Оскар Йегер - Всеобщая история стран и народов мира

Обе эти попытки были подавлены без труда, потому что власти находили себе поддержку против анархии среди самого населения, явно переходившего опять к консервативному настроению; но престиж франкфуртского парламента был сильно подорван из-за двух противоречивых решений; становилось ясно, что он лишен всякого настоящего политического значения: Пруссия действовала отдельно от него и даже вопреки ему; в других местах важнейшие дела решались тоже помимо этого парламента; рядом с ним заседали различные палаты малых, средних и двух больших германских государств. Франкфуртские политики сами понимали, что вопрос о германской конституции и различных преобразованиях воплощается теперь прежде всего в вопросе о преобладании Пруссии или Австрии.

Австрия переживала такой страшный переворот в эти месяцы, какому едва ли подвергалось когда-либо подобное государство. Нечего и говорить о том, что австрийские владения в Италии были полностью охвачены восстанием; ход этих событий излагается нами в общем обзоре всего, происходившего в Италии. Император уже согласился на все требования Венгрии, и венгерский рейхстаг, в котором главную роль играл теперь Людвиг Кошут, адвокат, оппозиционный оратор, журналист и в этот момент член независимого венгерского министерства, поспешил заявить свою самостоятельность изданием нескольких многозначных органических законов.

В новой конституции Австрийской империи, обнародованной 25 апреля, не упоминалось уже о Венгрии и Италии в числе осчастливленных этой конституцией стран. В самой Вене эта конституция, как и все, что делало и не делало правительство, явилась предлогом к ребяческой игре студентов в революцию и к анархистской смуте со стороны полуобразованных «литераторов» и всякого бездомного сброда. Трудно было предвидеть, куда приведут эти волнения в данное время при слабости министерства, носившего кличку пиллерсдорфского, по имени министра внутренних дел. Император не мог оставаться в Вене при таком опасном положении дел и 19 мая переехал со своим двором в Инспрук. Он прожил там среди преданного монархии тирольского населения до августа, когда дела кое-как уладились и он смог вернуться в столицу. Между тем в Вене 22 июля состоялось заседание законодательного рейхстага, который должен был выработать конечную форму конституции. На нем присутствовали 383 члена, в числе которых были 92 крестьянина; многие из них не владели немецким языком, принятым для прений. При этом каждое племя и все его подразделения преследовали свои особые цели.

В Богемии чехи враждовали с немцами; в чешских высших кругах возникала мысль о братском объединении всех славян; одно, по крайней мере, было уже общим у всех славянских племен: их ненависть к немцам. В Праге (12 июня) вспыхнуло восстание, цель которого осталась, однако, неопределенной и которое привело лишь к бесполезному кровопролитию. Комендант Праги, князь Виндишгрец, водворил спокойствие, приказав обстреливать город, но поступил снисходительно с инсургентами, что было вызвано насущной необходимостью: правительство нуждалось в содействии славян для подавления большей опасности, грозившей со стороны Венгрии.

Уступки императорского правительства и самостоятельность Венгрии пошли на пользу только господствующему племени, мадьярам, жестоко злоупотреблявшим своими новыми правами для угнетения других народностей, подвластных короне Святого Стефана: славян, румын, немцев. Это вызвало мятеж среди южных славян, сербов и хорватов, и когда 5 июля в Пресбурге был открыт новый венгерский рейхстаг, то вызов венгерских полков из Италии для усмирения внутреннего мятежа полностью продемонстрировал мадьярские замыслы. Деятели, стоявшие за монархическую идею и прозванные демагогами «камарильей», покровительствовали хорватскому бану Елачичу, вождю южных славян, открыто ратовавшему за идею государственного единства против венгерского дуализма. Венгерский рейхстаг отправил делегацию, состоящую из 120 своих членов, в императорскую военную квартиру, где они предъявили императору свои прежние требования, а также несколько новых. Эти посланцы должны были удалиться с отказом, и война разгорелась.

Елачич вступил в Венгрию 11 сентября; 28-го числа того же месяца императорский комиссар, граф Ламберг, посланный императором в Офен для посредничества в установлении мира, был убит на дунайском мосту разъяренной народной толпой. Борьба между двумя частями империи была открыта императорским манифестом, в котором пресбургский рейхстаг объявлялся распущенным. Рейхстаг заявил, со своей стороны, что такой роспуск не соответствует конституции. Император назначил Елачича своим наместником в Венгрии; венгры объявили того же бана государственным изменником, которого надлежало арестовать, где бы он ни находился. Так как двор и все окружение бесхарактерного государя были на стороне Елачича, то мадьяры подыскивали себе союзников среди демократических элементов, и им удалось поднять восстание в самой Вене (6 октября), где военный министр, граф Латур, был убит чернью.

Войска выступили из столицы, предоставив ее на растерзание мятежникам; император тоже выехал вторично из Шёнбруна и отправился в Ольмюц, главный город Моравии; большинство славянских депутатов также бежало из Вены. Строго говоря, не было более никакого правительства, и будущее Австрии зависело только от результатов вооруженной борьбы. Инсургенты утвердились в Вене, привели город в оборонительное положение, причем получили совсем немного фактических подкреплений, но зато великое множество воззваний и заявлений восторженного сочувствия из различных демократических лагерей.

В это время Елачич приближался к городу с востока, а Виндишгрец с севера, со стороны Праги. Виндишгрец мог бы тогда легко овладеть городом, развернув все свои силы; его требование к мятежникам подчиниться и выдать вожаков не имело смысла, потому что в городе не существовало какой-либо строго признанной власти, способной давать распоряжения и требовать их выполнения. Дни проходили за днями в бесполезной борьбе и бесполезных переговорах, пока, наконец, 30 октября, последовал новый взрыв мятежа, вследствие того, что с башни Святого Стефана было замечено приближение венгерского войска. Действительно, венгры перешли границу, но превосходившие их численностью отряды Елачича отбросили их назад после сражения при Швехате. 31-го числа, после новой битвы австрийские войска вернулись, и на город обрушились страшные репрессии. Один из многих, павших жертвой этой реакции, депутат франкфуртского парламента и член левой партии, Роберт Блум, арестованный за участие в бунте, имел простодушие протестовать против нарушения, в его лице, парламентских привилегий. Он был расстрелян в Бригитенау. Другой, Юлиус Фребель, был пощажен благодаря тому, что некогда написал брошюру в пользу единства австрийской монархии.