Филип Пулман - Тень «Полярной звезды»

Она бегом спустилась в контору старшего клерка, который получал с нее арендную плату.

— Где мои папки? Что произошло?

На секунду его лицо исказилось от ужаса, словно он увидел привидение. Но тут же оно замкнулось, от плотно сомкнутых губ веяло холодом.

— Боюсь, что это мне неизвестно. И должен заметить, информация, сообщенная мне о характере использования вами этого офиса, в высшей степени возмутительна. Сегодня утром, когда пришла полиция, они…

— Полиция? Кто вызвал полицию? Что им было нужно?

— Я не считал возможным задавать им вопросы. Они забрали определенные документы и…

— Вы позволили им забрать из моего офиса мою собственность? А расписку получили?

— Я не намерен вставать между офицером полиции и его долгом. И не говорите со мной таким тоном, молодая леди.

— У них был ордер? И чьим же именем они открыли мой офис?

— Именем Короны!

— В этом случае они должны были предъявить ордер. Вы его видели?

— Разумеется, нет. Это не входит в мои обязанности.

— Из какого они полицейского участка?

— Понятия не имею. И я должен…

— Вы разрешили офицерам полиции войти в мою комнату и забрать мою собственность… вы не спросили у них предписания… вы не видели ордера… Но это Англия, вам это было известно? Полагаю, вам приходилось слышать о том, что существует ордер на обыск? Откуда вы знаете, что эти люди действительно были офицерами полиции?

Он стукнул кулаком по столу и вскочил на ноги.

— Я не позволю, — заорал он, — так говорить с собой пошлой проститутке!

Последнее слово повисло во внезапно наступившей тишине.

Он уставился в стену позади Салли, не имея силы смотреть ей в лицо.

Она смерила его взглядом с головы до ног, от красных пятен на щеках до белых как бумага пальцев, вцепившихся в стол.

— Мне стыдно за вас, — сказала она. — Я считала вас деловым человеком. Я думала, вы способны смотреть человеку прямо в лицо и поступать честно. Прежде я бы рассердилась на вас, но сейчас мне просто за вас стыдно.

Он ничего не сказал; она повернулась и вышла.

Дежурный сержант ближайшего полицейского участка был пожилой добродушный человек; когда Салли начала рассказывать свою историю, он нахмурился и, приняв озабоченный вид, забарабанил по столу пальцами.

— Ваш офис, говорите? — переспросил он. — Так у вас есть свой офис, мисс? Очень мило.

Она настороженно взглянула на него, но он, по-видимому, ее слушал. Она продолжила:

— Полицейские явились туда из вашего участка?

— Право, не знаю, мисс. У нас здесь так много полицейских…

— Но вы, конечно, знали бы о том, что происходит? Они забрали мои документы. Они должны были привезти их сюда. Выходит, никто не приходил с бумагами, папками или письмами, изъятыми из офиса на Норс-стрит?

— О-о-о!.. Трудно сказать. Сюда без конца приносят и уносят всякие документы. Расскажите-ка лучше поподробнее.

Он облизнул карандаш — и вдруг она увидела, как он подмигнул констеблю за соседним столом, и молодой человек отвернулся, чтобы скрыть глупую ухмылку.

— Впрочем, — сказала она, — я тут поразмыслила… Словом, не беспокойтесь.

Она опустила руку, чтобы коснуться Чаки и привычно почувствовать тепло его любви, его доброту… но Чаки не было.

По щекам ее заструились слезы; она вышла.

Она появилась на Бёртон-стрит лишь десятью минутами позже Фредерика, только что вернувшегося с севера. Он был усталый, взъерошенный, небритый, проведя ночь в поезде, двигавшемся как черепаха, и он ничего не ел после вчерашнего ланча, однако сразу же отодвинул свой кофе и тост, напряженно выслушал рассказ Салли и тотчас же позвал Джима.

— Есть работа для «Тернера и Лакетта», — сказал он. — Салли, допей за меня мой кофе.

Час спустя фургон для перевозки мебели, влекомый тощей серой кобылой, остановился у въезда в «Балтик-Хаус». Из него выскочили два человека в зеленых бязевых фартуках, набросили через голову лошади торбу и вошли в здание мимо представительного швейцара.

— Ящики с папками, погрузка, — бросил швейцару тот, что повыше (мрачного вида мужчина с большими усами). — Поступили сюда немного раньше. Велено перевезти на Гайд-парк Гейт.

— Это, должно быть, куда мистер Беллман поехал, — сказал швейцар. — Только вот не знаю, куда они их поставили. Спрошу-ка я лучше старшего клерка — думаю, он там распоряжался.

К клерку отправили мальчишку-посыльного, и пять минут спустя перевозчики мебели уже спустили вниз первую партию ящиков и поставили сзади в фургон. Когда они вернулись за следующей кладью, швейцар сказал:

— У вас ведь должен быть документ, верно? Дайте, я погляжу. И еще мне нужна расписка в получении.

— О, ясное дело, вот же она, — сказал старший рабочий. — Ты, Берт, ступай наверх, спусти вниз вторую партию.

Второй рабочий с не столь пышными усами быстро взялся за дело, пока швейцар изучал записку, подтверждавшую заказ на перевозку. Когда все ящики с папками были уже в фургоне, первый рабочий выписал квитанцию на свою фирму и вручил ее швейцару, уже взбираясь в фургон. Младший перевозчик снял торбу с головы лошади. Швейцар приветственно поднял руку им вслед.

Когда они свернули за угол и уже исчезли из поля зрения швейцара, младший из двоих впервые открыл рот.

— Все в порядке, Фред, — сказал он.

— Все в порядке, Джим, — прозвучало в ответ. Джим схватился за ус и сморщился, отдирая прилипший к губе клей.

— Да ты не дергайся, — сказал Фредерик. — Быстрый мужественный рывок — вот все, что нужно.

Он подошел к Джиму и решительно рванул его за ус — раздался звук рвущейся ткани, сопровождаемый целым залпом проклятий, от которых, объявил Фредерик, покраснела бы даже кобыла.

— Ну, вот что, — сказал Фредерик, когда затянувшаяся тирада иссякла, — сейчас я заверну сюда, а ты спрыгнешь на землю и перевернешь фирменные таблички. Эти фартуки снимем — на случай, если кто-нибудь там проснется и пустится вдогонку…

Через две минуты на головах у обоих вместо кепи красовались котелки, а на стенках фургона значилось: «БР. УИЛСОН. ОПТОВАЯ ТОРГОВЛЯ БАКАЛЕЙНЫМИ ТОВАРАМИ»; они бодро продолжили свой путь на Бёртон-стрит.

— О, Фред! Я не верю своим глазам!

Салли стояла на заднем дворе фотомагазина и смотрела внутрь фургона. Она провела ладонью по ближайшей стопке картонных папок, потом повернулась и обвила Фредерика руками. Он ответил тем же, но едва они отпустили друг друга, как откуда-то сверху раздались рукоплескания. Фредерик поднял голову и увидел расплывшиеся в ухмылках лица стекольщиков, как раз вставлявших стекла в окна новой студии.

— Какого черта вы там скалитесь? — взорвался он.

Однако тут же оценил забавную сторону происходившего и тоже засмеялся. Улыбнулась и Салли. Вдвоем они пошли на кухню.