Уилбур Смит - Ассегай

Отто говорил громко, безапелляционно, едва не срываясь на крик. После печального инцидента со львом и без того властные манеры графа изменились в худшую сторону. Уж кто-кто, а Риттер должен бы об этом помнить и стараться его не провоцировать, подумала Ева.

— Отбываем из Вискирхе и, пролетев над Болгарией и Турцией, приземляемся в Месопотамии — наши войска уже размещаются в ее северной части. Дозаправляемся топливом, маслом и водой и берем курс на Дамаск, а уж оттуда, через Красное море, долетаем до долины Нила, Хартума и Судана.

Похоже, Отто сопровождает свой рассказ иллюстрацией маршрута по карте, что висит на дальней стене в библиотеке, решила Ева.

Граф продолжал:

— Из Судана, через Великие африканские озера и Рифтовую долину, перебираемся в Арушу, где Шнее и фон Леттов-Форбек держат для нас запасы горючего и масла. Оттуда летим к озеру Ньяса и в Родезию. Пока не достигнем середины Калахари, сохраняем радиомолчание. Радиограмму Коосу Деларею пошлем лишь когда доберемся до западного побережья Африки — там, в Валвис-Бей, у нас ретрансляционная станция.

Ну вот и все, облегченно вздохнула Ева. Вот она, та самая важная информация, которую ей никак не удавалось добыть. Теперь она точно знает, как именно Отто намерен переправить груз оружия и золота южноафриканским повстанцам. Пенрод предполагал, что его доставят подводной лодкой на один из пустынных пляжей западного побережья Южной Африки. О воздушных кораблях никто и не подумал. И вот теперь она знает все, даже точный маршрут, которым фон Мирбах собирается проследовать через африканский континент. Теперь она может дать Пенроду Баллантайну все, что ему нужно, — осталось выяснить лишь день вылета.

Ева вздрогнула — двери библиотеки распахнулись, а голоса зазвучали громче и отчетливее. Услышав шаги, она поняла, что Отто и летчики вот-вот выйдут в холл. Главное, чтобы ее не застали за подслушиванием. Ева не скрываясь сбежала вниз. Мужчины стояли посредине холла. Пилоты почтительно с ней поздоровались, и лицо Отто озарила довольная улыбка.

— Собралась прокатиться верхом? — поинтересовался он.

— Я предупредила повара, что съезжу в Фридрихсхафен — может, найду на рынке черные трюфели, которые ты так любишь. Не возражаешь, если меня пару часов не будет? Думаю на обратном пути посидеть у озера, сделать несколько набросков.

— Ничуть, дорогая. Я и сам собирался съездить с Лутцем и Риттером на завод, посмотреть, как прошла сборка нового дирижабля, так что все в порядке. Возможно, кстати, там и отобедаю. На следующую неделю ничего не планируй.

— Ты готов летать?

Ева в притворном восторге захлопала в ладоши.

— Может — да, а может, и нет, — ухмыльнулся Отто. — Мне хотелось бы, чтобы ты была здесь, когда мы выведем его из ангара для первого полета. Думаю, тебе понравится.

Он поднял левую руку, и металлические пальцы пристегнутого к культе протеза, большой и указательный, со щелчком раскрылись. Отто вложил в стальные челюсти дорогую кубинскую сигару, зажал ее поворотом запястья, поднял руку и вставил сигару между губ. Между тем Лутц зажег восковую спичку и держал ее перед графом до тех пор, пока тот не смог затянуться.

Ева почувствовала, как по спине побежали мурашки. Искусственная рука пугала ее до смерти. Изготовленная инженерами по личному эскизу Отто, она представляла собой необычное творение, в управлении которым он выказывал пугающую сноровку: зажав бутылку между стальными пальцами, наполнял вином бокалы гостей, самостоятельно застегивал пуговицы пальто, чистил зубы, сдавал карты и завязывал шнурки.

Отто разработал несколько других, заменявших время от времени металлические пальцы насадок: набор боевых ножей, зажим для клюшки, которой играл в поло, и подпорку, позволявшую ружейному ложу находиться в устойчивом положении, когда граф, со свойственной ему тщательностью, брал на мушку цель. Самым грозным из всех придуманных Мирбахом приспособлений являлась унизанная шипами булава. С этой замещающей руку дубинкой Отто был способен превратить в щепки большой дубовый брус. Однажды Ева видела, как с ее помощью граф избавил от мучений сломавшую ногу лошадь, одним ударом размозжив несчастному животному череп.

Поцеловав Еву, Отто повел гостей по спускавшимся от замка ступеням. Они забрались в блестящий черный автомобиль, и Отто, отпустив шофера, обхватил руль стальными пальцами. Ева махала вслед с ревом умчавшейся машине до тех пор, пока та не исчезла из виду, и лишь тогда, облегченно вздохнув, побежала во внешний двор, где один из конюхов уже седлал ее любимую кобылу. Когда замок остался далеко позади, Ева пришпорила лошадь, и та стремительным галопом понеслась сквозь лес, по верховой тропе, к озеру. Лишь во время этих уединенных прогулок Ева могла хоть на минутку забыть о мрачном старом замке и Отто.

С тех пор как она повстречала Леона, играть тщательно заученную роль покорной и слепо обожающей графа любовницы, удовлетворять непрестанные физические притязания Отто удавалось с все большим и большим трудом. Случались ночи, когда при виде изуродованной львиными когтями спины и опухшего, воспаленного страстью лица, с которого на нее каплями падал пот, ей хотелось вонзить ногти в остекленевшие от похоти глаза и выпрыгнуть из огромной, с пологом, кровати. Один лишь Бог знал, каких усилий стоило удержаться от этого… Так больше продолжаться не могло: в один прекрасный день она допустит какую-нибудь ошибку, и Отто поймет, что его водили за нос. А когда это случится, месть будет беспощадной. Еве было страшно, ей до боли хотелось вернуться в объятия Леона, под защиту его любви.

— Я люблю его, но знаю, что никогда больше не увижу, — прошептала она, и покатившиеся по щекам слезы унесло порывом дувшего в лицо ветра.

Наконец кобыла вынесла Еву к Бодензее, или Боденскому озеру, откуда открывался чудесный вид на протянувшиеся над дальним берегом убеленные снегом вершины Швейцарских Альп. Она остановила лошадь на пригорке, вытерла слезы и вгляделась в бегущие внизу синие воды. На озере было много лодок, но взгляд выхватил небольшое рыболовное судно, несшееся по ветру под парусами. На корме, у румпеля, застыл в ленивой позе мужчина, на баке, небрежно скрестив ноги, сидела смуглая девушка в ярком цветном платье. Загадочно улыбаясь, она смотрела на Еву. Несмотря на то что молодые женщины хорошо знали друг друга, их общение сводилось лишь к обмену многозначительными взглядами. Ева даже не знала ее имени. Их отношения определялись другими — Пенродом Баллантайном и мистером Гуламом Вилабджи.

Повернув голову, девушка что-то сказала стоявшему на корме мужчине. Тот потянул за румпель, и судно поменяло галс. На топе мачты затрепетал небольшой синий флажок в виде ласточкина хвоста — сигнал о том, что для Евы имеется сообщение. Парусник взял правый галс и ушел в направлении швейцарского берега озера.