Луи Бриньон - Д'Арманьяки

– Герцог никого не боится, – уверенно заговорила Иоланта, – по этой причине и получил прозвище Бесстрашный. Думаю, вы, скорее всего, ошибаетесь.

– Возможно, – согласился дофин и продолжал, – но, согласитесь и вы, мадам, что этот де Миран весьма необычен, равно, как и его поступки. Впрочем, трудно судить о человеке, который мне совершенно незнаком. Я слышал историю о том, что де Миран провёл значительное время рядом с вами, герцог. Не поделитесь своими впечатлениями об этом человеке?

Герцог Барский не сразу понял, что дофин обращается к нему. Лишь увидев вопросительный взгляд дофина, он прервался от своих размышлений.

– Де Миран редко появлялся при дворе, – ответил герцог Барский, пожимая плечами, как человек, которого спросили нечто такое, что ему совершенно неведомо и он не знает что ответить, – а когда появлялся, почти всегда молчал. Я могу лишь сказать, что это человек совершенно необыкновенный и таинственный.

– И что вас привело к такому выводу? – поинтересовался дофин.

Герцог Барский вновь пожал плечами.

– Ни один из его поступков не укладывается у меня в голове. – Судите сами, ваше высочество. Вначале он отказывается от дуэли со мной…

– Вы бросили вызов де Мирану? – перебил его явно заинтересовавшийся дофин.

– И не только, – ответил герцог Барский, – я назвал его трусом, но де Миран никак не ответил на мой вызов. У меня возникло глубокое презрение к этому человеку. Однако моё первое чувство к де Мирану просуществовало всего несколько часов, так как по прибытии в Париж я лично стал свидетелем его полубезумного поступка. Де Миран вызывает на поединок одного, а затем вынуждает взяться за оружие второго.

– Де Миран сражался одновременно против двух человек? – снова перебил дофин.

– Именно, – подтвердил герцог Барский, – сражался и победил. Едва я увидел этот поединок, у меня возникла мысль…

– Почему он не стал драться с вами?

– Это была вторая мысль! Но вначале я подумал о том, что никогда не хотел бы иметь такого врага, как де Миран. Этот человек не просто дрался. Он был одержим ненавистью. Каждый жест, взгляд, слово были наполнены ею. Это был очень странный поединок. Но самое странное, – продолжал размышлять над собственными словами герцог Барский, заключалось в том, что де Миран узнал человека, с которым дрался. Он назвал его по имени.

– Что ж в этом странного? – удивился дофин.

– Насколько мне известно, – неторопливо ответил герцог, де Миран никогда не покидал пределы Кастилии, а следовательно и не мог знать человека, с которым сражался.

– Действительно, странно, – согласился с ним дофин и сразу же выразил предположение, – а вы не допускаете, что человек, убитый им, мог побывать в Кастилии?

– Нет, – герцог отрицательно покачал головой, – в таком случае капитан латников непременно узнал бы де Мирана. Но он его не узнал, и это первая загадка, связанная с де Мираном. Затем он приезжает в Париж. Храбрость де Мирана не вызывает сомнений, но тем не менее, он убивает безоружного горожанина и убивает как? Не как человек чести, а скорее, способом, приемлемым для палача. И это вторая загадка, – герцог Барский, не замечая холодного взгляда Мирианды, загнул второй палец на руке, – затем он в одиночку нападает на четырёх гвардейцев. Троих он убивает, а четвёртого отсылает с сообщением к герцогу Бургундскому, в котором даёт обещание убить его. И это третья загадка, – герцог Барский с задумчивым видом смотрел на дофина и продолжал размышлять, – глупым де Мирана никак не назовёшь, следовательно, он не мог не знать, что последует за убийством гвардейцев герцога Бургундского. Вывод? – де Миран бросает вызов герцогу Бургундскому! Почему? И на что он может надеяться, вызывая гнев столь могущественного человека, – непонятно.

Размышления герцога Барского были прерваны появлением Таньги дю Шастель. Казалось, этот человек никогда не унывает. Улыбаясь, он отвесил поклоны, краем глаза наблюдая за серьёзными лицами людей, чьё уединение он нарушил.

«По-видимому, мой приход явился весьма невовремя», – подумал было Таньги, но слова дофина показали, что он ошибается.

– Вот человек, который любит разгадывать самые сложные загадки. Только будьте осторожны, герцог, и ни в коем случае не отзывайтесь плохо об арманьяках в присутствии Таньги, – шутливо предостерёг герцога Барского дофин, и продолжал с некоторой гордостью, – он один из немногих оставшихся в живых после разгрома клана.

Иоланта Арагонская с интересом посмотрела на человека, которого считала придворным фатом до последнего времени.

– Так вы принадлежите к клану арманьяков? – спросила она.

– И горжусь этим, ваше величество, – Таньги гордо вскинул голову.

– Стало быть, вам известен человек, который возглавляет клан?

Мирианда обменялась понятливым только им одним с герцогом Барским взглядом. Оба обратили взоры на невозмутимо-спокойное лицо Иоланты, прекрасно понимая, куда она ведёт.

– Никто, – коротко ответил Таньги на вопрос Иоланты.

– Это невозможно, – возразила ему Иоланта, – этот человек должен существовать, иначе как объяснить нападение на английскую армию? Несомненно, кто-то возглавлял отряд арманьяков.

– Ещё одна загадка, – пробормотал под нос герцог Барский.

Таньги внимательно выслушал королеву Кастилии. Едва она закончила, как он со всей твёрдостью возразил ей:

– Ваше величество, я слышал о нападении на английскую армию и смею вас уверить, что арманьяки никоим образом не связаны с событиями, произошедшими в Руане.

Все без исключения, слышавшие слова Таньги, посмотрели на него с явным удивлением. Вся Франция только и говорила о том, что нападение осуществили арманьяки, а сами они отказываются от своей причастности к этому дерзкому во всех отношениях налёту. Где же истина?

– Не может ли быть, что вы ошибаетесь, сударь? – после общего недолгого молчания спросил герцог Барский.

– Нет, – последовал уверенный ответ, – меня бы известили о готовящемся нападении. Это верно так же, как то, что клан, или вернее, все, что осталось от него, давно предоставлен самому себе. Насколько мне известно, в данный момент никому не под силу объединить всех арманьяков под своим началом. Это мог сделать лишь один человек, но, – Таньги внезапно замолк и помрачнел и закончил глухим голосом, – но его убили.

Слова Таньги привели к тому, что присутствующие ещё более запутались в своих предположениях и догадках. Вместо того, чтобы получить ответы, они получали всё новые вопросы, и это приводило в полное недоумение.

– Я ничего не понимаю, – герцог Барский двумя руками схватился за голову, – по прибытии в Париж я только и занимаюсь тем, что пытаюсь понять происходящее вокруг меня. Я трачу на размышления почти всё свободное время, но тем не менее запутываюсь всё больше и больше. Святой Педро, что же происходит? Если не арманьяки совершили нападение на английскую армию, так кто же? – вопрос был адресован Таньги дю Шастель.