Вильгельм Йозеф Блос - История французской революции. От первых дней до Директории [litres]

Гора представляла собою после праздника федерации сплоченную и сильную партию. Но руководившего празднествами Геро, автора конституции 1793 года, уже через три четверти года ждала смерть на эшафоте.

Если партия Горы была неразборчива в принимаемых ею для защиты Франции средствах, то к этому ее понуждал образ Питта, который был еще менее разборчив в своих средствах. Питт, казалось, решил во что бы то ни стало уничтожить республику; с одной стороны, он полагал, что этим он навсегда обессилит Францию и, следовательно, английская торговля будет долго первенствовать на мировом рынке; с другой стороны, он, как настоящий британский аристократ, от всей души своей ненавидел революцию. Нисколько не задумываясь, он пускал в ход всякие средства для того, чтобы ввергнуть французский народ в ужасную нищету, и надеялся уничтожить демократию голодом. После падения жирондистов английские суда совершенно закрыли доступ во все французские гавани и даже нейтральные суда, направлявшиеся во французские порты, вследствие этого нужда во Франции приняла ужасающие размеры.

К этому надо прибавить, что по приказанию Питта печатались миллиарды фальшивых ассигнатов, которые пускались в Франции; они попадали в страну через Швейцарию и Германию. Вследствие этого курс этих бумажных денег, стоявший и без того уже очень низко, стал еще сильнее падать. Как видит читатель, английский министр не стеснялся прибегать к такому средству, которое в глазах честных людей является гнусным преступлением. Французы были, конечно, озлоблены появлением этих фальшивых денег и наказывали за распространение их смертью. Было известно, что в маленькой пфальцском городке Кузеле, расположенном близ границы, находится фабрика фальшивых ассигнатов. Так как фабрики не удалось найти, то депутат Гентц приказал сжечь весь город, что, конечно, не помешало англичанам распространять дальше свои фальшивые деньги.

Уже в начале 1793 года французское правительство успело выпустить ассигнатов на 3½ миллиарда. Вначале было постановлено, что эти бумажные деньги, которые должны были носить характер лишь денежных квитанций, будут сжигаться всякий раз, когда ими будут платить за продаваемые национальные земли. Камбон из Монпелье, заведовавший в качестве члена комитета благоденствия финансами страны и получивший, хотя и незаслуженно, кличку «палача финансов», сжег на 1 миллиард ассигнатов; но обыкновенно поступавшие в казну ассигнаты пускались в обращение; когда же правительство нуждалось в деньгах, оно печатало новые ассигнаты в большом количестве.

Самому правительству эти бумажные деньги, выпущенные под залог национальных земель, еще помогали кое-как во время кризисов революции, но народ страшно страдал от колебаний цен на съестные припасы и от колебания ценностей денежного рынка. Если блокада гаваней и закрытие границ значительно расстроили и чуть ли не совсем погубили торговлю страны, то наводнение Франции бумажными деньгами могло только усилить бедствие: цены всех товаров страшно поднялись. Металлические деньги, превратившиеся в товар, встречались очень редко. Многие товары совершенно перестали появляться на рынке, так как их владельцы не хотели их продавать за бумажные деньги. Не будь налицо реквизиции и не выдавай парижская коммуна хлебных пайков, парижское население было бы осуждено на голодную смерть. Кроме того, ростовщичество и спекуляция делали положение еще более тяжелым. Многие бессовестные люди старались обогатиться среди всей этой нищеты, увеличивая, таким образом, ее размеры. По одному базельскому списку биржевых курсов в январе 1793 года, за 100 ливров ассигнатами давали только 29 ливров металлическими деньгами. Под влиянием побед, одержанных республиканскими войсками, курс поднялся в ноябре до 14, а в декабре даже до 51.

В лучшем положении находились продавцы, так как они принимали ассигнаты лишь по их биржевой цене. Скверно было положение рантье и кредиторов государства, так как государство платило им ассигнатами по номинальной цене; рабочим и чиновникам жалованье также выплачивалось ассигнатами и тоже по номинальной цене. Несоответствие между ценами товаров и курсом денег стало значительным и нужда приняла такие размеры, что уже в мае решено было принять против этого определенные меры. По предложению Тириона, конвент постановил ввести так называемый максимум цен. Против этого сильно восставали жирондисты.

Благодаря этой мере, бедствия были немного ослаблены, но она повлекла за собою целый ряд неприятностей и притеснений. Прежде всего было запрещено под страхом строгого наказания обменивать золото и серебро на ассигнаты выше номинальной стоимости. Этим конвент надеялся уничтожить ажиотаж. Но так как уничтожить экономические законы, господствующие над денежным рынком, было невозможно, то от вышеупомянутого запрещения положение дел не изменилось, и золотые или серебряные деньги стоили всегда дороже ассигнатов, обращавшихся в стране в громадном количестве. Ажиотаж не был уничтожен. Затем был запрещен вывоз и хранение металлических денег. 4 мая 1793 года была установлена максимальная цена на хлеб; затем были установлены максимальные цены на мясо, овощи, горючие материалы, мыло, фрукты, напитки, обувь, платье и на целый ряд других предметов. Вскоре конвент увидел себя вынужденным назначить таксы не только для готовых товаров, но и для сырых материалов. Пришлось устраивать домашние обыски, завести сыск; много времени уходило на приготовление таблиц и т. д. Все царившие до того времени в торговле обычаи были нарушены, товары стали появляться на рынке во все меньшем количестве, так что впоследствии за скрывание запасов пищевых продуктов закон наказывал смертной казнью. Но тут пришлось устанавливать, какое количество продуктов необходимо для отдельного человека. Вскоре конвент увидел, что эти мероприятия постоянно будут находиться в непримиримом противоречии с частной торговлей, и поэтому член конвента Дюбуа-Крансе предложил устроить во всех городах и селах правительственные магазины, в которых съестные припасы продавались бы по цене, соответствующей издержкам производства с небольшой только прибавкой. Однако эта попытка передать в руки государства торговлю хлебом и сметными припасами не увенчалась успехом. Дальше установления максимальных такс конвент при решении вопроса о ценах не пошел.

Партия Горы не пришла к мысли об организации производства и потребления на новых началах. Да и широких идей такого рода тогда еще не было. Только впоследствии Бабеф создал продуманную, новую социально-экономическую систему, которая, однако, в сравнении с социализмом наших дней не выдерживает особенной критики. Гора создавала такие экономические правила и законы, которые казались ей подходящими для данного момента. И в этом отношении она не всегда могла похвастать успехом. Ассигнаты, максимальные таксы и ужас, наводимый национальной юстицией на врагов революции, содействовали удержанию плодов революции. Но следует признать, что страшная борьба, которую пришлось вести Горе с многочисленными врагами республики, заполняла все ее время, так что ей было некогда заняться разработкой глубоких социально-экономических проблем.