Бернард Корнуэлл - Золото стрелка Шарпа

– Нет, сэр.

Проклятый Керси с его дурацкой честностью, выругался про себя Шарп. Если б не он, рота уже через несколько часов шла бы к своим.

Пальцы Кокса барабанили по столу.

– Я в затруднении, джентльмены. – Он придвинул к себе кипу бумаг, что-то пробормотал насчет точности, поднял тяжелый лист пергамента с кружком сургучной печати и помахал им перед свечой.

– Наши союзники, правительство Испании, обратились с просьбой, чтобы золото не проходило через руки англичан. Чертовски странно, не правда ли?

Лассау кашлянул.

– Странно, сэр?

Кокс кивнул.

– Приезжает нынче молодец при полном параде, и от него я впервые узнаю о золоте. С ним эскорт для доставки золота испанцам. Парня зовут Жовелланос.

– Жовелланос? – Шарп взглянул на Керси. Тот знал разгадку.

– Эль Католико. – Керси развернул пергамент, подержал печать у свечи и только после этого прочитал. – Это приказ, сэр. Настоящий.

– Да как такое может быть, черт подери! – Правая кисть Шарпа сжалась в кулак. – Он же бандюга! Жулик! Он сам написал эту чертову бумажку! Сэр, у меня приказ генерала. Лорда Веллингтона. И я привезу золото в Келорико.

Кокс, пребывая в добродушном настроении, улыбнулся Шарпу:

– Не вижу причин сердиться, капитан Шарп. Полковник Жовелланос здесь, у меня в гостях.

– Но, сэр, – вмешался Лассау, сочувственно взглянув на Шарпа, – капитан Шарп говорит правду. Мне было сказано, что золото необходимо доставить в штаб армии. Лорду Веллингтону, сэр.

Кокс набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул, постукивая шлепанцем по полу.

– Черт побери, джентльмены! Войдите в мое положение! Со дня на день начнется осада, французские пушки – на виду, Массена окапывается, а тут еще вы!

– У меня приказ, сэр, – упрямо повторил Шарп.

– Это вы так говорите. – Кокс снова поднял пергамент. – Есть в Кастилии хунта?

Керси кивнул.

– Да, сэр.

– И Иоахим Жовелланос – ее уполномоченный?

Керси снова кивнул.

– А золото – испанское?

Опять кивок.

Бумага упала на стол.

– Мне генерал приказов относительно золота не давал.

Шарп вздохнул. Мало английскому бригадиру, командиру португальского гарнизона, своих забот – на него еще, как снег на голову, свалились испанский полковник, английский капитан, немецкий кавалерист и испанское золото. И никаких приказов из ставки.

У Шарпа родилась идея.

– Сэр, а телеграф работает?

Лассау восхищенно щелкнул пальцами. Кокс хмуро поглядел на немца.

– Да, капитан. У реки есть промежуточная станция. В Пинеле.

– Когда можно отправить первую депешу?

Кокс пожал плечами.

– Все зависит от погоды. Обычно через час после рассвета.

Шарп нетерпеливо кивнул.

– Вы не будете против, сэр, если мы попросим генерала подтвердить распоряжение насчет золота?

Кокс посмотрел на него и опять пожал плечами.

– Конечно. Утром первой депешей?

– Если возможно, сэр.

Кокс встал.

– Хорошо, считаем, что дело улажено. Завтра я предупрежу полковника Жовелланоса, так что можете спать спокойно. Если понадобится, я дам прочесть ответ генерала. Боже! – Он рассматривал плечо Шарпа. – Вы ранены?

– Заживет, сэр. – Шарп допил вино. Будь он проклят, если ради вежливости откажется от такого удовольствия! И будь проклят Веллингтон – если б командующий не прижимал все время карты к груди, Кокс, достойный, в сущности, офицер, не оказался бы в таком дурацком положении.

– Сэр.

Кокс обернулся в дверном проеме.

– Слушаю вас, Шарп.

– Сколько людей в эскорте полковника Жовелланоса?

– Двести. Сказать по правде, не хотел бы я с ними встретиться в темном переулке.

«И я», – подумал Шарп. Он встал и подождал, пока выйдет командир гарнизона. Где сейчас Эль Католико? Спит наверху? Или подсматривает в темное окно?

Лассау угадал его мысли.

– Этой ночью караул – мой.

Шарп благодарно улыбнулся.

– А завтра?

Немец пожал плечами и надел высокий кивер с пером.

– Раз уж нам не выйти на заре, дружище, подождем до сумерек.

Из-за дверного косяка вынырнула голова Кокса:

– Забыл! Прошу извинить. Вы не останетесь, джентльмены? Слуги найдут для вас кровати.

Керси согласился, капитаны сказали, что предпочли бы ночевать со своими людьми. Кокс пожелал им спокойной ночи и проводил до парадной двери, как радушный хозяин – дорогих друзей, загостившихся допоздна.

– Спите спокойно, – напутствовал он их. – Как рассветет, отправлю депешу.

Снаружи ждали Ноулз, Харпер и двое немцев, из них один – маленький и коренастый, как бочонок, сержант – заухмылялся, узнав, что в городе партизаны.

Лассау перевел взгляд с Харпера на своего сержанта.

– Два сапога пара.

– Я ставлю на ирландца, – добродушно сказал Шарп, и Лассау расхохотался.

– Все! Спать.

Ноулз заслуживал похвалы – он разыскал большой необитаемый дом, с просторными конюшнями, вместившими всех лошадей Лассау, а на втором этаже, за громадной полированной дверью, оказалась спальня с пуховой периной, с балдахином над кроватью, с коврами и запахами старого дерева и свежих простыней. Шарп затворил дверь, отгородясь от своих солдат, что распивали вино с немцами, и взглянул на девушку.

– Эль Католико здесь.

Она кивнула.

– А чего ты ожидал?

Стрелок снял портупею, развязал выцветший красный пояс и обнаружил, что рука слишком плохо гнется и здорово болит – не раздеться толком. Заметив это, Тереза откинула покрывало, и Шарп увидел, что она обнажена. Девушка подошла к нему, помогла раздеться и повела к огромной мягкой постели. Шарп рухнул на белоснежные простыни, Тереза легла рядом.

– Что он задумал?

– Потом, – сказал Шарп. – Потом. – Правая рука действовала исправно, он обнял ею Терезу, перевалил на себя; по обе стороны лица рассыпались черные локоны. Тонкие пальцы уже ощупывали шрамы у него на спине. Девичьи губы приблизились к его уху.

– Можно, я оставлю себе винтовку?

– Она твоя, – сказал Шарп. – Твоя.

Палец прижался к рубцу.

– Кто это сделал?

– Человек по фамилии Моррис. И сержант – Хейксвилл.

– За что?

Шарп пожал плечами.

– Оболгали.

– Ты их убил?

– Пока нет.

Она медленно кивнула.

– Убьешь?

– Убью.

Еще не рассвело, но небо уже серело, предвещая скорый восход солнца, а Шарп собирался прийти на телеграф пораньше. Ужасно не хотелось шевелиться, расставаться с теплым женским телом, однако в доме шумели, пробуждаясь, солдаты, и во дворе вдруг грянул петушиный крик, заставив Шарпа рывком сесть на постели.

Он снова вытянулся на простыне, решив полежать еще пять минут, и привлек к себе Терезу.

– Харди тебя хотел?

Она улыбнулась и что-то произнесла по-испански. Наверное, спросила, не ревнив ли он.