Иван Никитчук - Мятущаяся Украина. История с древнейших времен

Гетман, отправив всех пленных и все лишнее с запасами и амуницией в Каменец-Подольский, продолжал свой поход между Молдавией и Валахией, преследуя турок, которых встретил несколько отрядов и корпусов по пути, разбил их и вынудил к бегству с большими потерями. Наконец он приблизился к главной армии турецкой, расположенной возле города Галаца под командою сераскира паши Силистрийского Топал-Селима. Гетман, посмотрев ее расположение и укрепивши свой табор окопами и артиллерией, ждал турецкого нападения. Но заметив, что по реке Дунай к турецкой армии на судах прибывает свежая подмога, решил сам атаковать турок. Утром на рассвете он выступил из своего табора, построив пехоту двумя фалангами и прикрыв ее конницей, повел на турецкий табор, который одним фасом и тылом упирался в реку и строение форштадта города. Первый выстрел турецкой артиллерии, направленный на конницу гетмана, нанес ей немалые потери. Но вскоре за выстрелом конница неожиданно разошлась в стороны, а пехота одной фалангой спустилась к реке и, обойдя по самому берегу турецкую фланговую батарею, не дав ей снова зарядить пушки, ворвалась в табор и форштадт. Сделавши выстрел из мушкетов, она начала орудовать пиками, а другая фаланга со всей силой бросалась на шанцы турецкие и, стреляя из мушкетов по туркам, которые обороняли их, тоже ринулась на них с пиками. Конница тем временем совершала давление с других сторон на табор турецкий, распыляя его силы, и после долгой кровопролитной схватки турки наконец были побеждены и убежали в город. Погоня за турками продолжалась только до реки и замка, а далее продолжать ее казакам было запрещено. Они захватили себе как добычу весь табор турецкий с многочисленной артиллерией, запасами и богатствами. Наконец подвезена была тяжелая артиллерия под замок и начата из нее стрельба. Но турки убежали за Дунай, бросив город с жителями, которым, как христианам, никакого вреда казаками нанесено не было.

Гетман, оставив Галац, направил свой поход на Бессарабию. Но подоспевший к нему гонец из Варшавы привез приказ короля, чтобы он возвращался с войсками к своим границам, а турок оставил в покое, потому что с их правительством заключено перемирие и они соглашаются на вечный мир. Гетман, приближаясь к своим границам, отпустил польские войска домой. На пути в Малороссию он встретил другого гонца, присланного из Запорожской Сечи, который сообщал ему от Кошевого Дурдыло, что крымские татары, пользуясь заграничным отсутствием гетмана и малороссийских войск, прошли своими таборами за реку Самару для грабежа Восточной Малороссии. Гетман, приказав пехоте двигаться обычным маршем на родину к своим очагам, с конницей форсированным маршем поспешил к Днепру, переправившись через него, спрятался в днепровских лугах над гирлом Конских Вод и стал часто посылать к реке Самаре разъезды для разведки, чтобы узнать, возвращаются ли с Малороссии татары. Через несколько дней прибежали к нему разъезжие казаки и сообщили, что татары с большим ясиром и многочисленным скотом переправляются через Самару и над ней расположатся на ночлег. Гетман, отправившись на целую ночь с войском своим к Самаре, напал на рассвете на татарский табор, который широко раскинулся по течению реки. Первые выстрелы из пушки и мушкетов и поднятые крики разогнали верховых татарских лошадей, а самих татар обезумили и страшно напугали. Они, мечась по табору, не знали что делать, а казаки, проходя лавой через весь табор, кололи и рубили их почти без никакого сопротивления. Пленные, увидевшие неожиданную себе помощь, развязывали один другого и также принялись уничтожать татар с самой жестокой ненавистью. Копья и сабли татарские, оставленные на ночь в куче, были для пленных готовым оружием, и татары гибли от собственного оружия тысячами. Таким образом татары были уничтожены все без остатка, так что не осталось из них никого, кто бы сообщил в Крым об их гибели. Весь табор татарский со всем тем, что они имели, достался победителям как добыча. А русские пленные в несколько тысяч обоих полов не только что освобождены из неволи, но и награждены лошадьми и вещами татарскими, и вернулись они к своим очагам так же, как и гетман со своим войском прибыл в свою резиденцию благополучно и с великой славой.

После этих удачных походов гетман Сагайдачный никаких других сам не начинал, а при обычных и повседневных тревогах и вражеских приграничных набегах направлял наказного гетмана своего Петра Жицкого, генеральных старшин и полковников с корпусами и командами в зависимости от потребностей и мощи вражеских сил. Будучи способным и удачным правителем гетманства, он налаживал внутренний порядок правительства и войска, воевал постоянно с униатством, возвращая из-под него церкви, в том числе и Киевскую соборную Софию, строил заново церкви. В частности, построил Братский Киевский монастырь на Подоле под управлением того же наказного гетмана Петра Жицкого, который разбирался в архитектуре, передал тому монастырю богатые села и обновил в нем с помощью Митрополита Киевского Петра Могилы древнюю Киевскую Академию, основанную еще во времена Крещения Руси, но из-за нашествия на Русь татар спрятанную по разным монастырям и пещерам. Прожив в полной великой славе и уважении более 20 лет, гетман Малороссии Сагайдачный умер в Киеве в 1622 году и похоронен в церкви им же построенного Братского монастыря, которого считался главным ктитором.

Поляки, уважая храбрость и заслуги Сагайдачного, не смели при нем совершать наглые враждебные действия против народа малороссийского. Да и сама любимая их Уния немного притихла и охладела. А поскольку высшее русское шляхетство обратилось в католичество и в русской религии из народа осталась только средняя и мелкая шляхта, то поляки дали Унии новое имя, назвав ее «хлопская вяра».

После смерти Сагайдачного они возобновили гонение русского народа и политику разжигания розни среди малороссийских войск. Реестровых казаков подчинили Коронному и Литовскому гетманам. Выборы малороссийского гетмана строго запретили, а его ранговые поместья разобрали и поделили между собой польские магнаты.

На народ, кроме обычных налогов, подымных и поземельных, наложили еще индукту и евекту, т. е. пошлину на покупку и продажу всех продовольственных товаров и всех других товаров и скота, которые шли на продажу или покупались. И все те поборы были всеобщими, стягивались со всех жителей Малороссии. А для тех, кто придерживался православия или греческой веры, была особенная сверх того подать, подобная Апокалиптической, описанной в дни Антихриста. Для этого накануне праздника Воскрешения Христова по всем городам и торжищам продаваемые мирянам обычные на пасху хлеба были под наблюдением польских урядников. Униат, который покупал пасху, должен был иметь на груди надпись «униат», и он покупал ее свободно, а кто такой надписи не имел, платил дань в половину стоимости хлеба.