Бернард Корнуэлл - Добыча стрелка Шарпа

Банг не стал протестовать, но когда во второй половине дня Шарп и Астрид вместе вышли из дому, приказчик проводил их недобрым взглядом. Стрелок почистил платье и прихватил два пистолета и саблю. Впрочем, вооруженных людей на улице стало намного больше, так что на него уже не обращали внимания. После вторжения британцев ношение оружия снова вошло в моду. Кроме того, Шарп нес корзину с продуктами – ячменем, рисом и рыбой.

– Мы отнесем это в приют,– объяснила Астрид.

– В приют?

– Да. Там не только приют, но и больница для детей. Там умер мой сын.

– Мне очень жаль, что так случилось.

– Он был совсем еще маленький, меньше годика. А звали его Нильс, как и отца.

К глазам ее подступили слезы, но она сдержалась и даже попыталась улыбнуться, а потом сказала, что в приют они пойдут дальним путем, через пристань. Шарп хотел было запротестовать и настоять на коротком маршруте, но вовремя понял, что молодой женщине просто хочется прогуляться. Да и какое удовольствие сидеть в мрачном складе. К тому же спешить было некуда – Сковгаард пообещал, что не впустит посторонних, и расположился в конторе с мушкетом под рукой. Шарп и сам был не прочь пройтись по солнечным улицам, хотя им то и дело приходилось останавливаться, чтобы поздороваться с друзьями и знакомыми Астрид. Своего спутника она представляла как американского моряка, что не вызвало никакого удивления.

– Копенгаген – небольшой город,– заметила Астрид после очередной встречи,– и здесь все всех знают.

– Хороший город, – сказал Шарп.

Она кивнула.

– Мне больше нравится жить здесь, чем за стеной. В Вестер-Фаллед бывает одиноко.– Астрид остановилась, чтобы указать на обожженные стены какого-то огромного строения.– Здесь был дворец Кристиансборг. И здесь же до большого пожара жил король.

– Еще одна война?

– Нет, просто пожар. Тогда сгорела почти третья часть города. И его до сих пор не восстановили.

Кое-где стояли строительные леса, а видневшиеся тут и там хлипкие крыши и стены указывали на то, что в развалинах ютились люди. Астрид вздохнула.

– Бедный Копенгаген.

Они прошли мимо дворца Амалиенборг, где еще накануне заседали городские власти. По проложенной через двор дорожке прохаживались, наслаждаясь теплой погодой, горожане, и стража в синих мундирах не обращала на них никакого внимания. Рядом с дворцом стояли повозки с зерном и репой. Город запасался продовольствием, готовясь к осаде.

В нескольких сотнях ярдов от дворца находился небольшой парк, над которым возвышалась защищавшая канал цитадель. Парк, представлявший собой лужайку с разбросанными кое-где деревцами, служил эспланадой форта, пристрелочной площадкой для выглядывающих из высоких амбразур орудий. На траве лежали горки картечи, между которыми прогуливались отдыхающие, не обращавшие никакого внимания на солдат, сортирующих кругляши по калибру. Похоже, датчане планировали установить новую батарею, которая била бы по горловине бухты, где, расположившись на деревянных мостках, мирно рыбачили с десяток мужчин.

– Они здесь всегда,– сказала Астрид,– только я ни разу не видела, чтобы кто-то что-то поймал.

Она протянула руку, указывая на север, где на горизонте показалось что-то вроде низкого грязно-зеленого облака. Нечто похожее Шарп видел в утро Трафальгара. Флот.

– Ваши друзья. Идут сюда.

– Жаль.

Молодая женщина опустилась на скамеечку.

– Вы так похожи на Нильса.

– Вам, должно быть, трудно.

Она кивнула.

– Нильс не вернулся. Мы не знаем, что случилось. Он был капитаном. Свой корабль назвал «Астрид». Возил сахар из Вест-Индии. Когда он не вернулся, я думала, что, может быть, корабль поставили на ремонт. А потом мы узнали, что он отплыл, а через несколько дней в том районе случился большой шторм. Мы ждали, но Нильс так и не вернулся. Я видела его каждый день. Любой незнакомец на улице казался мне Нильсом, а потом он оборачивался…– Говоря, Астрид смотрела на море, и Шарп подумал, что, может быть, она приходила сюда поначалу и искала здесь своего мужа.– Когда я увидела вас в нашем доме… Я была так счастлива.

– Извините,– пробормотал Шарп. Он хорошо понимал Астрид, потому что после смерти Грейс видел ее в каждой темноволосой женщине. Он знал, как замирает сердце, знал, как за мгновением надежды приходит тупая боль разочарования.

Над бухтой с криками носились чайки.

– По-вашему, нам действительно грозит опасность? – спросила Астрид.

– Знаете, чем занимается ваш отец?

Она кивнула.

– Я помогала ему в последние годы. После смерти матери. Он переписывается, лейтенант, вот и все.

– С людьми в Европе и Британии.

– Да.– Она смотрела на далекие корабли.– Отец ведет дела по всей Балтике и с германскими государствами, так что у него много адресатов. Если французская артиллерийская колонна проходит через Магдебург, он узнает об этом в течение недели.

– И сообщает британцам?

– Да.

– Опасная работа.

– Не очень. У них свой секрет. Я потому и стала помогать отцу, что у него ослабло зрение. Ему присылают газеты. Французы пропускают газеты в Данию, особенно если газеты парижские и в них нет ничего, кроме восхвалений императору, но если открыть газету и приложить к окну, то можно увидеть сотни едва заметных точек. Отправитель отмечает булавкой нужные буквы, я их записываю, и получается сообщение.– Она пожала плечами.– Ничего опасного.

– Но теперь французы знают, чем он занимается. Им нужно знать, кто ему пишет, кто отсылает эти тайные сообщения. Они сделают все, чтобы ваш отец назвал им имена. Так что теперь это опасно.

Некоторое время Астрид молчала, глядя на бухту, по которой медленно ползла канонерка. Устье бухты перегораживал бон из связанных цепью бревен, но его оттащили в сторону, чтобы освободить проход. Ветер дул в лицо канонерке, поэтому парус свернули, а вся работа по выходу из устья свалилась на десяток гребцов, орудовавших длинными веслами. На корме корабля стояли два длинноствольных орудия. Похоже, двадцатичетырехфунтовики, подумал Шарп. Такие бьют далеко и сильно. У дальней пристани, где разгружали порох и ядра, стояло еще с десяток таких же канонерок.

– После ухода французов я думала, что опасность миновала…– Астрид вздохнула.– Что ж, по крайней мере будет не так скучно.

– А разве жизнь скучна?

Она улыбнулась.

– Я хожу в церковь, веду счета, присматриваю за отцом. По-вашему, это не скучно?

– Я тоже живу скучно,– признался Шарп, вспомнив свою работу на складе.

– Вы? – Она покачала головой, а в глазах ее вспыхнули веселые искорки.– Вы солдат! Вы лазаете по дымоходам и убиваете людей! Разве это не интересно?

Шарп пожал плечами. Гребцы, раздевшись по пояс, усердно налегали на весла, но канонерка все равно едва ползла. Движению ее мешало течение, но гребцы не сдавались, как будто именно от их усилий зависела победа над Британией.