Бернард Корнуэлл - Повелитель войн [litres]

Несколько ударов сердца он смотрел на меня.

– Я хочу, чтобы скотты видели твое знамя, – напомнил он. – Ты позволишь своему сыну нести его?

– Конечно. А еще будет волчья голова на моем парусе.

Он кивнул, почти рассеянно.

– Ну, бери тогда свои корабли, и милости просим.

Прошло время, с горечью подумалось мне, когда он умолял бы меня идти с ним, вести своих людей рядом с его людьми. Теперь Этельстан был уверен в своих силах и, что еще горше, считал меня слишком старым, чтобы на что-то сгодиться. Он хотел взять меня на север только ради наглядного свидетельства моей преданности.

Итак, с командой из сорока шести человек, я вывел «Сперхафок» из гавани и присоединился к королевскому флоту, кравшемуся на север под попутным легким ветром. Этельстан имел в виду все мои корабли, но я взял один «Сперхафок» и оставил большую часть своих людей охранять Беббанбург под началом Финана. Ирландец терпеть не мог моря. Я море любил.

Странным оно было в тот день. Спокойным. Южный ветер не нагонял волну, только проносился над сияющей гладью. Флот Этельстана не спешил, довольствуясь тем, что идет вровень с сухопутной армией, следующей по дороге на север. Некоторые корабли даже подобрали паруса, чтобы не отрываться от пузатых «купцов», доставлявших провизию войскам. День для конца лета выдался теплый, небо впереди расплывалось в жемчужном мареве, и «Сперхафок», при своей быстроте хода, постепенно скользил через флот. У него одного было на штевне изображение хищника, грозного ястреба, тогда как носы обгоняемых нами судов украшали кресты. Самый крупный из них, здоровенный корабль с серовато-белым корпусом, назывался «Апостол». Командовал им олдермен Кёнвульф, начальник королевского флота. Когда мы подошли ближе, с рулевой площадки «Апостола» нам помахали. Кёнвульф стоял рядом с махавшим, нарочито не замечая нас. Я подвел «Сперхафок» так близко, что напугал подзывавшего нас.

– Не вырываться вперед флота! – крикнул он.

– Не слышу!

Кёнвульф, дородный и краснолицый, очень гордый своим высоким происхождением, повернулся и насупился.

– Ваше место в хвосте! – отрывисто заявил он.

– Мы бы тоже от ветерка посильней не отказались! – гаркнул я в ответ и переложил рулевое весло. – Наглый мерзавец, – сказал я Гербрухту. Тот только ухмыльнулся.

Кёнвульф снова заорал, но на этот раз я в самом деле не разобрал слов и продолжал вести «Сперхафок». Корабль вскоре оказался во главе флота.

На ночь суда Кёнвульфа укрылись в устье Туэда, и я сошел на берег повидаться с Эгилом. Приятеля я нашел на боевой площадке его частокола. Он смотрел вверх по течению реки, где небо окрасилось заревом костров лагеря Этельстана. Располагался он далеко, у первого брода через Туэд.

– Значит, он и правда это делает? – спросил Эгил.

– Вторгается в земли Константина? Да.

– Дразнит дракона?

– Именно так выразилась Бенедетта.

– Она умная, – заметил Эгил.

– А я какой?

– Ты – везучий. – Он широко улыбнулся. – Ты, получается, плывешь на север?

– Проявляю преданность.

– Тогда и я пойду. Могу тебе пригодиться.

– Ты? Мне?

Норманн снова усмехнулся:

– Шторм надвигается.

– Никогда не видел такой спокойной погоды!

– И тем не менее скоро разразится шторм. Дня через два. Или три.

Эгил томился от безделья и любил море, поэтому он перебрался на «Сперхафок», захватив с собой кольчугу, шлем, оружие и жизнерадостность. За старшего в своих владениях он оставил брата Торольфа.

– Вот увидишь, я прав, – приветствовал он меня, едва взойдя на борт. – Скоро дунет так дунет!

Норманн и в самом деле оказался прав. Буря налетела с запада. Флот в это время стоял в широком устье Фойрта, который Эгил называл Черной рекой. Кёнвульф приказал кораблям бросить якорь близ южного берега. Он предпочел бы вытащить корабли на сушу, но армия Этельстана находилась довольно далеко, и ожидать ее стоило не раньше, чем она переправится через Фойрт. Кёнвульф опасался, что корабли на суше станут легкой добычей воинов Константина, и потому за борт полетели якорные камни. Я сомневался в близости войска скоттов, но знал, что за южным берегом местность постепенно поднимается к холмам. Там, под защитой расположенного на этих высотах неприступного форта, находится крупное поселение.

– Дун-Эйдин. – Я указал на дым над холмами. – Было время, когда мой род владел всеми этими землями до Дун-Эйдина.

– Куда дунь? – спросил Эгил.

– Это крепость такая. И изрядное поселение при ней.

– И там молятся о шторме с севера, – мрачно проронил Эгил. – Тогда местных обитателей ждет пожива от разбитых кораблей. И они ее получат!

Я покачал головой. Флот стоял на якоре в широкой бухте, а ветер дул с юго-запада, со стороны суши.

– Корабли здесь в безопасности.

– Это пока, – возразил Эгил. – Но ветер переменится и подует с севера. – Он посмотрел на темные тучи, летящие к морю. – К рассвету превратится в настоящего убийцу. Где рыбачьи лодки?

– Прячутся от нас.

– Нет, нашли укрытие. Рыбаки знают!

Я посмотрел на его обветренное лицо с носом, похожим на соколиный клюв. Я хороший моряк, но с Эгилом мне не тягаться.

– Уверен?

– Уверенности тут быть не может – это ведь стихия. Но якорь бы я тут не бросил. Встань у северного берега. – Он прочитал мои сомнения и сказал с чувством: – Укройся на севере, господин!

Я поверил ему. Мы подвели «Сперхафок» на веслах к «Апостолу», флагману Кёнвульфа, и окликнули его, предложив флоту пересечь широкое устье и поискать приюта у северного берега, но олдермен не внял совету. Он переговорил с минуту с другим человеком, видимо кормщиком «Апостола», потом повернулся к нам и приложил ко рту сложенные ковшиком руки.

– Ветер останется юго-западным, – крикнул он. – И вы будете тут, с нами! А завтра держитесь в хвосте!

– Он хороший моряк? – уточнил у меня Эгил.

– Из тех, что корабль от задницы не отличат, – ответил я. – Во главе флота его поставили только потому, что он богатенький дружок Этельстана.

– И он приказывает тебе оставаться здесь?

– Кёнвульф мне не начальник, – буркнул я. – Так что мы идем туда. – Я кивнул в сторону далекого берега. – И будем надеяться, что ты не ошибся.

Мы подняли парус и повели «Сперхафок» на север, где зашли за скалистый островок и бросили якорь ближе к берегу. Одинокий корабль под напором свежеющего юго-западного ветра. Опустилась ночь, и ветер усилился, норовя сорвать «Сперхафок» с места. Волны разбивались о его штевень, обдавая брызгами палубу.

– По-прежнему юго-западный, – с тревогой заметил я. Лопни канат, и нам повезет, если нас выбросит на берег.

– Переменится, – настаивал Эгил.

Ветер переменился. Став западным, он задул сильнее и принес жалящий дождь, а потом сделался северным, как и предсказывал норманн. Он гудел в снастях, и хотя в ночной мгле ничего не было видно, я знал, что широкая поверхность реки иссечена пенными гребнями волн. Мы находились под защитой берега, и тем не менее «Сперхафок» рвался и дрожал, и я опасался, что якорь его не удержит. Небо на западе рассекали молнии.