Игорь Лощилов - Батарея держит редут

Этот рассказ бывалые офицеры приводили новичкам, и те не раз прибегали к подобному способу самовоспитания.

Присутствие Грибоедова, хотя и кратковременное, положило начало истории, призванной сыграть заметную роль в нашем повествовании.

В офицерском клубе шла большая игра в карты, играли в «фараон». Эта игра была в те годы весьма популярной из-за своей простоты и невозможности жульничества. Судите сами. Игрок выбирал из колоды карту, клал рубашкой кверху на стол и ставил на нее деньги. Банкомет раскладывал из другой колоды карты налево и направо. Если карта, выбранная игроком, ложилась у банкомета направо, он платил игроку его ставку, если налево – забирал ставку в банк.

Игра не требовала умственного напряжения, все сводилось к простой, заурядной удаче, к благосклонности судьбы. В тот вечер судьба не очень благоволила Грибоедову, проигрыш был невелик, но все равно неприятен. Он в раздражении оставил игру и вышел в большую кальянную комнату, где обычно собирались игроки, чтобы успокоить взбудораженные нервы. Невдалеке от входа на удобных диванах, в окружении высаженных пальм сидели англичане: Гарт, Монтес, Шее, Кембель и Макдональд. Он был знаком с ними и хотел было подойти, однако тема их беседы вынудила остаться на месте. Разговор шел на английском языке, малоизвестном в тогдашнем обиходе; за карточной игрой общались в основном по-французски, а иногда, в случае крайней досады, прибегали к русским словам, не требующим перевода. Говорил в основном Кембель, рыжеволосый, с одутловатым лицом на короткой шее – типичный британский торговец, хотя и упакованный в военный мундир. Зычно, уверенно, без всякого стеснения он клеймил русских за хитрость и склонность к примитивным развлечениям. Грибоедов вспомнил, что англичанину нынче тоже не повезло в игре, его раздражение было вполне объяснимо, но зачем было связывать собственный проигрыш с характеристикой всего народа? Подобный вопрос задал один из англичан, на что Кембель раздраженно ответил:

– Я не осуждаю русских за то, каковы они, но я порицаю в них притязание казаться теми же, что и мы. Они еще совершенно некультурны, стремятся по-обезьяньи подражать другим нациям и в то же время осмеивают тех, кому подражают. Им, застрявшим на полпути между первобытным состоянием и цивилизацией, изощренным в искусстве лицемерия, неведомы законы чести, они лгут с самым естественным видом, оттого и преуспевают в примитивных карточных играх. Попробовали бы состязаться с нами в винт, вист или другой интеллектуальной игре, так у них для этого не хватило бы мозгов.

– Вот и показали бы им класс, – заметил кто-то из слушателей с явным желанием подвигнуть Кембеля на новое приключение.

– Это совершенно бесполезно, – отмахнулся тот. – У русских отсутствует научный дух, нет творческой силы, а ум по самой природе ленивый и поверхностный. Если берутся за что-нибудь, то только из страха.

– А как же их военные успехи? Они же несомненны.

– Скорее случайны. Русские просто необузданны, их храбрость пассивна, без должной отваги. Солдаты, блистающие дисциплиной и выправкой на парадах, грязно одеты в казарме. Россия, грозная в борьбе с азиатскими народами, будет сломлена в тот день, когда затеет войну с европейскими державами.

– Постойте, прошло всего лишь пятнадцать лет, когда она победила самого Наполеона.

– Случайность, всего лишь случайность! Точно так же как грубая сила может сломать тонкую и изящную вещь...

Грибоедов с трудом удержался от того, чтобы вступиться за соотечественников. Только выработанное на дипломатической службе терпение и необходимость искать аргументы, более весомые, чем те, что возникают при первом порыве, позволили сохранить спокойствие. Он вернулся к игорному столу и отозвал Пущина, непременного и большей частью везучего участника карточных игр. Рассказав о только что услышанном, спросил: можно ли наказать надменного британца его же оружием?

– Ты насчет того, чтобы сыграть в винт? – живо откликнулся тот. – Если постараться и если повезет, то можно... Составишь компанию?

Грибоедов тотчас же отправился к англичанам и обратился к Кембелю:

– Слышал, вы большой мастер игры в винт, не научите ли нас, диких?

Тот заметно смутился, стал мямлить. Куда девался апломб, куда пропал голос?

– А может быть, кто-нибудь из вас, господа, наберется отваги?

Отозвался полковник Макдональд:

– Мистер Кембель и мистер Гарт принимают ваше предложение. Игра обещает быть интересной, мы с удовольствием посмотрим ее.

Все перешли в игорную залу. Составились пары: оба англичанина и Пущин с Грибоедовым. Сначала нашей паре не везло, шла мелкая разномасть. Пущин, однако, не думал досадовать. Как опытный игрок, он знал, что нужно стойко выдержать временные неудачи, и тогда терпение будет вознаграждено. Действительно, карты словно устыдились и взамен надоевших двоек вдруг пошли одни картинки. Пущин понял, что настала пора поймать игру. После очередной сдачи карт англичанином он долго не раскрывал карты, прося мысленно лишь одно: «Господи, не ради своего обогащения, но для поддержания российской чести, пошли мне карту, чтобы побить супостата». Партне-ры уже стали проявлять нетерпение и собирались укорить его за затяжку игры, когда Пущин раскрыл свои карты и едва удержал дыхание – на руках было двенадцать взяток: червы и трефы от туза до десятки и бубновый туз с королем. Если теперь он купит пикового туза, выйдет большой бескозырный шлем.

– Два без козыря, – как можно спокойнее произнес он.

– Три пики, – бесстрастно откликнулся Кембель.

– Четыре червы, – отозвался Пущин. Немного помедлил и повысил игру на малый шлем, то есть на двенадцать взяток.

Кембель, у которого на руках находились почти все пики, начиная с короля, не хотел уступать игру. Он сделал небольшую паузу и вдруг совершенно бесстрастным голосом объявил большой шлем в пиках. Пущин тоже раздумывал, внутренний голос подсказывал, что нужно рисковать – сейчас или никогда, тогда он торжественно и весомо произнес:

– Большой шлем в бескозырях!

Кембель покраснел, на лбу высыпала испарина. Он явно рисковал, назначая ставку, и не знал, радоваться или нет такому обороту дела. Теперь одна надежда на прикуп, все взгляды устремились на банкомета. Тот торжественно открыл карту – это был туз пик!

Все бросились к Пущину с поздравлениями.

– Как не в войне, а в мире брали лбом... – произнес кто-то фразу Чацкого из грибоедовской комедии, и все вокруг радостно рассмеялись. Кроме, конечно, англичан.

Проигрыш Кембеля оказался довольно значительным, и он попросил небольшой отсрочки. Пущин поморщился и буркнул:

– Когда идет война, играют на чистые, а не на мелок...