Рут Гудман - Как жить в Викторианскую эпоху. Повседневная реальность в Англии ХIX века

Утреннее мытье изменило викторианские представления о запахе, хотя дезодоранты промышленного производства стали появляться только в следующем столетии. Все больше викторианцев, по крайней мере из среднего класса, начинали свой день с мыла и теплой воды, и постепенно запах тела приобрел новое значение, бесповоротно разделив нацию на две части. Уильям Теккерей в своем романе «Пенденнис» (Pendennis; 1850) впервые употребил словосочетание «толпа немытых». Неологизм быстро прижился как обозначение рабочего класса, позволявшее дистанцироваться от него тем, кто стоял выше на социальной лестнице. Эти люди пахли совсем иначе — обычно мылом, без всяких следов застарелого пота. Вообще, викторианское мыло на основе животных жиров и едкой щелочи пахло по-особому, весьма резко и вполне успешно маскировало телесные запахи. Во второй половине столетия приобрело популярность мыло с ароматом лаванды, фиалки, розы. Это привлекло еще больше внимания к гигиеническим привычкам людей. Цветочные ароматы, впрочем, никогда до конца не перебивавшие запах мыльной основы, были своего рода знаком отличия, который моющаяся часть населения могла носить с гордостью.

Представители рабочего класса относились к мытью водой более консервативно, хотя гораздо больше занимались физическим трудом, а значит, больше пачкали одежду и сильнее потели. Они не покупали и не читали посвященных заботе о здоровье и ведению домашнего хозяйства книг, в которых рекомендовалось мыться с мылом. И что, пожалуй, еще важнее, у рабочего класса возникало больше трудностей с мытьем и стиркой, в таких семьях было намного меньше возможностей.

Рис. 4. Дезинфицирующее и лечебное мыло имело характерный запах

Illustrated London News, 1886.

Для тех, кто жил за чертой бедности, непосильными становились даже расходы на горячую воду и мыло, не говоря уже о приспособлениях для стирки. В начале викторианского периода кусок мыла весом около 110 г (мыло примерно такого же размера продается в Британии и сейчас) стоил как хороший кусок говядины. Семье из среднего класса, решившей придерживаться нового режима мытья, потребовалось бы три или четыре таких куска в неделю. Позволить себе подобные траты могли очень немногие. Даже в конце эпохи, когда благодаря научно-техническому прогрессу в несколько раз снизились цены, деньги на мыло для мытья и стирки составляли бы 5 % еженедельного бюджета у семьи рабочего. И поскольку дополнительные затраты были семье чаще всего не по карману, отдельный котел для нагрева воды и стирки тоже оставался не самым обязательным предметом в домах рабочего класса. Каток для отжима белья значительно сокращал трудозатраты при большой стирке, но он тоже стоил денег, и даже в конце столетия рабочий класс в большинстве своем справлялся без него. Так что совершенно неудивительно, что одни слои общества так сильно отличались по запаху от других.

Стирка, о которой мы подробнее поговорим позже, играла в этом ольфакторном разделении главную роль. Впитывавшая пот и другие выделения одежда, естественно, способствовала размножению бактерий и появлению запахов. Но вот шерстяная ткань, напротив, позволяла поту свободно испаряться. В XXI веке любители пешего туризма и скалолазания заново открывают для себя этот урок Викторианской эпохи. Чистая шерсть опять приобретает известность — носки «без запаха», термобелье из мериносовой шерсти и т. д. Высокотехнологичные искусственные волокна не могут конкурировать в этом отношении с традиционной шерстью.

В тех местах, где одежда плотно прилегала к телу, или там, где потоотделение было особенно сильным, рекомендовалось иметь дополнительный слой съемной, легко стирающейся одежды. Викторианским женщинам больше всего хлопот доставляли облегающие лифы, рукава и подмышки. Хотя нижние рубашки и сорочки можно было стирать, старались также использовать дополнительную защиту для платья — маленькие съемные прокладки, которые вставляли в подмышки. Их можно было вынимать и стирать отдельно, это позволяло не испортить деликатную или богато украшенную одежду. Такую защиту для платья до сих пор можно купить в обычных галантерейных магазинах.

Еще одним средством добиться приятного запаха были присыпки. Изготовленные на основе крахмала или талька, с ароматизаторами или без, эти порошки поглощали пот и облегчали его удаление с тела. Присыпки всегда можно было найти в лавках аптекарей. Самые дорогие продавались в изящных фаянсовых баночках вместе с круглой губкой для нанесения присыпки на тело. У дешевых была крышка с отверстиями, наподобие солонки, чтобы сыпать порошок прямо на кожу. Самым экономным покупателям продавцы предлагали обычный крахмал или тальк на развес. Те, кого по-прежнему беспокоил запах, прибегали к последнему средству — протирали подмышки и другие места, склонные к появлению запаха, тряпочкой, которую смачивали нашатырным спиртом. Нашатырный спирт уничтожал бактерии, из-за которых возникал запах пота, и был очень эффективным дезодорантом. Чуть менее действенным было обтирание уксусом. Уксус уничтожал бактерии не так агрессивно, как нашатырный спирт, но имел другое преимущество — он меньше раздражал чувствительную кожу.

В Викторианскую эпоху правила гигиены соблюдали не только, чтобы избежать неприятных запахов, но и чтобы оставаться здоровыми в целом. А в изучении здоровья человека происходили, пожалуй, величайшие перемены за всю историю.

Основные идеи микробной теории уже какое-то время были на слуху, но окончательно ее признали, когда в начале 1860-х годов Луи Пастер продемонстрировал, что процесс разложения вызывают присутствующие в воздухе живые организмы. Он провел простой эксперимент, поместив один образец на воздух, а другой в вакуум. Образец в вакууме не разлагался, пока в сосуд не впустили воздух. После этого не осталось никаких сомнений в том, что разложение вызывают крошечные организмы, видимые только под микроскопом. Процессы разложения и гниения не возникали самопроизвольно, как считали раньше, — они были результатом деятельности живых существ. И этих живых существ можно было уничтожить, в идеале, с помощью средства, способного убивать микробов, не принося вреда человеку. Нужными свойствами обладала карболовая кислота. Это открытие тоже принадлежит Пастеру.

Постепенно люди проникались новыми идеями, и появлялось все больше данных о новых микроорганизмах. Пожалуй, самым известным исследованием стала работа Джона Сноу, одного из основателей Лондонского эпидемиологического общества, который определил, из-за чего вспыхнула холера в 1854 году. Сноу заметил, что все случаи заболевания связаны с одной водяной колонкой на Брод-стрит в Сохо — она была заражена холерой. То, что с колонки вовремя сняли рукоять насоса, несомненно, спасло сотни человеческих жизней.