар приготовит что-нибудь особенно изысканное… Но что принесло тебя в наш глухой угол? Ты же должен был то ли искать выгодную партию в Байях, то ли сидеть у постели умирающей тетки в Капуе?

– Не говори мне про Байи! Конечно, климат там прекрасный и вместе с великолепной природой очень способствует любовным приключениям. Но! Там невозможно жить! Кругом – одни немощные, которые лезут из-под всех кустов с рассказами о своих болезнях. В коридоре шныряют массажисты с вонючими мазями, от которых у меня начинается изжога. Везде воняет серой. У меня украли полотенце. И ради чего такие муки?! Я, правда, встретил одну милашку, из-за которой стоило пожертвовать удобствами. Так и там все пошло кувырком! Вернее, сначала все было чудесно: мы катались по заливу в украшенной розами лодке. Я применил все трюки, которые советовал Овидий: вздыхал, нес всякую чепуху о ее прекрасных глазах, даже прочел пару стихов… Короче, все шло по плану. Она была уже почти моя. Но потом к нам привязалась компания подвыпивших парней, которые так хотели пообщаться с моей красавицей, что перевернули свою лодку, а потом и нашу. Хорошо, что рядом проплывала достойная чета, и они спасли меня и мою пассию. Дальше – больше. Кругом полно народа, шум стоит страшный… Подумай, как можно рассказывать девушке о своих чувствах, когда над ухом орут разносчики всякой снеди? И под конец выяснилось, что у девицы за душой нет ни сестерция, и ее родители привезли перезрелую каракатицу на курорт, чтобы она подцепила богатого мужа. Представляешь, каковы негодяи? Я еле сбежал от них. И вовремя, потому что через пару дней началось извержение Везувия. Измученный тяжелой дорогой я только успел добраться до Рима, как меня догнал гонец с извещением, что моя тетя в Капуе лежит на смертном одре, потрясенная новостью о ниспосланном богами бедствии, и мне пришлось снова собираться в путь.

– Так почему ты здесь, а не у постели умирающей тетушки? – едва выдавил из себя задыхающийся от хохота Север, живо представивший своего приятеля среди всех описанных перипетий.

– Она всех нас переживет, – лениво отмахнулся гость, принюхиваясь к только что принесенной рыбе, от которой шел божественный аромат. – У меня появилось здесь дело. Скажи, с чего это вдруг вы приехали в Путеолы в то время, когда все их покидают?

– Традиция, Каризиан, семейная традиция! Ты же знаешь, что каждый год мы устраиваем в конце сезона празднество, и вся округа ждет от нас приглашения на пир. Честно говоря, мы вообще не собирались приезжать сюда. Отец был занят судебными делами, а я весь сентябрь и часть октября провел в окрестностях вулкана, оценивая понесенный ущерб и сопровождая туда императора. Это был какой-то ужас! Обожженные дети на руках сошедших с ума матерей, засыпанные пеплом трупы людей и животных… Помпеи, Геркуланум, Ставия, Оплонт… Я видел войну, и смертью солдата не удивишь, но это было что-то ужасное… А тут новая напасть: пока Тит помогал жителям Кампании, случился пожар в Риме. Выгорел весь Капитолий с моим любимым храмом Изиды, жилой квартал, пантеон Агриппы и термы. Да ты, наверно, видел его последствия. – Он помолчал, глядя куда-то поверх голов. – Сейчас все вроде бы немного наладилось, и мы вспомнили о наших семейных делах. Собственно, только ради приема мы и притащились сюда в неурочное время, иначе Рим недосчитался бы кучи народа, который сидел здесь до Сатурналий в ожидании попойки. Послезавтра гуляем – и домой, в столицу.

Старый, но еще крепкий претор поднялся с ложа, чтобы не мешать приятелям предаваться веселью.

– Ну, вы поговорите, а я пойду почитаю письма, которые утром привез посыльный. Попадая сюда, начинаешь лениться и делать все гораздо медленнее, чем в Риме. Или здесь время течет по-другому, как вы думаете, сенатор Каризиан? Впрочем, вы, молодежь, этого пока не ощущаете.