Наталья Павлищева - Ярослав Мудрый

Ярослав повернул голову от книги, замер, увидев у входа Ингигерд, потом встал, насколько смог быстро:

– Что?! С детьми что?!

Та замотала головой:

– Нет, все в порядке.

Она стояла босая, дрожащая не столько от холода и сырости, сколько от волнения и отчаянья.

– Ярослав, ты… не идешь… я сама… пришла… – Переступила окоченевшими ногами и зачем-то добавила: – Не потому что Олава нет…

И тут князь задал вопрос, ответа на который так боялся все эти месяцы:

– Всеволод… его?..

Ингигерд даже не сразу осознала вопрос, а когда поняла, даже задохнулась:

– Нет! Что ты? Нет! Я и в мыслях…

Он закрыл ее рот своими губами, взяв лицо в руки. Большой плат упал на пол, но он уже не был нужен, княгиню согрел муж.

Между ними рухнули все преграды, даже те, что существовали в день свадьбы. И не было счастливей этих двоих в эту ночь! Две изболевшиеся души прильнули друг к другу, два тела сплелись между собой, чтобы зародилась новая жизнь.

Через девять месяцев в положенный срок родилась дочь Анна – умница и отцовская любимица, будущая королева Франции и мать короля Филиппа.

Навещая в очередной раз все еще хворавшего Остромира, Ярослав в тереме наткнулся на красавицу с необычными для Новгорода темными глазами и светлой косой.

– Кто такая?

За смутившуюся девушку ответила не менее смутившаяся Феофано:

– Это наша младшая…

– Ух ты! Невестушка-то какая! Надо подыскать тебе жениха хорошего! Какие нравятся больше – ясноглазые или чернявые?

Бедняжка совсем залилась краской, что-то пролепетала.

– Без меня замуж не выдавать, сам кого найду! – совершенно серьезно напутствовал Ярослав. И слово свое сдержал, выдал племянницу за графа, а была ли она счастлива – неизвестно.

Но все время сидеть в Новгороде не получалось, Киев тоже ждал своей заботы. Мало того, Русь все больше становилась прибежищем для изгнанных монархов, правда, не без пользы для себя.

После гибели Олава Ярослав объявил о расторжении торгового союза с Норвегией и о том, что отныне все купцы этой страны – враги Руси! Это ощутимо ударило по их интересам, потому как торговля с Гардарикой всегда была выгодной. Но бороться за Норвегию время не пришло. Зато пришло за Польшу.

Там полыхала междоусобица, до какой было далеко даже недавней Руси. Брат шел на брата не только в королевской семье, но и среди простых ляхов. Побитый новым королем Мешко, его брат Оттон нашел пристанище на Руси. Ярослав принял Оттона не только потому, что сочувствовал бедственному положению несчастного, но и из своих соображений. Вот когда начал проявляться настоящий характер киевского князя! Хитрость и осторожность, заложенные в него Блудом еще в детстве, давали свои плоды.

Ярослав быстро сообразил, что может дать именно ему раздрай в стане поляков. Он выслушивал обиды Оттона, смотрел на княжича сочувствующе, а в голове меж тем уже вертелся совсем другой план. Этот симпатичный молодой человек хочет согнать с престола своего брата Мешко? Но этого не меньше хотел и сам Ярослав, и еще один сосед Польши – германский император Конрад.

И к Конраду от имени Оттона отправилось посольство. По странной случайности оно говорило сплошь по-русски и больше напоминало послов самого киевского князя. Но Конрад достаточно умен и хитер, чтобы не придираться к таким мелочам. Послы от имени Оттона молили о помощи и содействии в возвращении себе власти на родине.

Император внимательно выслушал эту просьбу, довольно хмыкнул: ох и хитер этот киевский князь! Нет, он не предлагал вторгнуться в Польшу, но подталкивал германского императора к таким действиям. Конечно, Конрад быстро сообразил, что Ярослав дает ему повод выступить против Мешка, не связывая императора никакими обязательствами перед Киевом. Несомненно, в войске киевлян будет идти сам изгнанный принц Оттон, но только как повод для вторжения. Это было не просто красиво задумано, это было изящно. Конрад от души порадовался такой хитрости Ярослава и с удовольствием обещал свою помощь Оттону.

Мало того, киевский князь предложил в невесты правителю пограничного Нордмарка маркграфу Бернгарду II в жены свою племянницу, дочь Феодоры. Предложение было благосклонно принято. Ингигерд дивилась: это-то зачем? Чем больше русских княжон будет замужем за правителями соседних стран, тем крепче они будут привязаны к Руси – объяснял муж.

– Тогда ты и наших дочерей выдашь далеко на сторону? – ужаснулась Ингигерд.

Ярослав широко раскрыл глаза на жену:

– Но ты же вышла за меня? Или пожалела? – Глаза князя лукаво скользнули по телу супруги, а рука прихлопнула по тому месту, на котором сидят. Княгиня зарделась при таком напоминании о ночных ласках.

С возрастом он не успокаивался, а становился лишь горячей, а иногда и шаловливей. Ингигерд частенько бросало в краску, когда муж, сидя на пиру, вдруг начинал под столом ласкать ее коленку или ногой подвигать к себе ногу, а то и осторожно заводил руку за ее спину и гладил низ. Или брал ее руку и клал под столом себе пониже живота, чтобы чувствовала, чего ему хочется. Княгиня полыхала… Ярославу ее смущение явно доставляло удовольствие и распаляло еще больше. Иногда, разгоряченные такими тайными ласками, они покидали пиры раньше времени и предавались любви, едва закрыв за собой дверь ложницы.

Ингигерд родила мужу девятерых детей и была счастливой матерью и женой. Наконец оказались выброшены из головы все глупые мысли об Олаве, забыта ненастоящая любовь к нему, все прежние раздоры и непонимание. В семье на долгие годы установились мир и согласие.

Весной в Новгород добрались уцелевшие в битве за Олава норвежцы. Куда им было бежать, как не к Ярославу? Они с удовольствием влились в ряды варяжской дружины князя, а тот с не меньшим их принял.

Среди пришедших был и юный Харальд – сводный брат погибшего Олава, считавший теперь себя, а не Магнуса, законным конунгом Норвегии. Верный своей привычке выжидать, Ярослав не торопился отдавать кому-либо предпочтение. Магнус по-прежнему воспитывался при его дворе, хотя иногда доставлял крупные неприятности.

Интересно, что позже и тот, и другой, в свою очередь, станут королями Норвегии. Но Харальд сыграет еще одну роль в жизни семьи Ярослава и Ингигерд – он будет мужем их старшей дочери Эллисив, а их романтическая история любви и женитьбы останется в сагах на века. «Звезда ты моя, Ярославна!» – это об Эллисив-Елизавете.

Но не только свою и варяжскую дружины взял в поход на ляхов Ярослав. Удар по Польше должен был быть сокрушительным. Сильного зверя надо добивать, раненный, он еще опасней. После некоторых сомнений Ярослав позвал против Польши и Мстислава. Неужто брат забыл унижение от прихода Болеслава?