Вильгельм Йозеф Блос - История французской революции. От первых дней до Директории [litres]

Благодаря воодушевлению французов, это постановление могло быть проведено в жизнь без всяких затруднений. Со всех сторон молодежь устремилась на помощь родине, и списки армии заполнялись очень легко. Французская молодежь схватилась за оружие, чтобы прогнать наемные войска господина Питта. Наивысшей степени воодушевление достигло в Париже. Театры были закрыты, забыты были все удовольствия, люди думали только о родине и о республике, находившейся в опасности. Секции были чуть ли не постоянно в полном сборе, коммуна не переставала возбуждать и воодушевлять парижан. Она подняла на ратуше черный флаг и в сильно написанной прокламации призывала народ к оружию.

Молодежь была опорой республики: она была вся полна воодушевления и любви к новым государственным формам. Но в то время, как эта молодежь становилась в ряды республиканских войск, роялистские заговоры принимали все более отчетливые формы. Деятельность роялистов снова проявилась в беспорядках, возникших в предместьях. При виде убийства Ленеллетье, при виде двусмысленного поведения генерала Дюмурье, при виде возникновения восстания в Вандее нельзя было питать особенного доверия к жирондистам. Партия Горы стала поэтому задумываться над тем, какими мерами спасти республику от роялистов, ведших свои интриги в тылу республиканской армии и находившихся в сношениях с иностранными государствами. Прежде всего она предложила учредить чрезвычайную судебную палату. Жирондисты выступили против этого предложения, но партия Горы одержала верх и, таким образом, был создан тот самый знаменитый трибунал, который сыграл впоследствии такую страшную роль.

Шометт от имени коммуны потребовал учреждения чрезвычайного суда «для того, чтобы судить дурных граждан». Дантон поддержал требование коммуны, и так возник этот суд. В его компетенцию входили все дела, касавшиеся контрреволюционных попыток, покушений против свободы, равенства и нераздельности республики; затем дела о посягательствах на внешнюю и внутреннюю безопасность страны, дела о заговорах, направленных к восстановлению королевской власти. Трибунал состоял из одного официального обвинителя, двух его помощников, пяти судей и двенадцати присяжных. Он мог только или приговаривать к смертной казни, или оправдывать; его решения были безапелляционны. Оправдываемые получали определенное вознаграждение. Приговоры должны были исполняться в течение 24 часов, а имущество осужденного переходило в собственность государства. С момента введения этого суда секира республики повисла над головами всех заговорщиков. С трудом удалось энергичной партии Горы добиться от конвента согласия на учреждение этого трибунала. После мы разберемся в его деятельности и ошибках, совершенных им под влиянием различных фанатиков.

После этого конвент ввел чрезвычайный военный налог, главными плательщиками которого являлись богатые слои населения. Конвент решил, что он имеет право требовать от этих слоев денежных жертв, в то время как бедный люд расплачивался своей кровью за свободу и терпеливо сносил нужду, вызванную политическими потрясениями. Налог взимался в размере от 30 до 20 000 франков с годовых доходов от 1000 до 50 000 франков; лица, получавшие больше 50 000 дохода, имели право сохранить 30 000 франков из доходов, а остальные должны были отдавать республике. Кроме того, была создана особая комиссия набора, отправлявшая в каждый департамент по два представителя, облеченных широкими полномочиями. В круг функций этих комиссаров конвента входило повсеместно проведение демократических учреждений и назначение соответствующих чиновников; они должны были следить за арестами врагов республики и за набором солдат.

Жирондисты энергично противодействовали принятию всех этих решительных мер. Но, убедившись, что им не удастся помешать учреждению чрезвычайного суда, они постарались устроить дело так, чтобы они могли впоследствии использовать его для борьбы со своими противниками. По предложению жирондистов, было постановлено, что конвент может привлекать к суду революционного трибунала также и своих членов. Как видит читатель, жирондисты сами сделали первый шаг к введению господства ужаса.

Борьба между Горою и Жирондою снова разгорелась со страшною силою, и не могло уже быть сомнения в том, что она должна была закончиться гибелью той или другой стороны. Марат язвительно называл жирондистов «государственными мужами» или интриганами. Он резко выступал против них в секциях и клубах и доказывал, что вследствие их слабости и двусмысленного поведения республика может погибнуть. Робеспьер разгромил главарей жирондистов в конвенте. Возбуждение якобинцев достигло таких размеров, что они решили путем восстания добиться исключения жирондистов из конвента, полагая, что только таким способом можно устранить главное препятствие, мешающее проведению решительной и последовательной политики. Для выполнения этого плана выбран был день 10 марта. Но осуществить его им не удалось, так как жирондисты были предупреждены. К тому же собравшиеся народные массы были рассеяны сильным и продолжительным дождем. Госпожа Луве распускала слухи, будто якобинцы хотели в этот день убить главных жирондистов. Но это неверно. В их планы входило только добиться исключения жирондистов из конвента. На следующий день Верньо произнес очень сильную речь, в которой он жаловался на затевавшийся переворот. Он предсказывал, что, подобно Сатурну, революция пожрет своих собственных детей и приведет страну к деспотизму. Это пророчество, отзывавшее до известной степени филистерством, стало потом знаменитым, но пугать оно могло только филистеров. Приведенное в движение колесо революции подымает людей на высоту и низвергает их в бездну без разбора. Революция поглотила много своих детей, но еще больше она пожрала своих врагов.

Жирондистам не следовало ждать, пока их поглотит революция. Им надо было только изменить свой взгляд на народ, надо было смотреть на него не как на отвлеченное понятие, а как на общество живых и мыслящих, хотя и бедных людей, в которых глубоко вкоренились идеи свободы, братства и равенства. Народ требовал человеческих прав в виде средств к жизни и энергических мероприятий; жирондисты же давали ему эти права в форме красивых фраз. В этом и коренилась главная причина их гибели.

Между тем Дюмурье, согласно задуманному им плану, вторгся в Голландию. Голландцы приняли его лучше, чем бельгийцы. Народ встречал французов с восторгом, как своих освободителей от оранско-английского гнета. Французский генерал быстро завоевал Голландию и вскоре завладел бы ею окончательно, так как наместник действовал крайне медленно и неловко. Но в то время, как Дюмурье занял Бреду и Гертруйденбург, австрийцы вторглись с северо-востока в Бельгию. Дюмурье оставил в Бельгии своего подчиненного, американца Миранду, бывшего восторженным поклонником Лафайета. Клерфэ, командовавший австрийцами, разбил сначала у Аахена французского генерала Мязинского, которому пришлось расплатиться за свои ошибки на эшафоте. Затем был также разбит Миранда, осаждавший Маастрихт. Таким образом, враг стал угрожать Дюмурье с тыла, и французский генерал должен был быстро выступить из Голландии. Соединившись с остатками войск Миранды, отважный Дюмурье решил поставить все на карту, и 18 марта 1793 года у Неервиндена дал австрийцам сражение. Во главе австрийских войск стояли Клерфе и молодой эрцгерцог Карл Австрийский, впервые проявивший в этой битве свои блестящие таланты. Дюмурье передал командование левым крылом неспособному Миранде. Но Миранда был отброшен австрийцами; его войска, несмотря на свое численное превосходство, были рассеяны, так что правое австрийское крыло могло броситься на Дюмурье, собиравшегося в этот момент обойти неприятеля. Теперь Дюмурье должен был отступить, так как враг был значительно сильнее его. Однако его потом упрекали в том, что он недостаточно сильно сопротивлялся врагу и что он нарочно дал себя побить из ненависти к республике. Он потерял в этой битве 7000 человек и большую часть своих орудий и должен был очистить Бельгию, которую он, таким образом, утратил в одной этой битве. Эта битва была не менее чревата последствиями, чем битва при Жемаппе.