Бернард Корнуэлл - Повелитель войн [litres]

– А зачем Гутфрит отправил тебя вслед за нами? – поинтересовался я.

Хоберн замялся, но я приставил ножик к самым его глазам.

– Господин, он тебя ненавидит.

– Ну и?

Очередная заминка и еще одно движение лезвием.

– И хочет твоей смерти.

– Потому что я помешал ему добраться до Константина Шотландского?

– Потому что он ненавидит тебя.

– А Этельстан хочет моей смерти?

Хоберн удивился такому вопросу и пожал плечами:

– Ничего подобного не слышал.

– Гутфрит не упоминал?

– Король сказал, что ты должен платить ему дань.

– Я?! Платить дань этому куску дерьма?!

Хоберн развел руками, давая понять, что просто передал ответ:

– Король Этельстан сказал, что Беббанбург находится во владениях Гутфрита и ты обязан дать Гутфриту присягу. И еще, что твои земли могут обогатить Гутфрита.

– Выходит, Гутфрит должен пойти на меня войной?

– Господин, он обязан истребовать дань.

И если я откажусь платить, как непременно случится, Гутфрит возьмет причитающееся с меня скотом. Это будет означать войну между Эофервиком и Беббанбургом – войну, которая ослабит нас обоих и даст Этельстану повод вмешаться в качестве миротворца.

– Кто стрелял в меня прошлой ночью? – задал я неожиданный вопрос.

– Прошлой ночью? – Хоберн сделал вид, что не понял, а потом вздрогнул, когда я проткнул ему кожу под левым глазом кончиком ножа. – Колфинн, господин.

– Колфинн?! – В голосе моем прозвучало удивление, но я наполовину ожидал, что это будет тот самый юнец, что бросил мне обвинение в трусости.

– Он – главный охотник Гутфрита, – пролепетал Хоберн.

– Это Гутфрит приказал меня убить?

– Не знаю, господин. – Он снова вздрогнул от укола. – Не знаю!

Я отвел лезвие на дюйм:

– Гутфрит принимал послов от Константина, так?

Пленник кивнул.

– И чего Константин хотел? Союза с Гутфритом?

Он снова кивнул.

– И Константин собирался сохранить Гутфриту трон?

Хоберн помедлил с ответом и вновь поглядел на блестящее лезвие.

– Нет, господин.

– Нет?

– Он обещал, что Гутфрит получит Беббанбург.

– Беббанбург, – без выражения повторил я.

Пленник кивнул:

– Да. Константин дал ему такое обещание.

Я стоял, проклиная боль в коленях.

– Ну, тогда Гутфрит дурак, – зло бросил я. – Константин всегда мечтал заполучить Беббанбург. И ты думаешь, он уступил бы его Гутфриту?

Я сунул нож в чехол и отошел на несколько шагов. Был ли я удивлен? Константин отправил Домналла в Беббанбург со щедрыми посулами, но они просто скрывали его главное стремление править Нортумбрией. А как доказало целое поколение северян, чтобы править Нортумбрией, требовалось владеть ее основными крепостями. Заключи Гутфрит союз с Константином, он умер бы в считаные дни, а над моей могучей твердыней взвился бы флаг Альбы.

– Ну и что именно ты уяснил? – Финан последовал за мной.

– Что нельзя никому доверять.

– Ого, полезное знание, – язвительно процедил ирландец.

– Им всем нужен Беббанбург. Всем до единого.

– Так чего ты хочешь?

– Разрешить одну ссору, – сердито ответил я. – Ты принес меч того ублюдка?

– Колфинна? Вот. – Он протянул мне меч.

– Отдай ему.

– Но…

– Верни ему меч!

Я зашагал обратно к кучке унылых пленников. Колфинн единственный был в кольчуге, но он промок насквозь и дрожал под порывистым ветром, гнавшим с востока дождевые заряды.

– Ты давеча назвал меня трусом, – бросил я ему. – Бери меч.

Юнец нервно перевел взгляд с меня на Финана, потом взял протянутый ирландцем клинок.

Я обнажил Вздох Змея. Я злился: не на Колфинна и даже не на Гутфрита, а на себя – за то, что не сумел распознать нечто столь очевидное. Вот Инглаланд, почти образованный, вот Альба с ее претензией на расширение владений. А между ними Нортумбрия: не языческая и не христианская, не шотландская и не английская. И вскоре ей предстоит стать либо той, либо другой. А это означает, что мне придется воевать, независимо от моих желаний.

Мне требовалось освободиться от гнева из-за грядущих трудностей, а схватка попроще для этого подходила как нельзя лучше.

– Ты обозвал меня трусом и бросил вызов, – обвинил я Колфинна. – Я принимаю его.

Я сделал быстрый шаг к противнику, потом – отступил. Парень тоже отступил. Я заметил, как мешают ему хлюпающие сапоги, снова пошел в атаку и широко замахнулся Вздохом Змея, принудив норманна вскинуть меч. И я вновь отошел прежде, чем клинки встретились, и попытка парировать мой удар оказалась излишней.

– Это все, на что ты способен? – поиздевался я. – Где же ты раздобыл свои браслеты? С детьми дрался?

– Старик, ты покойник! – закричал он и бросился на меня.

Юнец был проворен и бился с яростью, не уступающей моей, – атаковал с такой быстротой и силой, что мне с трудом удалось парировать первый мощный удар. Но намокшая одежда мешала ему. Я тоже промок, но не так как Колфинн. Раззявив рот, он замахнулся снова, а я поощрял его, делая вид, что отступаю под натиском, и читал радость на лице противника, уже вообразившего себя победителем Утреда Беббанбургского. Желая закончить схватку как можно скорее, Колфинн стиснул зубы, прыгнул ко мне и, хрюкнув от натуги, занес меч для удара, надеясь выпустить мне кишки. Я же шагнул под его замах и впечатал рукоять Вздоха Змея ему в лицо. Яблоко эфеса выбило глаз, и внезапная боль парализовала врага. Колфинн пошатнулся, а я толкнул его с такой силой, что он упал.

– Ты назвал меня трусом, – напомнил я, после чего взмахнул Вздохом Змея, наполовину отрубив ему кисть. Пальцы его разжались, выпустив меч, и я пинком отбросил его в сторону.

– Нет! – заорал Колфинн.

– Не хочу увидеть твою поганую рожу в Валгалле, – бросил я ему, потом, ухватив Вздох Змея обеими руками, вонзил клинок ему в грудь, пробив кольчугу, кожу и кость.

Он дернулся, издал стон, перешедший в булькающий хрип. Я высвободил Вздох Змея и бросил Рорику.

– Почисти, – велел я, потом нагнулся и сорвал с рук Колфинна шесть браслетов: два золотых и четыре серебряных, один из них – инкрустированный гранатами. – Сними с него пояс, – приказал я Рорику.

Мы забрали у людей Гутфрита все ценное: лошадей, монеты, кольчуги, шлемы, сапоги и оружие.

– Передайте Гутфриту, пусть приходит под стены Беббанбурга, – сказал я Хоберну. – Буду ждать.

Мы поскакали обратно в лагерь. Гутфрит наверняка видел, что мы возвращаемся, ведя в поводу дюжину коней, но носа из своего убежища не высунул.

Зато меня поджидал Фраомар. Когда я слез с седла, он поклонился, и конопатое лицо его помрачнело при виде захваченных лошадей и людей Эгила, складывающих добытое оружие. Он ничего не сказал, только снова поклонился:

– Лорд Утред, король желает тебя видеть.