Леонар Дюпри - Флибустьеры против пиратов Карибского моря

– А что потом?

– Что-что… Вот я и начал по описаниям искать остальные бляшки. Мотался по всему Сан-Доминго. По всем бывшим индейским областям. Посетил Мариен, Магуану, Магуа и Хигуэй.

– Нашел?

– Нашел еще две. Одну в Самане, другую около Игуайо, а вот остальные не смог. Одна по описаниям должна быть на Тортуге, в каком-то городе мертвых. Весь остров я обошел, все излазил, никто никогда не слышал, чтобы на западном берегу около двух скал был какой-то город, или поселение, или что-либо еще. Нет там ничего. Только мы совсем заболтались, а между тем дождь уже прошел и нужно выходить на работу.

– Ну, Мартен! Расскажи легенду-то.

– Потом, потом. У нас впереди еще много времени. Я все расскажу. А теперь за работу.

Я очнулся от скрипа и болтанки. Качался фонарь, качался потолок, страшно хотелось пить. Однако было такое чувство, что лучше не двигаться. Нужно еще немного полежать, а уже потом вставать. Хорошо лежать не шевелясь, но пить все равно хочется. Все тело ноет, болит голова, и хочется пить. Уже отчетливо представляешь, как наберешь ее в рот, как погоняешь за щеками, чтобы смочить совершенно сухое нёбо, а потом двумя-тремя глотками проглотишь эту холодную животворящую жидкость. Но воду еще нужно добыть, поэтому лучше повременить, собраться с мыслями, подумать, это тоже придает сил. Все! Больше медлить нельзя. Пора, поднимаюсь.

– Слава богу, молодой господин, все позади. Старый Николас выручил вас, и теперь, как просил ваш батюшка, мы плывем в Новый Свет.

Этот голос был словно с небес, и я, наверное бы, улыбнулся и снова заснул сном раненого праведника, если бы не вода. Только после того, как я напился, судорожно глотая и проливая драгоценную влагу на себя, мой камердинер рассказал о том, что произошло. По его словам, я не только уничтожил большую часть команды «Летящего» вместе с его ужасным капитаном Жаком Фонтанжем и офицерами, но и разогнал дозор городских стражников, пришедших мне на помощь. По словам Николаса, прибежавшего на страшный шум, только ему удалось остановить меня от полного истребления всего Дюнкерка.

– Хвала Деве Марии, вы не перебили весь город, – шутил мой камердинер. – И слава богу, что мы быстро убрались из этого негостеприимного места, провались оно пропадом.

Возможно, эти слова Николаса стали пророческим, поскольку в 1658 году город захватили войска Людовика XIV и он стал французским. Но тогда мы еще не знали об этом и плыли оттуда на попутном судне в Испанию. Мои раны, которых оказалось множество, но ни одна из них не была серьезной, постепенно заживали. Николас, притащивший меня на судно в беспамятстве, потребовал немедленного отплытия, за что пришлось заплатить круглую сумму. Слава богу, деньги у нас имелись.

Хотя я и был подданным кастильского короля, но впервые вступил на Иберийский полуостров. На их языке я говорил свободно, поскольку на нем говорил мой отец, но местное наречие жителей Бильбао повергло меня в недоумение – такое оно было своеобразное, впрочем, как и многое в этой стране. Например, мы с удивлением узнали, что в гостиницах не кормят, поскольку там нет никаких продуктов. Чтобы поесть, нужно идти в ресторан или самому купить все необходимое на рынке, чтобы потом это было приготовлено в гостинице. Мы отправились в ресторан, благо их было предостаточно. За едой мы решили: хватит морских путешествий, лучше добраться до Кадиса, пусть даже придется пересечь всю Испанию с юга на север в седле, чем снова болтаться на волнах. Тем более мне хотелось поподробнее узнать родину моих предков. Найдя неплохой постоялый двор, где не было матросни и не околачивалась всякая рвань, мы сняли светлую комнату с видом на море.

– И все же Испания прекрасна, – сказал я Николасу, распахивая окно и вдыхая свежий морской воздух.

– Подождите восхищаться, молодой господин, – пробурчал слуга, распаковывая вещи. – Все эти мерзкие смуглые рожи в порту не вызывают у меня доверия. Я более спокойно бы чувствовал себя на борту корсаров из Дюнкерка, чем на улицах этого Бюльбо.

– Бильбао, мой друг, Бильбао. Как звучит!

– Не разделяю я вашего восторга, молодой господин. По мне, так это Бильбао – словно собачий лай. Такой же, как и весь язык этих басков. Кастильский-то я хорошо знаю, недаром много лет воевал плечом к плечу с вашим батюшкой. Но клянусь чем угодно – этот язык не испанский. И если бы не флаги на фортах и кораблях, я подумал бы, что мы с вами попали в другую страну.

– Прекрати, Николас. Это просто местное наречие. А страна, где мы находимся, – Басконь. Несмотря на то что тут живет древний народ, говорящий на своем диалекте, это все равно Испания, и нам вскоре предстоит ее пересечь. Как думаешь, много ли это займет времени?

– А что мне думать. Вы решили, вы и думайте. Я хоть сейчас готов за вами и на палубу, и в седло. Только прикажите.

– Чудак. Я спрашиваю твое мнение.

– Зачем его спрашивать, когда вы все равно поступаете наоборот. Разве вы прислушались к моим советам остаться во Фландрии, поступить в какой-нибудь хороший полк. Да ваш отец знаком с самим генерал-губернатором Нидерландов. Вы могли сделать отличную военную карьеру. А вы… Затеяли дуэль с сыном этого проклятого маркиза. Вот и пришлось нам менять нашу дорогую обустроенную родину на какой-то Новый Свет. А куда теперь деваться…

– Не понимаешь ты, Николас, моих молодых устремлений. Я много слышал о Вест-Индии, отец мне много рассказывал о ней в своих письмах. Теперь я хочу все увидеть своими глазами.

– Чего там смотреть. Дикая страна, населенная людоедами. И если бы у нас во Фландрии вы меньше дрались на дуэлях…

– Хватит, Николас. Решено – едем верхом, и точка. Устал я от морской качки. Нам еще океан пересекать, так что успеем наболтаться. Кстати, нам нужны хорошие лошади. Так что раздобудь их побыстрее. Я бы уже завтра отправился в дорогу.

На этом наш разговор закончился, Николас пошел готовить все для сухопутного путешествия, а я решил осмотреть город. Странно, но на улицах, в магазинчиках и лавках я постоянно слышал французскую речь. Как потом объяснил мне отец, все оттого, что испанцы – нация воинов, а французы – нация лавочников. Испанцы презирают ремесло, называя его «ничтожным занятием», поэтому французы и обслуживают их. Отец рассказывал, что в Мадриде нет ни одного разносчика воды или портного, который не был бы иностранцем. «Мы – покорители мира, а участь остальных народов – обслуживать нас», – говорил отец. Не знаю, право, гордиться этим или нет, но, по-моему, выходило так, что все золото Индий уплывало сквозь пальцы испанцев. Уж хорошо это или плохо, не берусь судить. Только знаю, что в стране, где я родился и вырос, то есть в Южных Нидерландах, дело обстоит совсем по-другому. Может, из-за того, что головы испанцев просто затуманены манией благородства и они предпочитают нищету занятию ремеслом? Но, как бы там ни было, я не спорил с отцом.