Наталия Сотникова - Строптивые фавориты

Кардинал обрел постоянную любовницу в лице своей племянницы, герцогини д’Эгийон, урожденной Комбале, и проявлял живой интерес к одной из первых легендарных куртизанок Парижа, Марион Делорм, которая пару раз навещала его. Считалось также, что де Ришелье был неравнодушен к Анне Австрийской и довольно настойчиво домогался ее любви. Многие современники подтверждают его склонность к герцогине де Шеврёз. Придворная дама Анны Австрийской, мадам де Моттвиль, писала в своих мемуарах: «Невзирая на суровость, каковую он проявлял к мадам де Шеврёз, он никогда не выказывал ненависти к ней, и ее красота чаровала его». Историки считают, что кардинал признался ей в любви, ибо в письмах Мари, достаточно холодных, герцогиня упоминает о «чувствах, которые вы питаете ко мне». Тем не менее не стоит забывать, что все действия де Ришелье имели жесткую политическую подоплеку и его жажда власти подавляла все прочие устремления. Что же касается герцогини, то она, как всегда, использовала страсть мужчин к ней как средство в политической игре. На сей раз она постаралась разжечь ревность между де Ришелье и ее новым любовником, маркизом де Шатонёф.

После ареста, заключения и последующей высылки Монтегю сердце Мари было свободно, и ее любовником стал маркиз де Шатонёф. Шарль де Шатонёф был выходцем из семьи советников и государственных секретарей, несколько раз занимал должности послов в европейских столицах, был умен, амбициозен и давно обратил на себя внимание де Ришелье. Именно по предложению кардинала он в ноябре 1630 года стал хранителем государственной печати. Маркиз был чрезвычайно охоч до дам и, невзирая на свои пятьдесят два года, воспылал поздней, но всепожирающей страстью к мадам де Шеврёз. Де Ришелье и де Шатонёфа снедала ревность, которую Мари умело разжигала и поддерживала, не забывая привлекать для сей цели память о своих поклонниках минувших дней. Вот что гласит одно из ее писем:

«Я не могла бы должным образом изобразить вам мою встречу с кардиналом, кроме как сказав вам, что он мне выказал столько же страсти, сколько я видела некогда в сердце Холленда».

Тем временем политическая ситуация осложнилась как внутри Франции, где крупные вельможи вступили во враждебный союз с гугенотами, так и на ее границах с неприятельски настроенными Испанией, Англией, Лотарингией и Савойей. В 1630 году у Анны Австрийской случился четвертый выкидыш, что дало двору повод уже открыто говорить о разводе и женитьбе короля на Мари де Гонзаг. Анри II де Монморанси по наущению Гастона, переехавшего в Брюссель под крылышко сбежавшей мамаши, поднял мятеж в Лангедоке, где он был наместником. Гастон отправился к нему на помощь во главе армии немецких наемников, наспех набранной в Трире. В сентябре 1632 года Монморанси потерпел сокрушительное поражение под Кастельнодри, был отдан под суд и, несмотря на заступничество первых сановников королевства и самого де Ришелье, казнен.

Тем временем, Мари, как всегда, развила неистовую деятельность на всех фронтах. В 1631 году у нее родился шестой ребенок, дочь Анриэтта, появился новый любовник, граф де Брион. Она продолжала интриговать в пользу Анны Астрийской, которая при ее содействии снабжала самыми свежими сведениями о планах Франции брата, испанского короля. В Англии, при непосредственном содействии Монтегю и Холленда, делались попытки посадить таких министров, которые выступят за союз Англии с Испанией, направленный против де Ришелье. В Брюсселе их поддерживали Мария Медичи и Гастон. Все эти ниточки сходились в ручках герцогини де Шеврёз, которую Шатонёф извещал обо всем, что говорилось на Государственном совете. Мари разжигала амбиции своего поклонника свалить кардинала и занять его место. Она зашла настолько далеко, что предупредила Карла IV Лотарингского об атаке, запланированной Государственным советом на одно из местечек Лотарингии.

То ли по неосторожности, то ли по уверенности в своей безнаказанности, Мари распространила при дворе сведения, которые могли исходить только из Государственного совета. Кардинал де Ришелье доложил о предательстве Хранителя печати королю. Разгневанный Людовик не стал медлить с расправой. В феврале 1633 года де Шатонёф был вынужден сдать государственную печать, вскоре его арестовали и заключили в Ангулемскую крепость, где он пробыл до смерти короля. Ненависть короля к Мари превратилась в патологическую, и ей поступило предписание вместе с мужем и детьми отправиться в изгнание в Дампьер. Но она еще была нужна Ришелье для урегулирования конфликта с Лотарингией, ибо Гастон женился на принцессе Маргарите, сестре Карла IV. Враждебные действия было необходимо прекратить, и поэтому герцогиня выехала в Лотарингию, где успешно выполнила свою миссию.

В Дампьере Мари вела прежний образ жизни: гонцы изо всех стран, открытая переписка с Анной Австрийской о всякой ерунде и тайный обмен зашифрованными письмами о вещах чрезвычайной важности. По ночам Мари тайно виделась с королевой в монастыре. Об этом стало известно де Ришелье, и герцогине назначили новое место изгнания, Кузьер, далекий от столицы и ее дражайшей подруги. Она добилась разрешения поселиться в Туре, где, как ей казалось, будет легче поддерживать тайные связи со своими друзьями, тем более что именно через нее шла переписка королевы с Испанией. В Туре Мари сняла у архиепископа Бертрана Дешо особняк Массетьер. Этому священнослужителю, некогда сочетавшему ее браком с герцогом де Люинем, перевалило за восемьдесят, и он положительно был сражен наповал ее красотой. Мари якобы поделилась с кем-то из своих корреспондентов по переписке: «Вы увидите, что он сделает все, что я захочу; мне будет достаточно позволить ему дотронуться под столом до моей ляжки».

Помимо всех деяний на самом высоком международном уровне, герцогине, вернее, ее доверенным стряпчим, пришлось заниматься делами весьма прозаическими. Мари всегда вела более чем расточительный образ жизни, подобно всем французским дворянам, опутанным долгами, и в один прекрасный день обнаружила, что у нее нет денег на покрытие самых насущных расходов. Она обратилась к мужу, но Клод, весь в долгу как в шелку, даже был вынужден продать пасынку, сыну Мари от де Люиня, свою должность главного сокольничего. Тем не менее он не отказался от своих экстравагантных вкусов выезжать в карете, колер которой сочетался с цветом его камзола. Не получив средств от Клода, герцогиня возбудила в суде иск о разделе имущества, требуя от мужа погашения ее долгов в полмиллиона ливров, оплаты содержания двух особняков, по сто тысяч ливров на каждый, средств на воспитание их дочерей в аббатстве Жуар и возвращения в свою собственность парижского особняка де Шеврёзов. В свое время Мари продала это строение, доставшееся ей в наследство от де Люиня, Клоду за триста тысяч ливров, но никаких денег не получила.