Наталья Павлищева - Ярослав Мудрый

Кормилица оглядела свою любимицу. Хороша! Жаль, что ее мать Астрид умерла так рано, не увидев, какая выросла дочь. У девочки не было матери с малых лет, но будь жива королева Астрид, Ингигерд все равно дружила бы с отцом больше, чем с ней. Хотя если вспомнить о том, какой была королева… Она тоже сидела на лошади так, точно на ней и родилась. Длинные светлые волосы Астрид из-за бешеной скачки всегда выбивались из-под женской повязки и развевались на ветру. Королева не умела и не желала ездить медленно, на то и лошади, чтобы на них мчаться! Кормилица вздохнула, вспомнив, как погибла красавица Астрид…

Лучше об этом не думать! Но и дочь так же лиха и неукротима. Какая из нее будет жена и королева? Королева хорошая, а вот жена? Кормилица сомневалась, что Олав Харальдссон сумеет держать в руках эту строптивицу! Отцу и то не удается. Здесь нужен не сочинитель красивых вис, а зрелый мужчина с сильным характером. Неужели такой нашелся?

Глядя вслед Ингигерд, почти летящей в палату, где ее ждали отец с послами из далекой Гардарики, кормилица усмехнулась: нашлась твоя судьба, голубка. И это вовсе не толстый Олав. Женщина почему-то была уверена, что Ингигерд станет женой именно того, кто прислал роскошные меха и драгоценности со своими послами…

А сама девушка действительно едва касалась ногами пола от возбуждения. Столько ночей она мечтала о встрече со своим единственным Олавом! При этом Ингигерд никогда не задумывалась о том, как выглядит избранник, знала его прозвище – Толстый, но ей казалось, что достойный, мужественный, благородный конунг обязательно должен быть очень красив, несмотря на толщину. Девушка наслушалась столько рассказов Рёнгвальда о своем короле, что была твердо убеждена, что Олав – самый достойный конунг на всей земле, и никто не смог бы убедить ее в обратном! Девичье сердце, страстно желавшее и ждавшее любви, было заочно отдано норвежскому конунгу.

В палату быстрым шагом, гордо неся свою красивую головку, вошла дочь короля Швеции. Сам Шётконунг, на мгновение залюбовавшись дочерью, с улыбкой указал на нее гостям:

– Это моя дочь Ингигерд.

Десятки глаз впились в лицо королевны. И впрямь хороша! Горделивая осанка знающей себе цену девушки, длинные светлые с золотистым отливом косы, брови вразлет, на щеках румянец… Ингигерд похожа на свою мать, умершую королеву Астрид, которая была славянкой, потому ее внешность близка прибывшим.

Сама королевна приличиствующе поклонилась, в меру уважительно, в меру горделиво. В самый раз, чтобы не обидеть гостей и не унизить себя. Олав мысленно похвалил дочь.

– Ингигерд, а это дары, которые тебе прислал твой жених…

На мгновение в палате установилась полная тишина. Девушка замерла от увиденного, потому что перед ней лежали связки немыслимо красивых, благородных мехов. Такие водятся лишь в землях Гардарики, но Ингигерд помнила, что купец Гудлейк погиб, доставляя эти сокровища из Хольмгарда. От сознания, что ради того, чтобы она получила удовольствие, даже погибли люди, добавило мехам ценности.

А еще в ларце лежали богатейшие россыпи украшений, каждое из которых могло затмить любое имевшееся у королевны! Слуги резво разворачивали ткани для парадных одежд, раскладывали вокруг дорогую, блиставшую драгоценностями посуду…

У Ингигерд даже мелькнула мысль, что Олав решил потратить на подарки дорогой невесте все состояние Норвегии. Ничего не пожалел для нее король Норвегии! Как можно не любить такого благородного человека?! Сердце девушки захлестнула волна благодарности и гордости за своего жениха одновременно.

Она не удержалась, чтобы не запустить тонкие пальцы в густой ворс меха, приложила его к щеке, кожей ощущая его бархатистость… Хотелось потрогать и драгоценности из ларца… Но тут…

Совсем по-другому замерли послы, привезшие дорогие подарки. Русские послы прибыли сватать одну из дочерей Олава Шётконунга для своего князя Ярослава. Вопрос о том, какую, не стоял, старшая Ингигерд уже была обещана королю Норвегии Олаву Харальдссону, это знали все. Младшая Астрид, конечно, рождена наложницей, но и князь тоже непонятно в каком положении. Никто не знал, где его княгиня Анна, жива ли, у Болеслава ли? Если жива, то получается, что Ярослав Владимирович решил жениться при живой супруге? Коснятин строго наказывал всячески избегать таких расспросов. Послы и старались.

Никто не мог понять, почему так обрадовался их сватовству король Швеции Олав Шётконунг. Причем послы даже не успели объяснить, какую из дочерей сватают (они и не делали этого, прекрасно зная, что старшая уже занята), как Шётконунг объявил, что сам поговорит с Ингигерд и постарается получить ее согласие! Русские ахнули, перебить невесту у норвежского короля грозило войной. Хотя с кем воевать? Норвегия далеко, а шведскому королю, видно, так не хотелось отдавать дочь норвежцу, что готов выдать ее за Ярослава! Хорошо это или плохо, думать было некогда, в палату вошла Ингигерд и затмила собой все сомнения.

За такую дочь Шётконунг порвет не только польского короля Болеслава, но и норвежца, если тот вздумает противиться! У послов мелькнула одинаковая мысль: сколь повезло князю Ярославу! Потом они поймут, что нрав у королевны неистовый и строптивый, а тогда невольно залюбовались красивой девушкой, перебиравшей красивые меха, и радовались, что подарки достойны невесты. Старший из прибывших бояр уже решил для себя, что если не удастся сосватать эту, то уж совсем отказать Олав не сможет.

А сам король закончил фразу, от которой обомлела уже Ингигерд:

– …князя Гардарики Ярицлейва!

Ингигерд даже выпустила из рук связку соболей. Королевна выпрямилась, а шкурки черной головки упали к ее ногам. Между отцом и дочерью, казалось, схлестнулись клинки, еще чуть – и от встретившихся взглядов посыплются искры!

– Я сосватана за другого, отец!

– Я передумал. Ты станешь женой князя Гардарики Ярицлейва. Он не чета нищему Харальдссону!

– Нет! – Не дожидаясь ответа, Ингигерд повернулась и в полной тишине вышла вон, нарочито громко топая по каменному полу палаты. Послы обомлели, дочь позволяет себе вот так разговаривать с отцом в присутствии чужих людей, да еще и послов?! Но, осторожно покосившись на Шётконунга, они увидели, что тот нимало не расстроен. Король сдержанно улыбнулся:

– Она согласится… Можете обещать своему князю, что он женится на моей дочери Ингигерд. Он достоин моей дружбы! – И совсем тихо, так, чтобы слышал только стоявший рядом Ульф, добавил: – А норвежец, если уж так желает породниться со мной, получит другую дочь. Позаботься об этом, Ульф.

– Я сделаю, конунг.

– Знаешь как?

– Придумал.

Конунг кивнул, пусть дочь думает, что она хитра и настойчива, хотя, конечно, этого не занимать, отец еще хитрее и настойчивей. И у него есть немыслимо хитрый Ульф.