Наталия Сотникова - Строптивые фавориты

Неизвестно доподлинно точно, какую роль играла Мари в заговоре де Сен-Мара, но явно там не обошлось без ее содействия. Заговор также был раскрыт, предводители, Сен-Мар и де Ту, в сентябре 1642 года казнены в Лионе. Мари переживала очередной роман, когда 4 декабря 1642 года в Брюссель пришла радостная весть: в Париже упокоился ненавистный кардинал. Перед смертью он рекомендовал королю нового советника, итальянца, кардинала Джулио Мазарини. Эмигранты в Брюсселе устроили праздник, но для герцогини кончина кардинала не принесла никаких изменений: Людовик подписал письменный указа, запрещавший ей въезд на территорию королевства. Якобы, когда ему читали черновик указа, больной король, услышав имя «де Шеврёз», подскочил, лицо его оживилось, глаза лихорадочно заблестели, и он выкрикнул:

— Вот дьявол! Она, вот дьявол!

Три женщины отравляли ему правление: королева-мать, королева-супруга и лучшая подруга королевы. Мать после бесчисленных интриг скончалась в июле 1642 года в нищете в Кельне, супруга смирилась и родила двух принцев, а сия дьяволица не покорилась и переиграла его, сохранив здоровье и неукротимый дух после кончины Людовика 14 мая 1643 в возрасте 41 года. Согласно его завещанию, управление государством и воспитание наследника престола было возложено на Государственный совет, председателем которого был назначен принц де Конде.

Через несколько дней Анна Австрийская явилась в парламент Парижа, впереди нее герцог Клод де Шеврёз нес пятилетнего Людовика. Королева добилась отмены распоряжений покойного супруга. Парламент назначил ее правительницей при малолетнем наследнике, подчинив королеве Государственный совет. Главенствующую роль теперь играл первый министр, кардинал Джулио Мазарини, про которого ходили слухи, что он занимает первое место и в сердце королевы. Он продолжил политику своего предшественника, кардинала де Ришелье: сделать из Франции, раздираемой распрями полуфеодальных князьков, единое мощное государство.

За десять лет многое изменилось при королевском дворе, но Мари была не в состоянии толком осознать это, понять, что она своими интригами в пользу Лотарингии и Испании заработала ярлык врага отечества. Герцогиня полагала, что Анна Австрийская по-прежнему находится под ее полным влиянием и останется мягким воском в ее белых ручках, она же сможет назначать на высшие посты угодных ей лиц и добиться удаления от власти Мазарини, которого немедленно невзлюбили все вельможи.

Однако Анна Австрийская не спешила отменять запрет покойного мужа на въезд мадам де Шеврёз в королевство. По прошествии некоторого времени это дало повод для возникновения некоторого неудовольствия среди высшего общества, и де Ларошфуко набрался смелости высказать это регентше в открытую. Та смутилась и пробормотала, что, «не имея более склонности к тем забавам, на которых основывалась их дружеская связь в молодости», она опасается показаться г-же де Шеврёз изменившейся. Анна Австрийская также не преминула заметить, что ей ведомо «по ее собственному опыту, насколько мадам де Шеврёз способна возмутить покой ее правления». Но указ о запрете все-таки был отменен, и в июне 1643 года Мари направилась к границе между Испанскими Нидерландами и Францией, в сопровождении 20 карет представителей самой высшей знати брюссельского двора.

На родине ее встречали с королевскими почестями. Де Ларошфуко предусмотрительно выехал ей навстречу и, как он писал в своих мемуарах, «я точнейшим образом осведомил ее, насколько это было мне возможно, о положении дел; я рассказал ей об отношении королевы к Мазарини и к ней; я предостерег ее не судить о дворе по своим собственным знаниям и не удивляться тому, что там обнаружится много изменений».

Наконец-то она встретилась со своим мужем. Здесь следует напомнить, что, помимо старшего сына, наследника ее первого мужа, герцога де Люиня, у Мари было еще четыре дочери. Все они считались отпрысками де Шеврёза, хотя старшая и родилась через несколько месяцев после смерти де Люиня. Теперь они выросли, и надлежало устраивать их судьбу. Де Шеврёз подыскал старшей знатного кандидата в мужья, но Мари поступила в лучших традициях феодальной знати: она не пожелала давать ей приданое и тратиться на свадьбу, то же была намерена сделать и по отношению к двум младшим дочерям. Она потребовала, чтобы все три девушки постриглись в монастырь. Дочери были вынуждены уступить настояниям матери; старшая через пару лет умерла, а две другие дослужились до аббатисс самых престижных аристократических монастырей, надо полагать, благодаря именно их молитвам герцогиня прожила столь долгую жизнь. Мари пожелала сохранить подле себя лишь свою дочь Шарлотту, которую родила в Англии и к которой питала глубокую привязанность. По воспоминаниям современников, дочь была замечательной красавицей, ничуть не уступавшей матери.

В Париже герцогиню встретили с большим воодушевлением, улица перед ее особняком на улице Сен-Тома-дю-Лувр была запружена каретами лиц, горевших желанием засвидетельствовать ей свое почтение. Но прием у Анны Австрийской разочаровал Мари: он был любезным, но прохладным. Регентша даже посоветовала ей «небольшое путешествие в сельскую местность». Герцогиня набралась духа, дабы напомнить бывшей подруге, «что вся Европа знает, как она подвергалась преследованиям за любовь к ее величеству, и, возможно, ей самой повредит, если она столь быстро удалит ее». Тут вмешался кардинал Мазарини, весьма разумно указавший регентше проявить большую предусмотрительность. Памятуя свое начало в политический жизни Франции под эгидой великого кардинала де Ришелье, он оценивал герцогиню де Шеврёз как истинную угрозу спокойствию правления Анны Австрийской. Он сделал в своем дневнике запись: «Необходимо удалить эту Шеврёз, которая плетет тысячи интриг».

Поэтому кардинал постарался сначала умилостивить ее, зная, что герцогиня по уши в долгах. Он предложил ей значительную сумму денег в виде займа, от которых Мари, впрочем, тут же отказалась. Но, воодушевленная таким вниманием, стала выдвигать требования своих соратников: должность наместника Бретани для герцога Вандомского, управление Гавром для де Ларошфуко, возвращение своего бывшего любовника де Шатонёфа, отсидевшего 10 лет в Ангулемском замке, в Государственный совет. Мари придерживалась принципов, в которых ее воспитали: наделенный божественным правом царствовать, король должен делить власть с крупными феодалами, ибо он лишь первый среди равных. Не понимая тех изменений, которые произошли во Франции за 10 лет, она к тому же позволила себе резко отзываться о Мазарини в разговорах с королевой, что вызвало у Анны Австрийской соответствующую реакцию. Мари имела обширные родственные связи среди первейших дворянских семей Франции; недовольные регентшей и ее первым министром образовали так называемый «заговор Важных».