Луи Бриньон - Д'Арманьяки

– Позвольте прежде всего спросить, – Филипп заговорил негромко, но с твёрдыми интонациями в голосе, – какова ваша роль, мадам? Почему вы говорите, а его высочество молчит? Не значит ли это, что договор, который, как я понимаю, вы предложите мне, обяжет повиноваться вам?

Филипп продолжил, не давая заговорить Иоланте.

– Я выскажусь со всей откровенностью! Мне не надо думать для того, чтобы поддержать законного наследника престола. Он мой сюзерен, и я обязан служить ему. Но это вовсе не означает, что кто-либо иной может приказывать мне, даже если это в интересах дофина. Надеюсь, мадам, я не был груб. Но если даже так, я попрошу у вас прощения, но мнение моё останется неизменным.

Филипп не ожидал, что все трое будут улыбаться его словам. Иоланта снова взяла слово и обращаясь к дофину, сказала:

– Что я вам говорила?

– Святой Педро, а разве я вам возразил, матушка? отозвался дофин и, уже обращаясь к Филиппу, продолжил: – Мне по душе ваша откровенность, граф. Скажу больше, мы предполагали, что именно так вы и поведёте себя. Прямота и честность присущи вам. Так слушайте и судите сами обо всём, – дофин поднялся и убрал подсвечник со стола, за которым они сидели. Он провёл ладонью по столу, как бы разделяя его на две части.

– Это северные земли Франции, – Дофин указал на половину стола, что была слева от него, – все они находятся под властью Англии. Это южные владения, – он указал на правую от себя сторону стола, – частью из них владеете вы, частью я и частью герцог Бургундский. Я не считаю мелких владений, которые без сомнения примкнут к нам, ибо на юге Франции мы представляем большую силу. Англия со своей сорокатысячной армией вот-вот начнёт движение на юг, чтобы полностью овладеть Францией и присоединить её к своим территориям. Если прибавить пятнадцатитысячную армию герцога Бургундского, то мы имеем перед собой врага с численностью войск более пятидесяти тысяч. Вы, как я знаю, – продолжал уверенно дофин, поражая Филиппа своими уверенными действиями и отличным знанием обстановки, – можете набрать около трёх тысяч конницы и не более пяти тысяч пеших воинов. Я могу набрать около пятнадцати тысяч. Итого мы сможем противопоставить нашим противникам не более чем двадцатипятитысячную армию. Как вы понимаете, это вдвое меньше, чем имеют в своём распоряжении наши противники. Положение очень тяжёлое, – продолжал дофин, – поэтому все ваши действия имеют такое важное значение. Не надо быть очень умным, чтобы понимать: первое же открытое сражение: и нас разобьют. Но мы не вправе повторять случившееся при Азенкуре. Мы не можем допустить поражения. Страна полуразрушена. Последние годы войны и эпидемия лишили нас сил. Мы не оправимся, если потерпим ещё одно поражение. Есть ещё кое-что, – продолжал дофин, – мы не должны забывать, что при желании, мой кузен, король Англии может удвоить свою армию, у нас же нет такой возможности.

– И какой же выход предлагает ваше высочество? – негромко спросил Филипп.

– Вы нам его показали, граф, – ответил дофин, – мелкие сражения, лёгкие победы, которые смогут остановить продвижение английской армии до тех пор, пока мы не сможем обрушиться на них с полными силами.

– Всё может измениться, – задумчиво произнёс Филипп, – если предположить, что к нам присоединится Бургундия. Тогда силы уравняются и мы сможем победить.

– Вы допускаете союз с герцогом Бургундским? – спросил поражённый его словами дофин.

– Только не с нынешним, – коротко ответил Филипп.

– Что вы имеете в виду? – не понял дофин.

– Я связан клятвой и рано или поздно убью герцога Бургундского. Но после его смерти я намерен предложить мир его сыну, который станет следующим герцогом Бургундским.

– И вы прекратите вражду? – не поверил его словам Дофин.

– Да, – твёрдо ответил Филипп, – во имя Франции, во имя будущего короля Карла VII я сделаю всё, чтобы прекратить вражду. Я сделаю это ради своей супруги. Ради людей, которые пресытились кровью и хотят жить в мире. Пусть мне придётся смирить свою гордость, но никогда больше ни один из наследников Арманьяков не получит такого кровавого наследства, как получил я.

– В добрый час, – дофин, радостно потирая руки, достал из ящика стола исписанную мелким почерком бумагу и поставил перед Филиппом.

– Здесь список земель и городов, которые вы получите после того, как я стану королём Франции. Кроме всего прочего, я назначаю вас командующим всеми силами, которые имеются и будут поступать в наше распоряжение. Вы получаете должность коннетабля, которая останется за вами пожизненно.

– Ко всему я хотел бы добавить ещё одно, – сказал Филипп.

– Что же? – слегка помрачнев, спросил дофин.

– Жизнь герцога Бургундского. Это я хотел бы получить в первую очередь!

Лицо дофина прояснилось, и он многозначительно ответил:

– В этом пункте, дорогой граф, наши интересы полностью совпадают!

После ухода Филиппа дофин посмотрел на Иоланту и спросил, что она думает о произошедшем разговоре. Иоланта ответила, что «граф действует, руководствуясь честью, а мы своими интересами и, как ни странно, первое и второе совпадают». Совершенно довольный разговором с графом Арманьяком, дофин подхватил свою новоиспечённую супругу и с видом, который часто служил маской истинной натуре наследника престола, повел ее на праздничный обед, который должен был состояться с минуты на минуту.

Когда Луиза появилась в зале, пиршество было в полном разгаре. За длинными столами, уставленными яствам и винами, сидели не менее пятидесяти человек. В самом центре восседали дофин и Мария Анжуйская. Слева от дофина сидел Филипп. Справа от Марии Анжуйской сидел граф де Невер. Видимо, они хотели восстановить некое равновесие, поместив их обоих рядом с собой. Луиза заметила, что рядом с Филиппом пустует кресло, но не решалась подойти туда, пока не увидела взгляд Филиппа. Он недвусмысленно показывал, чтобы она подошла к нему. Преодолев некоторую робость, Луиза села рядом с Филиппом, который встал и услужливо пододвинул ей кресло. Филипп собственноручно налил в ее кубок вина и вообще с первой же минуты ухаживал за ней, оказывая явные признаки внимания.

Граф де Невер молча следил за действиями Филиппа, изредка перекидывая взгляд на сестру, у которой был весьма счастливый вид. Гости вели себя шумно. Часто за столом слышались громкие выкрики. Но никто не обращал на них внимания. Дофин решил, что пора привлечь всеобщее внимание. Он встал и громко призвал гостей к вниманию. Когда шум немного утих, дофин громко сообщил, что хотел бы провозгласить тост, но передает это право графу Арманьяку. Воцарилась тишина. Филипп встал и обвел взглядом всех присутствующих.

Но тост Филиппу так и не удалось сказать. В зал быстрыми шагами вошел вооруженный человек, в котором Филипп узнал одного из своих людей. Человек подошёл к Филиппу.