Наталья Павлищева - Князь Рус

Волхов на него так рычал!.. А Словен сказал только одно слово: «Вон!» И Чигирь ушел. Опытный охотник, даже хромая, легко мог бы прожить в лесу довольно долго, но с собой у бедолаги оказался только нож. И все-таки он не отчаялся, побрел искать Руса. Все бы ничего, да как-то ночью провалился в большую яму с водой, снова подвернул и без того калечную ногу и с тех пор полз. Уже увидев поставленные дома, понял, что не дойдет, стал кричать. Тут его и услышали.

– И давно ты так ползешь?

Чигирь, не отвечая, махнул рукой. Стало ясно, что давно. Хотя это было видно и так, старый охотник отощал, оброс и был весь в грязи.

– Ладно, – заявил Рус, когда Чигиря уже отмыли, подсушили, переодели и накормили, – нынче спи, завтра рассказывать про их житье-бытье будешь.

На следующий день Чигирь рассказал, что Словен, конечно, никуда не пойдет, он град большой поставил и назвал его своим именем: Словенеском.

Рус смотрел чуть растерянно, надежда все же объединить Роды таяла с каждым словом Чигиря. Зато расхохотался Елец:

– Князь, у них Словенеск, так у нас Руса будет! Наша лучше!

Когда встал лед, все же собрались на встречу с бывшими родовичами. Рус наказывал ничего не говорить о Чигире, если не спросят, а об остальном сказать как есть.

Отправленные парни вернулись нескоро, пришлось долго ждать Словеновых, те припозднились. Князь тоже сам не пришел, прислал троих молодых. Про Чигиря они ничего не спрашивали, о своей жизни рассказывали, похваляясь, мол, все-то у них есть и ничего им не нужно! Хитрый Славута все же знал чем взять, усмехнулся:

– И соли тоже?

– Какой соли?

– А такой, какой еду солят.

– У вас что, соль есть?

– Есть, так ведь и у вас тоже, вы же говорите, что все есть.

– Не… соли нет.

– Ну так у нас лучше!

Много лет Тимар убеждал Руса, что тот будет князем, что у него будет свой Род. Вот теперь он был, пусть маленький, пусть пока слабый, но свой. И что изменилось? Рус, как всегда, первым впрягался в работу и последним ее оставлял, ничего не требовал себе больше, чем было у других, считал себя ответственным за все. Но так было и раньше…

И все же многое изменилось. Теперь Рус временами понимал Словена, когда тот злился, если делали что-то не так. Но Словену было проще, перед родовичами стояла большая цель – дойти до Рипейских гор, и все были готовы ради нее ломать спины и не жалеть сил. А что у Руса? Он не просто князь по названию, не считая Радока, он старший. Остальные смотрят на него и к нему идут за нужным словом. Теперь ему, а не Словену решать, как поступить. И рядом нет Тимара, с которым можно посоветоваться. Нет опытных охотников, которые могли бы повести за собой на ту же облаву, всему предстоит учиться не только молодым родовичам, но и самому князю.

В Роду нет стариков, некому наставлять молодых. Они знают мало обычаев, только те, что помнит сам Рус. Мало того, его Род еще и смешанный, если муж из родовичей, как Славута, то жена из Рода Первака… И они будут помнить только то, что передадут Рус и Порусь. И своим детям передадут это же!

Иногда Русу становилось страшно от такого груза ответственности. Теперь он всякий час добрым словом поминал Тимара, заставлявшего его запоминать и запоминать, казалось бы, ненужные вещи. Теперь пригодилось.

Однажды Рус признался жене в своих трудностях. Порусь вдруг расплакалась, уткнувшись лицом в его плечо.

– Ты чего? Обидел кто?

– Нет, я тоже мучаюсь…

– Чего?

– Я тоже старшая, учить надо, а я сама не все знаю. Хорошо, что Илмера и Тимар когда-то многому научили…

Еще не раз молодые князь и княгиня помянули добрыми словами своих строгих учителей, предвидевших, что придется им наставлять молодежь одним за всех.

Зимой, когда встал прочный лед, князья все же побывали друг у дружки в гостях, и каждый решил, что дома лучше. Роды разделились окончательно.

К жилищам Словена выходили местные охотники, дивились, что люди встали жить в таком месте. Они-то и посоветовали от озера чуть уйти, мол, так разлиться может по весне, что не будешь знать, куда деваться.

– Рус, знаешь, как они это озеро зовут? Кто Мойско, а кто Илмер.

– Как?!

– Да, словно в честь нашей сестры названо. Мы реку, по которой сюда плыли, Мстой назвали, а миста по-ихнему значит черная… И протоку, в которой Желотуг утонул, тоже его именем.

Князь вспомнил, что еще когда только пришли сюда и Порусь стояла с маленькой Полистью на руках, он посмотрел на приникающие друг к дружке речки и засмеялся: «Точно как ты с Полистью!»

– Тогда и наши речки будут Порусью и Полистью!

– Полисть уже есть, Рус.

Оглянувшись на заблестевшие глаза жены, князь махнул рукой:

– У тебя своя Полисть, у меня своя. Словен, стоило столько идти и мучиться, чтобы найти эти земли?

– Стоило. Без нас они еще долго были бы безлюдными…

Конечно, град у Словена больше, чем у младшего брата, потому как людей больше, но Рус не унывал:

– И наш вырастет, дайте срок!

Глядя с холма над Мутной на возившихся на берегу людей, Рус кивнул брату:

– Словен, помнишь, я обещал, что у нас будут свои города? Свершилось!

– Жаль только, что не рядом, а врозь стоят.

– И что на нас тогда нашло? Пошли бы вместе со мной по левому берегу…

– Нет, уж лучше со мной направо!

Братья посмотрели друг на дружку и расхохотались. Видно, и впрямь пришло время делить Роды…

Рус вышел на высокий берег озера и встал, глядя вдаль. Там, на другом берегу, Словенеск, брат со своими сородичами. Вроде и недалече, а не рядом.

Ильмер – озеро с норовом, хоть и мелкое, а капризное, волны бывают такие, каких и на Непре не видывали. Ветер часто дует с их стороны в сторону Словенеска, нагоняя воду туда.

И все равно Словен здесь, а вот Хазар? Как там сложилась его жизнь и жизнь в Треполе? Однажды Рус спросил Илмера, в какой стороне Непра? Волхв кивнул почти на полудень:

– Там.

И теперь Рус отвернулся от озера в сторону города на Непре. Когда-то, уходя, он обещал Хазару дать о них знать, как это сделает – не ведал, но был уверен, что сможет. Князь долго смотрел на полудень, потом вдруг крикнул:

– Хазар!..

Словно заговоренный, ветер с полудня вдруг стих.

– Хазар!..

Постаревший князь пока еще был силен как бык, все так же крепко держал в своих руках Род и округу, соседи не рисковали ущемлять трепольцев, помня о жестком нраве Хазара. Гойтомир по-прежнему ходил в его помощниках, но больше занимался охраной Рода, чем другими делами.

После ухода младших братьев шло пятнадцатое лето. Сначала Хазар, да и все трепольцы часто вспоминали ушедших, потом реже, а теперь и совсем редко, у каждого свои дела, свои заботы. Даже те, у кого искать свою Долю отправились родные, перестали беспокоиться, понимая, что все равно ничем не смогут помочь и даже узнать о судьбе близких.