Уилбур Смит - Ассегай

Слушавший Деларея фон Леттов покачал головой:

— Чтобы доставить все необходимое этими маршрутами, нужны месяцы. К тому же риск слишком велик — груз могут задержать или перехватить.

Полковник и генерал одновременно посмотрели на Мирбаха, словно ожидая от него альтернативного плана.

— Так как же вы собираетесь перебрасывать груз? — не выдержал Деларей.

Ева, как ни в чем не бывало, продолжала рисовать. Похоже, серьезный мужской разговор был совершенно ей неинтересен. Тем не менее граф взглянул на нее, потом на Хенни и едва заметно нахмурился. Некоторое время он молчал, задумчиво барабаня пальцами по столу, потом, как будто приняв для себя какое-то решение, кивнул:

— Это осуществимо. План есть. Даю вам слово, генерал. Я доставлю все, что вам потребуется, туда, куда нужно. С сегодняшнего дня для всех нас есть только один пароль: секретность. О способе доставки я проинформирую вас и полковника фон Леттова. Не сейчас, а ближе ко времени операции. Пока прошу поверить мне на слово.

С минуту Деларей сверлил немца своим пронзительным взглядом фанатика. Граф Отто оставался спокоен. Наконец генерал опустил глаза и поднял листок с изображением императорского орла.

— Это гарантия вашего кайзера и правительства. Я считаю ее недостаточной, чтобы поднимать мой народ на новое испытание и обрекать на новые жертвы.

Граф Отто и полковник фон Леттов-Форбек не произнесли ни слова. Похоже, все их планы рушились.

Деларей еще не закончил.

— Вы, граф, дали мне другую гарантию. Ваше слово. Я знаю, вы человек, способный сдвинуть гору. О вас ходят легенды. Мне известно, что вы не принимаете в расчет даже возможность неудачи. — Он помолчал, собираясь с мыслями. — Я — человек простой, но горжусь тем, что разбираюсь в людях и лошадях. Вы дали мне слово, и теперь я даю слово вам. В тот день, когда война снова вспыхнет в Африке, я буду на вашей стороне с армией в шестьдесят тысяч штыков. Вашу руку, граф. Отныне и до смерти я ваш союзник.

Последние четыре дня Леон только что не ночевал в аэроплане, проводя все светлое время суток в полетах над саванной. Вместе с ним летали и Маниоро с Лойкотом. Сидя в передней части кабины, они напоминали выискивающих добычу стервятников — такие же бдительные, внимательные, сосредоточенные. Львов за эти четыре дня нашли немало, около двух сотен, — самцов, самок, детенышей, молодых и старых беззубых одиночек, но ни один не соответствовал требованию Кичва Музуру: «Он должен быть большой, а его грива черной, как у пса из преисподней».

На четвертый день Маниоро объявил, что поиски нужно расширить, что в землях масаи стоящие львы давно вывелись и что искать добычу нужно на севере, между озером Туркана и Марсабитом.

— Вот там их много. Там они под каждой акацией. Да такие здоровенные и злые, что даже Кичва Музуру обрадуется.

Лойкот, разумеется, выступил против, не в первый раз напомнив о легендарной паре, обитающей между озером Натрон и западной стеной Рифтовой долины.

— Я хорошо их знаю и много раз видел своими глазами, когда отгонял туда отцовское стадо. Это братья-близнецы, рожденные одной львицей в один день. Было это одиннадцать лет назад, в год нашествия саранчи. И потом я встречал их каждое лето и видел, как они растут и матереют. Сейчас эти двое в самой силе. Других таких здесь больше нет. Вместе они задрали больше сотни коров и телят. А еще они убили восемнадцать морани, которые ходили на них. Нет на земле человека, который мог бы справиться с ними, потому что они слишком сильны, злы и хитры. Некоторые морани считают их львами-призраками и верят, что, почуяв охотника, они могут превращаться в газелей и птиц.

Слыша такое, Маниоро издевательски хохотал, закатывал глаза и стучал пальцем по виску, демонстрируя глубину слабоумия своего юного соплеменника. И все же в конце концов Леон встал на сторону Лойкота, и теперь они летали над обозначенной им территорией, всматриваясь в бурую саванну и едва ли не заглядывая под каждый камень. Им попадались огромные стада буйволов и животных помельче, но со львами по-прежнему не везло — те, что встречались, не стоили и копья охотника.

Вечером, когда все расселись у костра, Лойкот попытался поддержать гаснущий энтузиазм.

— Я так скажу тебе, М'бого, эти двое — главные вожди всех львов в долине. Сильнее, злее и хитрее их не найти. За такими и послал нас Кичва Музуру.

Маниоро отхаркнулся и сплюнул в огонь. Свернувшаяся улиткой мокрота зашипела, вскипела, вспузырилась. И только тогда морани высказал свое мнение:

— Много дней я слушаю эту историю, Лойкот. И даже поверил в нее. По крайней мере в то, что эти твои львы могут превращаться в птиц. Так, наверно, и случилось. Львы превратились в крохотных пташек и улетели. Думаю, нам надо забыть про птичек-львов и идти в Марсабит, где водятся настоящие.

Приняв оскорбленный вид, Лойкот сложил руки на груди и обжег Маниоро презрительным взглядом.

— Говорю тебе, я видел их своими собственными глазами. Они здесь. И мы найдем их, если останемся.

Оба масаи повернулись к Леону, ожидая его решения.

Он допил кофе, выплеснул в костер осадок. Выбор был невелик. Топливо для «Шмеля» заканчивалось, его хватит на день-другой, не больше. Передислокация на север влечет за собой перемещение немалого груза.

Не по воздуху — по земле. На это уйдет немало дней, а Отто фон Мирбах человек не самый терпеливый.

— Хорошо, Лойкот, еще один день. Не найдешь своих львов завтра, послезавтра уходим в Марсабит.

Выступили до рассвета, возобновив поиски с того места, где закончили накануне. Часом позже, в двадцати милях от Перси-Кэмп, Леон заметил огромное, наверное, больше тысячи голов, стадо буйволов, идущее через саванну от озера, с водопоя. Впереди, в авангарде, шли большие быки, за ними на целую милю растянулись буйволицы, телята, малыши. Леон повернул к ним, зная, что львы нередко следуют за такими стадами, выхватывая слабых и отставших.

Стоявший впереди Лойкот замахал вдруг руками, и Леон привстал — интересно, из-за чего юный масаи так разволновался? Уж не из-за той ли пары буйволов, что, отстав от основной массы на четверть мили, брела через заросшую высокой золотистой травой низину. Похоже, два быка. Упитанные, но еще молодые. Может быть, Лойкот заметил что-то еще?

Пара вышла из низины на открытый участок и… Нервы дрогнули и натянулись еще до того, как Леон увидел их. Не быков — львов. Такие ему еще не попадались. Величественные силуэты четко выделялись на фоне светлеющего неба. Утренний ветерок ерошил черные, как воды Стикса, косматые гривы. В какой-то момент звери остановились и, подняв головы, уставились на приближающийся аэроплан.

Леон приглушил двигатели, и «Шмель», нырнув вниз, шел теперь над самой землей, едва не касаясь колесами травы. Львы повернулись, распушили гривы и хлестали себя по бокам тугими, с жесткой кисточкой на конце, хвостами. Потом один распластался на траве, а второй, развернувшись, потрусил к ближайшим кустам. Пролетая над первым, Леон на мгновение заглянул в горящие злобой желтые глаза. Второй, услышав настигающий его рев моторов, прибавил шагу. Зверь бежал тяжело — судя по отвисшему и раскачивающемуся брюху, он успел плотно позавтракать. У границы буша лев снова оглянулся и, тряхнув косматой гривой, оскалился.